Пока я добирался сюда из Сан-Франциско по выкрашенному в ржаво-рыжий цвет мосту Золотые Ворота, я размышлял об исследованиях пси. Раз уж медиумы не могут стабильно предсказывать будущее, то, возможно, и энергия, к которой они обращаются, столь же непредсказуема. Пси — сила, которую едва ли можно нащупать. Хотя, если верить ИНН, ее уже нащупали. И не те, кто мнит себя медиумами, а самые обыкновенные люди. Представители среднего и низшего классов, среднестатистические британцы и налогоплательщики. Таким образом предсказания перестают быть прерогативой шоу-бизнеса и становятся ближе к людям. Да, люди могут заблуждаться, полагая, что у них есть способности к предвидению, но они же не могут обмануть науку?
Проехав мост, я углубляюсь в холмистую местность округа Марин. Совсем недалеко отсюда, в десяти минутах езды, расположилось виноградное царство — долины Нала и Сонома, где производят лучшие в США вина. Это плодородные земли, сочные, как наверняка сказал бы Дин Радин. Я еду мимо красивых холмов в центр ноэтических наук, который походит на швейцарскую деревушку. Меня поражают виды этого утопающего в зелени поселения. Да уж, думаю я, здесь наверняка хорошо размышляется. Я иду навстречу своему будущему и не удивлюсь, если откуда-нибудь донесется звон коровьих колокольчиков.
Дин Радин оказывается маленьким, щуплым человечком. Кажется, он всю свою жизнь провел за починкой разнообразных приборов. Думаю, именно этим он и занимался. Подсоединяя меня к машине предвидения, он рассказывает о приборе, расположенном рядом с ней.
— Это устройство заново измерит скорость света и получит очень точный результат. Часы, прибор и электроника одновременно отправят лазерный луч на две бобины с оптоволокном, — говорит он, и это я еще способен переварить, но потом я теряю нить его мыслей. А он продолжает: — Мишень и медиатор замедлят скорость света в этом инструменте.
Похоже, лучше мне этого не знать.
Тест, который мне предстоит пройти, был разработан Дином для поиска бессознательных признаков предвидения — таких, как неприятные предчувствия, ощущение опасности или подсознательное ощущение чего-то нехорошего. Дин Радин верит, что «мы постоянно бессознательно заглядываем в будущее и готовимся действовать в зависимости от того, что там увидим». Электроды, подключенные к моим пальцам, проверяют наличие сигналов на поверхности кожи. Идея в том, что за наши экстрасенсорные способности отвечает нервная система, а значит, их можно уловить как эмоциональный ответ на коже. Мне показывают сорок изображений в случайном порядке и тщательно наблюдают за реакцией моей кожи. Картинки варьируются от спокойных и привлекающих внимание до откровенно опасных — от эротических фотографий до изображения льва-людоеда. Предполагается, что реакция моей кожи должна усиливаться перед эмоциональной фотографией и не изменяться перед спокойной.
Тесты Дина Радина показали положительные результаты, или, как он это называет, «продемонстрировали сильный эффект предчувствия» — от 2500:1 до 125 000:1.
Я сижу, подключенный к электродам, и жду появления изображений. Я знаю: после того как на экране появится крест, у меня будет от трех до пяти секунд до появления следующей картинки. В это время мои экстрасенсорные способности должны устремиться вперед, как автомобиль «дилореан» в конце кинотрилогии «Назад в будущее».
Дин выходит из комнаты, и я остаюсь наедине со своими способностями к предвидению и множеством странных изображений. Не знаю, как я должен на них реагировать, но смеяться явно не стоило. Когда появляется фотография с тремя черепахами, лежащими на камне, я начинаю хихикать. Сам не знаю почему. Но смотрится она смешно — будто трое парней собрались поваляться на солнышке. Когда позже я рассказываю Дину, что эта фотография заставила меня рассмеяться, он смотрит на меня так, будто у меня самое странное в мире чувство юмора. Еще мне показывают человека на водных лыжах и эротическую фотографию, — впрочем, она настолько размыта, что лучше уж женщина была бы одета. Были и другие фотографии, которые мне не запомнились, и я не в курсе, какие из них должны были меня напугать. Ясно одно — мне трудно сосредоточиться на этом задании.
После теста, анализируя результаты, Дин признается, что в нем самом нет ни капли парапсихического таланта. Но оказывается, я приехал в очень необычный день. Сегодня Дина Радина впервые в жизни посетило предчувствие. И мне выпала честь стать первым человеком, узнавшим об этом.
Утром по дороге на работу он ехал по узкой извилистой дороге, ведущей к институту.
— Всякий раз, когда надо свернуть, солнце бьет прямо в лицо. Обычно я еду со скоростью двадцать километров в час, предполагая, что в это время все едут вверх и мне не надо волноваться из-за спускающихся вниз фур.
Но сегодня все было по-другому. Сегодня, в день моего визита, Дин ощутил смутное беспокойство.
— Я всегда очень осторожен за рулем, — признается он. — Но вдруг я почувствовал: что-то не так.
Я сижу на краешке стула. Что же произошло? Внезапное наводнение? Атака африканских пчел-убийц?
— И вот я снизил скорость примерно до восьми километров в час и зашел на следующий поворот, — продолжает он.
«Дин, ну давай же быстрее! — думаю я. — Я же умру от любопытства!»
— И за следующим поворотом вижу даму на велосипеде, поднимающуюся вверх по холму.
Ого!
— Но это бывает крайне редко, — поспешно добавляет Дин, заметив, что у меня отвисла челюсть. — За последние семь с половиной лет я не встречал никого, кто ехал бы на велосипеде вверх по холму. Но я почему-то сбросил скорость. Вот вам пример случайных предвидений, которые иногда посещают людей, — говорит он, а потом замечает, что эксперимент, через который я только что прошел, «по сути, лабораторный аналог его случая».
Пока Дин разглядывает графики и диаграммы, я пытаюсь заняться чем-то полезным. Я припоминаю все случаи из жизни, когда способность к предвидению могла бы мне пригодиться. Например, когда мне было четыре года и сестра с друзьями построили некое сооружение из простыни и нескольких камней. Они предложили мне пройтись под ним, и я согласился. А потом камень упал мне на голову. Затем я увидел маму, разглядывающую трещину в моей голове, а потом мы поспешили в больницу. Думаете, если детям положено обладать более развитой интуицией, я должен был что-то почувствовать? А может, хорошая встряска пробудила элементарные частицы моего мозга? Но ничего этого не произошло, а ведь многое в моей жизни могло сложиться куда лучше, обладай я предвидением. По мере того как аналитическая работа Дина приближается к завершению, меня начинает преследовать неприятное ощущение.
— У вас очень высокие показатели, — говорит он.
Поверить не могу. Я на самом деле вижу будущее!
— Обратного, — продолжает он.
Опа!
— Это достоверная диаграмма антипредсказателя, — говорит Дин, указывая на график.
Я понимаю, что Радин очень любит таблицы. Он замечает расстроенное выражение на моем лице и пытается найти десять случаев из сорока, когда я продемонстрировал наиболее яркую эмоциональную реакцию. Он очень долго разглядывает данные.
— Нет, все примерно одинаково. У вас своеобразная реакция, и не слабая, а очень сильная, — подытоживает он.
— Но я глубоко дышал и старался полностью успокоиться, — возражаю я, пытаясь избежать унижения.
Тогда Дин замечает еще кое-что. Он достает фотографию с человеком на водных лыжах.
— Это самая эмоциональная фотография, но у вас не было никакой реакции, — говорит он, глядя на свой график. — Как будто вы смотрели на изображение в зомбированном состоянии.
К счастью, в статистических данных Дин всегда ищет закономерность и скрытые смыслы и находит кое-что снова возвращающее мне гордость.
— Кажется, вы становились на порядок спокойнее перед появлением изображения. Я бы вам посоветовал следующее: если за рулем вы вдруг ощутите спокойствие, насторожитесь, — рекомендует он.
Я рассказываю Дину, что боюсь крокодилов и, если бы среди фотографий было изображение этого животного, мои результаты могли бы оказаться более интересными. Он соглашается, что дело может быть и в этом.
— Так, значит, если я буду в Австралии и неожиданно почувствую покой у реки, мне стоит убегать со всех ног? — спрашиваю я.
Кажется, он кивает. Дин уже использует мой статистически важный результат в качестве очередного доказательства своих наблюдений.
— Вот почему я люблю работать с семнадцатилетними девушками — все они бурно реагируют на изображения, — объясняет ученый. — Они еще достаточно юны, не успели посмотреть мир, и у них широкий диапазон эмоций. Например, у врачей или спасателей, которые смотрят на место происшествия и говорят: «Так, я знаю, как все это исправить», нет эмоционального всплеска, а именно он и необходим нам для эксперимента, — добавляет Радин.
Поскольку сюда меня привело не одно лишь желание проверить свои способности к предвидению, я спрашиваю Дина, не повторяли ли другие ученые его тест с такими же успешными результатами. Это же, в конце концов, отправная точка научного исследования.
— Да. Проводилось два эксперимента с оценкой реакции по расширению зрачка, а другой мой коллега обратил внимание на частоту сердцебиения и мозговые волны. Последние изучал и я. После того как еще один коллега проверил их на земляных червях.
— На червях? Хотите сказать, у червей есть способность к предвидению?
— Он заставлял червя обвиться вокруг палки, и эта палка могла завибрировать или не завибрировать. Черви не любят вибрацию. Для них это эквивалент психического раздражителя. И даже с червями он получил результат, очень близкий к тому, что мы наблюдаем у людей, так что способность к предвидению проявляется не только у человека. Наверняка это связано с тем, как живые организмы воспринимают обстановку.
Я спрашиваю Дина, почему он больше не проводит тесты с картами Зенера, как в фильме «Охотники за привидениями». Он отвечает, что эксперимент с бессознательными реакциями показывает «куда более твердые результаты».