– Есть какое-то зеркало, Ангелочек? – спрашивает Юджин.
– Тебе зачем? – с подозрением спрашиваю у него.
– Посмотрю, насколько всё хреново.
– О, нет! – я закатываю глаза. – Давай лучше я.
– Без обид, детка, но я не уверен, что ты разбираешься в таких болячках! – он смеётся, хватаясь за бок, и я испытываю прилив раздражения. Самодовольством так и блещет! Придурок!
– Тебе повезло, милый, – говорю ему гнусавым голосом, надувая губы, как у безумной мультяшной утки. – Считай, что я – твоя горячая медсестричка…
– А мне уже нравится эта игра! – с придыханием говорит мужчина, и я хихикаю, обильно смачивая перекисью бинт. Сейчас я собью с него спесь!
С силой вжимаю в рану бинт, и мачо взвывает от боли.
– Ну, тише, тише, – ласково успокаиваю его. – Ты же не маленький, чтобы плакать над какой-то вавкой!
– Ты специально, да? – с обидой протягивает пижон.
Я усмехаюсь:
– Нет, даже не знаю, с чего ты так решил!
– Всё ты понимаешь! – он закатывает глаза. – Могла бы быть и понежнее с будущим мужем.
– Понежнее? – мурлычу я, лёгкими движениями смывая кровь с кожи вокруг ранения. – Вот так?
– Да, так – самое оно.
– Ты же понимаешь, что вечно так не будет? – с улыбкой заглядываю ему в лицо. – Тебе будет больно, или мы можем прямо сейчас поехать в больницу…
– Нет. Я же сказал: никакой больницы, Ангелочек! Считай, что я хотел проверить, всегда ли ты такая колючая, и проверил. Не всегда. А теперь делай, что надо. Покончим с этим скорее.
Он закрывает глаза и стискивает зубы, готовясь к моим нехитрым манипуляциям. Я не испытываю никаких эмоций при виде крови и мяса. Всё это я уже видела неоднократно. Монотонно выполняю уже знакомые действия: промыть от излишков крови и соринок места входа и выхода пули, стянуть края ран несколькими аккуратными стежками, обработать вокруг зелёнкой, покрыть толстым слоем антисептической мази, наложить плотную стерильную повязку.
– Вот и всё, – говорю мужчине, поднимаясь.
– Да ты и вправду мастерица! – восхищённо присвистывает он. – Если ты сейчас мне ещё и пожрать что-нибудь сообразишь, я точно на тебе женюсь. Хоть завтра.
– Я смотрю, ты уже не собираешься умирать? – хмыкаю я.
– Так я и не собирался, Ангелочек! Это ты всё торопишься остаться вдовой, а зря. Я – живучий засранец.
Он довольно посмеивается, и я испытываю жгучее желание прибить его прямо на власовской кровати, но вместе этого лишь говорю:
– То, что ты засранец, я сразу поняла.
– Детка, ну зачем так грубо? Дай мне шанс, и вот увидишь, я тебе ещё понравлюсь.
– Шанс?! – смеюсь я. Хотя… стоит попробовать. – Ладно, так и быть, один шанс я всё-таки тебе дам. Объясни мне, пожалуйста, какого чёрта произошло в том клубе?
– Ты же видела, – округляет он глаза. – Нагрянули маски-шоу…
– После того, какначалось, – напоминаю я, и он настороженно смотрит на меня. – Что? Сам сказал. Вот и объясни мне, что именноначалосьи что вообще произошло в том клубе. И кто ты такой, кстати?
– О, наконец-то, семимильными шагами дошли до такого важного момента! Буквально исторического! Запомни его хорошенько, Ангелочек, ведь однажды нам надо будет рассказать о нём нашим внукам!
– Шут гороховый, – вздыхаю я.
– Вовсе нет. Я – Юджин. А тебя как зовут, моя прекрасная спасительница?
На мгновение я задумываюсь: сказать правду или солгать? И он, словно чувствуя это, доверительно добавляет:
– Ладно, Ангелочек, понимаю твоё недоверие. Как ты, должно быть, догадываешься, Юджин – это моё прозвище, для чужих. Но так как ты – моя будущая жена, я представлюсь тебе своим настоящим именем. Хотя всё довольно прозаично. Меня зовут Женя.
Я закусываю губу, размышляя. Могу ли я ему верить? Он же преступник, о чём я вообще думаю? Мне нужно просто узнать у него интересующую меня информацию, всё. Но, как водится в этом мире, за информацию приходится платить информацией. В моём случае можно лишь понадеяться, что за правдивую информацию я получу в ответ крупицы правды от него.
– Меня зовут Ангелина, – говорю ему и тут же жалею, завидев как в тёмных глазах пляшут весёлые черти.
Как только этот Юджин-Женя открывает рот, я уверена, чтобы излить очередную порцию дерьма, я качаю головой и строго говорю:
– Даже не смей! Ни одной шуточки, иначе вылетишь отсюда быстрее, чем её договоришь!
– Молчу-молчу, Ангелочек! – он поднимает руки в защитном жесте, мол, не при делах, и я задаю всё тот же вопрос, который по понятным причинам интересует меня сильнее всего прочего:
– Какого чёрта там произошло?
Он смотрит на меня странным взглядом, словно решает, можно мне доверять или нет.
– Окей, – протягиваю я. – Начнём издалека. Ты работаешь в этом клубе?
Он усмехается, хватаясь за бок.
– И да, и нет.
– Ну-ка, поясни! – требую я.
– Я предлагал работу в клубе проституткам. Иногда договаривался с ними по просьбе постоянных клиентов клуба о проведении частных мероприятий. Ну, знаешь, в сауну с деловыми партнёрами… и тому подобное.
– Но к работе ты привлекал не только проституток, верно? – уточняю у него. – Та девушка, что выступала сегодня, совершенно не похожа на девушку лёгкого поведения…
– Надеюсь, ты не думаешь, что я работал там один? – перебивает он. – Возможно, кто-то из парней приглашал подзаработать и студенток, откуда мне знать? Мы особо не делились методами пополнения штаба работниц ударного труда.
– Фу, какой же ты мерзкий! Они, вообще-то, женщины. Чьи-то дочери, чьи-то матери..!
– Не строй из себя ханжу, тебе это не идёт! – фыркает он. – Я никогда не переходил черту. Знаю, что были и другие девочки, но сам лично нанимал только проституток. И они были не против дополнительного, более чистого заработка.
– Допустим. – протягиваю я. Врёт, как дышит, учитывая его тесное знакомство с Ликой Велегурской. – А сам часто ходил в клуб? Вот как сегодня? Ты там тоже работал или всё-таки был в качестве посетителя?
– У тебя очень странные вопросы, – вздыхает он, посматривая с подозрением. – Ты не на моих от хозяев работаешь?
– А кому принадлежит клуб? – отбриваю его вопрос.
– Кому принадлежит – не знаю. Я работал с управляющим, Вадимом Перминовым. Пригласили из Москвы практически сразу после открытия. Весь персонал нанимал он. Увольнял – тоже. Только не припомню, чтобы девки занимались чем-то, кроме танцев у шеста или обслуживания клиентов. Даже бармены – все мужики.
– Что за шовинизм? – кривлюсь я, мысленно делая пометку, что этот женоненавистник Вадим, пожалуй, второй кандидат на роль убийцы.
– Всё просто, детка. Женщины склонны привирать и драматизировать, поэтому могут устроить настоящий переполох, имея на то должностные возможности.
– Господи, какой же бред! – не выдержав, я громко смеюсь.
– Что? Это не мои слова, а Перминова. Я то прекрасно знаю, что такие чудесные создания, как ты, Ангелочек, превосходно разруливают всякие ситуации и не впадают в крайности. Но у Вадюши был пунктик. Какой-то болезненный что ли, ненормальный. Я сначала задавался разными вопросами, а потом привык.
– И как долго ты там работал?
– Семь месяцев.
– А сколько существует этот клуб?
– Чуть больше года.
Я присвистываю. Прямо у нас под носом… прямо под самодовольным носом полковника Румынского открывается подпольный клуб с хрен знает какими развлечениями и извращениями, а он ни сном ни духом!
– И там всегда всё было гладко? – спрашиваю осторожно. – Неужели никаких проблем, происшествий?..
– Ты сама то в это веришь, Ангелин? – он закатывает глаза. – О многом мне, конечно, неизвестно, но что-то слышал. Долетали слухи. То клиент перенюхает кокса и изобьёт в привате девку, то барышня передознётся. Однажды заезжий бизнесмен придушил проститутку. Вот просто трахал и свернул шею. Но я не верю, что подобное возможно.
– Что именно?
– Убийство. – он хмурится и пожимает плечами. – Человек, всё же, не котёнок. Тело куда-то деть надо.
– Как тело Лики? – вырывается у меня.
Юджин осекается.
– Какой Лики?
Я слышу шум колёс подъехавшей машины, которая тормозит прямо возле центрального входа, и шикаю:
– Цыц! Поднимайся! Живо! Спрячься в ванной, свет не включай!
Я резко дёргаю его с кровати, выталкивая в тёмный коридор, сгребаю окровавленное бельё, запихивая обратно в сумку, которую толкаю под кровать, быстро накидываю плед и осматриваю комнату. Вроде ничего подозрительного. И тут же бросаюсь к дверям.
Очень вовремя, ведь в этот самый момент тихо щёлкает замок и я натыкаюсь на взгляд бывшего мужа.
– Власов! – ахаю я. – Испугал до чёртиков!
– Гель, да ты издеваешься?! – не остаётся он в долгу, произнося одновременно со мной.
Он входит в дом, прикрывая дверь, и убирает пистолет в кобуру.
– Ты чего тут делаешь? – снова произносим мы в унисон.
– Это всё ещё мой дом, Ангелин, – усмехается Ярик. – Ритка разбудила среди ночи, говорит, сигнализация сработала, подняла панику. Она требовала вызвать спецназ.
Он закатывает глаза, и я нервно смеюсь. Только спецназа мне и не хватало!
– А я была в баре и, кажется, выронила свои ключи. Зато твои завалялись в сумочке со стародавних времён. Вот и решила заночевать, чтобы не беспокоить соседей. Прости, нужно было позвонить или написать, чтобы твоя беременная жена не волновалась. Я просто не подумала, что ты поставил городской дом на охрану.
– Да как подключил ещё тогда, когда Ритку здесь прятал, так и не отключал.
– Ясненько, – протягиваю я.
Значит, камеры тоже подключены. Вот дерьмо!
– Хочешь, отвезу тебя и вскрою дверь? Инструменты в багажнике. – предлагает Ярослав. – Или оставайся здесь.
– А ты? – от волнения я даже задерживаю дыхание.
– Нет, я не останусь. Не хочу оставлять своих девочек одних, и так редко с ними бываю. О, кстати, можешь поехать к нам…
– Ярослав, езжай домой. – решительно заявляю бывшему. – Мне жаль, что побеспокоила вас и не хочу беспокоить ещё больше. Возвращайся к жене и не беспокойся обо мне.