– Не верится, что уложил тебя на лопатки!
Я закатываю глаза, но не успеваю выдать язвительный ответ: Юджин прижимается ко мне губами и начинает целовать. Крадёт дыхание, заставляет позабыть собственное имя, дарит ощущение лёгкости и счастья. Все проблемы и невзгоды прошлого отступают под натиском первобытной мужской силы, граничащей с невесомой нежностью. И я всецело отдаюсь ему хотя бы в эти считанные мгновения, а в голове нахально бьётся мысль: “Как хорошо, что он уложил меня на лопатки”…
Всю следующую неделю мы практически не вылезаем из койки, продолжая экспериментировать и практиковать…всякое. Мои редкие вылазки к врачу, наши завтраки, обеды и ужины, просмотры фильмов и сериалов – то немногое, на что мы прерываемся. Впрочем, без особых достижений.
Так, во время приготовления очередного ужина Юджин вознамерился обучить меня нехитрым премудростям кулинарии. Я сидела на столешнице кухонного гарнитура и старательно подавала заранее нарезанные ингредиенты и запоминала – очень старалась, по крайней мере, – последовательность добавления, а мужчина часто целовал меня то тут, то там, вызывая смешки. Но всё закончилось, когда глубокая сковорода оказалась накрыта крышкой, а Женя утянул меня в спальню.
Любое наше совместное предприятие заканчивалось близостью. И только в ней мы были полностью откровенны, открыты друг перед другом. Хотя по негласному правилу мы временно и позабыли о всех вводных нашего соседства и о том, что ждёт впереди, но на деле это не делало нас ближе. Мы не спешили обнажать свои души и мысли, замалчивая слишком личное. Мы оставались чужими, несмотря на идеальное совпадение темперамента и наших тел.
Всё это время Юджин был мил, и рядом с ним мне легко было позабыть, кто он есть на самом деле. И я хотела заблуждаться на этот счёт.
Впервые за очень долгое время внутри меня разливалась гармония, и я исцелялась.
Я не тешила себя иллюзией, что так будет всегда. Я ждала момента, когда всё закончится. Но когда он наступил, оказалась абсолютно к этому не готова.
14. Ангелина
– Рентген, узи, анализы, – протягивает мне кипу листочков с направлениями молодая медсестра.
– Это точно необходимо? – уточняю на всякий случай.
– Да, врач выписал направления, чтобы вы перед приёмом всё прошли. – успокаивает она. – Не переживайте, это не займёт много времени.
Но на деле это занимает много времени.
Полтора часа я сижу в очереди на забор крови. От нечего делать листаю ленту новостей, разглядываю свежие фотографии Ритки и Сони, читаю сводку криминальных новостей района.
А так всё хорошо начиналось!.. Меня разбудили поцелуи Жени – дерзкие и сладкие, нежные и воспламеняющие. Они спускались всё ниже и ниже, пока он не стянул с меня шёлковые шорты. И я проснулась окончательно, хотя и казалось, что всё это – лишь продолжительный сон.
Не утренние оральные ласки, нет. Вообще всё.
Совпадение на физическом уровне, нереальное какое-то, невозможное. Пока мы продолжали молчать, пока замалчивали главное, пока не обсуждали проблемы и дела, я позволяла себе забыть обо всём и просто наслаждаться жизнью и мужским обществом.
Трогательная забота, которая ввиду отсутствия занятости у нас обоих, проявлялась во всём. Я наперёд завидовала той, с кем он однажды решит провести остаток дней. Счастливица!.. Мне было ревностно даже думать об этом, но в конечном итоге я знала, что это буду не я.
Сейчас я позволяла себе утонуть в этом счастье. Но изредка торопливо напоминала себе о причинах нашего союза.
К полудню я занимаю очередную очередь, теперь уже к кабинету врача, сажусь на низенький диванчик и снова возвращаюсь мыслями в своё счастливое утро.
Женя кормил меня завтраком прямо в постели. Мы много смеялись, он часто меня целовал. Мешался под ногами, отвешивая пошловатые комплименты, пока я собиралась, шлёпнул по ягодицам на прощание и шепнул, что будет ждать меня, чтобы мы закончили смотреть сериал за выходные, подразумевая столько много всего в одной фразе, деликатно намекая на скорое окончание больничного.
Всю дорогу, сидя по правую руку от Власова, я ловила себя на мысли, что не представляю, какой будет моя жизнь уже в понедельник. Как я смогу совмещать работу и личное? Как, чёрт возьми, я должна буду всё это взболтать, но не смешивать?!
Чего греха таить? Сегодня я не хотела думать об этом. У меня оставалось три дня на безоблачное счастье, и я торопилась их прожить. А нахождение в больнице сжирало час за часом этого ограниченного совестью и моралью и без того короткого промежутка времени.
Травматолог изучает снимки и расшифровки и велит подписать больничный. Вот и всё.
Хотя он и не рекомендует мне перетруждаться и усердствовать, больше нет причин сидеть дома. Больше нет возможности оставаться в коконе из счастья, игнорируя прозу жизни.
Неожиданным образом это злит и бесит. До такой степени, что я минут десять блуждаю по парковке, совершенно забыв, что Ярослав уехал по комитетским делам и не смог меня дождаться.
Ожидание такси и поездка крадёт у меня очередной час. В мозгу словно тихо щёлкают часы, и я надеюсь, что встреча с Юджином заставит их замолчать хотя бы на какое-то время.
Открываю дверь. В коридоре темно. В квартире тихо.
– Жень, я пришла! – кричу на весь дом, но ответом мне служит лишь тишина.
В животе закручивается узел тревожности, и я прохожусь по комнатам, заглядываю в ванную, изучаю кухню.
Нет ни единого намёка на присутствие в моём жилище постороннего. Мужчины. Пропали все его немногочисленные вещи. Всё убрано. И лишь обед на плите намекает, что он тут был ещё совсем недавно.
В полном замешательстве, не позволяя эмоциям возобладать над здравым смыслом, я поднимаю крышку и молчаливо взираю на замысловатые гнёзда с начинкой. Он готовил всё утро, стоило мне выйти за дверь. Как всегда, что-то красивое, сытное, бесподобно аппетитное. Он ждал меня к романтическому обеду. Он собирался накручивать длинные макароны на вилку и кормить меня, поддразнивая, целуя и облизывая. А потом просто собрал вещи и ушёл, ничего не сказав.
Я швыряю стеклянную крышку со всей дури на пол, и она разлетается на тысячи мелких осколков. Туда же отправляется всё, что попадается под руку: две чашки и две тарелки, что стоят возле мойки, графин с водой, чёртовы приправы в стильных стеклянных баночках…
Я добираюсь до шкафчика с посудой и швыряю себе под ноги тарелки. Одну за другой. Каждую из них. Импульсивно сжимаю пальцами винный бокал. Ещё вчера за вечерним просмотром телевизора после ужина я сидела на диване, закинув ноги на колени Юджина, а он массировал мне ступни, пока я пила вино. Из этого чёртового бокала! А чёртов мудак, который не соизволил даже попрощаться, крал вино из моего рта поцелуями!
Запускаю бокал в стену, чувствуя, как всё внутри трещит по швам, и бессильно опускаюсь на пол. Пустота сжирает ненависть, гнев, боль, заполняет каждую клеточку. Неужели я не заслуживаю простого человеческого отношения? Как он мог уйти, не дождавшись меня?
Я не стала бы удерживать, умолять, упрашивать. Не опустилась бы до истерик, упрёков или банального шантажа. Но я, чёрт возьми, имею право знать, что меня бросают! Я заслуживаю того, чтобы он сказал мне это в лицо!
С силой закусываю большой палец, чтобы сдержать вопли. Я не стану рыдать. Не из-за него. Ни один мужик в этой вселенной больше не дождётся моих слёз!
Но вопреки обещаниям, которые я повторяю в мыслях, словно волшебные мантры, способные избавить меня от горького разочарования, обжигающие дорожки всё равно торопливо стекают по моему лицу.
Не знаю, сколько так сижу: несколько минут или несколько часов. Мой телефон гудит в кармане, и я смотрю на экран.
Ритка.
Сбрасываю, но она перезванивает снова. А потом ещё раз. И опять.
Я утираю слёзы рукавом и поднимаюсь.
– Да, Рит, – отвечаю нехотя, тщательно контролируя свой голос.
– Ангелина, слава богу, ты ответила! – вопит эта полоумная, мгновенно вызывая у меня головную боль. Но в следующее мгновение я напрягаюсь: – Где Яр, Ангелин? С ним всё в порядке?!
– А где Яр? – осторожно спрашиваю у неё.
– Так ты ничего не знаешь? У них там план перехват или что-то вроде. Он сказал с утра: “Рита, не смотри новости и не волнуйся, поймаем преступника, и я сразу вернусь домой.”. Ну а как не смотреть, Ангелин, если везде только про это и показывают? Там такая перестрелка, Ангелин, и я даже не знаю, что с Ярославом!
Она начинает завывать в трубку, и я чертыхаюсь:
– Рита! Где перестрелка?!
– В районе старого речпорта, ну, там, на краю промзоны, – хлюпает она носом. – Знаешь, где это?
– Знаю, – говорю ей. – Рита, не ной, ладно? Соню напугаешь или рожать начнёшь. Я сейчас поеду туда и найду Власова, договорились? С ним всё хорошо, слышишь? Не переживай.
Она ещё что-то щебечет в трубку, но времени слушать её у меня нет. Беспокойство скользким ужом расползается по венам, подкидывая мне картины, одну хуже другой. Я с ужасом думаю, как там Власов. Цел ли? В безопасности? Но настоящая паника накатывает от мысли, не Женю ли там пытаются поймать…
К моменту, когда я доезжаю до заброшенных складских помещений на такси, успеваю накрутить себя самыми наихудшими вариантами. Прошу водителя остановиться, не приближаясь к месту разворачивающейся спецоперации, и он с сомнением смотрит на меня:
– Дамочка, может, не надо? Бесплатно до города довезу.
– Спасибо, – улыбаюсь ему. – Но я точно в нужном месте.
Он спешно сдаёт задом, выезжая на тёмную дорогу, и я озираюсь по сторонам.
Судя по карте, которую я изучала по дороге, речпорт находится правее, сразу за тянущимися промышленными зданиями. Что тут было раньше? Судоремонтный завод? Наверное, так и есть, и прогнившие доки в зарослях бурьяна – косвенное тому доказательство.
Нервно прислушиваясь к окружающей тишине, я медленно продвигаюсь по огромной заброшенной территории, стараясь держаться в тени полуразвалившихся строений, ближе к стенам.