Занимаю казённый стул и в нетерпении постукиваю ногтями по столу. Когда каждая минута на счету, время тянется бесконечно. Но наконец дверь открывается, и конвойный заводит Власова.
– Наручники снимите, пожалуйста. – прошу я.
– Не положено, товарищ майор, – отрезает младший сержант.
– Здесь я решаю, что положено, а что нет, – протягиваю я пренебрежительно. Парень с минуту тупо смотрит на меня и вздыхает:
– Как скажете, товарищ майор!
Он освобождает Власова, и мой бывший потирает запястья.
– Прошу, садитесь, Ярослав Сергеевич, – старательно держа маску, произношу я. – Товарищ младший сержант, вас я попрошу оставить нас наедине. Тайна следствия…
Парень поджимает губы, но не решается перечить старшему по званию. Передёргивает плечами и убирается, оставив нас со Власовым наедине.
Стоит двери тихо хлопнуть, я подрываюсь с места и обнимаю Ярослава.
– Господи, Ярик! Живой? В порядке? Как ты?
Он, странно посмеиваясь, отстраняется и быстро отвечает:
– Я в норме, Гель, так, в первую ночь какие-то полудурки пытались дурака валять, рёбра помяли, но я это быстро пресёк. Как Рита? Держится? Ты была у неё? С Соней и Пузожителем всё в порядке?
Я поджимаю губы. Новость, что на Власова покушались в первую же ночь в изоляторе, меня не радует. Наш народ здесь не жалуют; сотрудников правоохранительных органов, попавших за решётку, чаще находят с заточкой в боку, чем доводят дело до суда. И то, что местным сидельцам известно, кто занимает шконку по соседству, дурной знак. Боюсь, у меня очень мало времени до того момента, пока одно из нападений на моего бывшего мужа не станет решающим.
– С твоей семьёй всё хорошо, Ярик, не об этом тебе сейчас стоит волноваться. Я буду рядом столько, сколько необходимо, ты же знаешь, не брошу их на произвол судьбы. Рита собрала тебе еды, давай ты поешь и расскажешь мне, какого чёрта произошло, пока я… отдыхала.
Я поспешно отворачиваюсь, чтобы бывший муж не смог ничего прочитать по моему лицу, увидеть в моих глазах. Мой стыд за то, что была так счастлива, пока Власов в одиночку влип в неприятности, так и норовит вылезти наружу.
Выставляю из сумки контейнеры с едой, и Ярик перехватывает мою руку.
– Гель, не накручивай себя.
– И не собиралась, Ярослав.
– Так говоришь, будто я тебя не знаю, – усмехается он. – Ты была на больничном после травмы, полученной на работе. Потому что я не уследил. И я виню себя каждый раз, когда с тобой что-то происходит. Поэтому мне прекрасно известно, что ты сейчас делаешь. Так вот, Власова, это не твоя вина.
– Если бы я была дома, на связи…
– Ангелин, я позвонил тебе, когда уже попал в затруднительное положение. Только чтобы попросить присмотреть за Риткой. Я не собирался отрывать тебя ночью пятницы от отдыха и личной жизни после весёлого приключения на территории речного порта из-за работы, только ради своих эгоистичных приоритетов.
– На то и нужны друзья, Власов. – говорю ему. – А мы гораздо больше, чем друзья. Ты всегда можешь позвонить мне среди ночи и попросить позаботиться о твоей семье.
– И я всегда пойму, если ты будешь не на связи, занимаясь устройством своей семьи, – замечает он. Чувствую, как лицо стремительно покрывается румянцем, и Власов усмехается: – Что? Ну я же не дурак, Гелька, вижу, что с тобой происходит. Я рад, что ты наконец пошла по пути к личному счастью. Ты заслуживаешь этого как никто другой.
Я улыбаюсь бывшему. Даже вполне искренне. Даже несмотря на знание, что счастье моё весьма сомнительное, а счастливым меня делает один очаровательный преступничек. Может, я просто устала быть одна, может, пресловутая любовь виновата, а может, мне хочется верить в лучшее и надеяться на чудо, пожалуй, впервые за всю свою жизнь, но больше я не собираюсь прятаться и закрываться.
– Спасибо, Ярослав. Ты самый идеальный бывший муж, которого только можно пожелать. – Я ненадолго замолкаю. А потом продолжаю: – А теперь, когда мы обменялись любезностями, введи меня в курс дела, и давай уже поскорее вернём тебя к семье!
Власов быстро жуёт кулинарные изыски своей супружницы и рассказывает, что было после спецоперации.
В одном из задержанных Ярослав без труда узнал одного из наших мальчиков, Даню – Даниила Львовича Успенского, и, пока остальные четверо талдычили, что ничего не видели, ничего не знают и ничего не будут говорить, решил поплотнее заняться допросом парня.
Говорил тот неохотно, явно не понимая, в каком положении оказался. Но стоило Власову озвучить совокупность преступлений, в которых Дане будут предъявлены обвинения – начиная от причинения вреда здоровью и изнасилования Алины Карамзиной до участия в объединённой преступной группировке, создании и продаже порнографических фильмов, а также снаффа, в совершении убийств и сокрытиях преступлений, в сокрытии и уничтожении улик, и вооружённом сопротивлении сотрудникам правоохранительных органов при задержании, неохотно начал давать показания.
По словам Даниила, он пришёл на работу в клуб по рекомендации своего друга, Тёмы – Артёма Александровича Романова. Школьный приятель предложил непыльную и высокооплачиваемую работу, и Даня, который помогал родителям заботиться о младшем брате с инвалидностью, ухватился за эту возможность. Работа не занимала много времени и приносила ощутимый доход. Ничего сложного делать было не нужно: шляться по разным местам, знакомиться с девчонками, которые были не против подзаработать. Не всем обеспеченным клиентам нравилось смотреть на проституток, многие богатеи платили неплохие деньги, чтобы посмотреть на приличных девочек, которые неумело крутили задницей у шеста. Сначала это были выступления раз в месяц, потом раз в неделю. А потом Кент, непосредственный начальник и наниматель Тёмы и Дани, сделал заказ на конкретную девушку. И ситуация перестала нравится Даниилу.
С тех пор они перестали вербовать приличных девушек для выступлений. С тех пор их заказы стали редкими, а оплата услуг возросла в десятки раз. Исполнение каждого заказа протекало по одному сценарию: Даня или Тёма словно невзначай знакомились с нужным объектом, завязывались отношения, они приглашали девушек в клуб якобы на день рождение, на выступление артиста или по другой причине. Вечер заканчивался одинаково: жертв опаивали и насиловали. Причём сначала номер с девушкой в бессознательном состоянии посещал “тайный клиент” – кто-то из богачей, входящих в вип-зону клуба, кто был готов заплатить кругленькую сумму за реальное изнасилование домашней девочки. Кто были эти люди, Даня не знал, но знал, что некоторых жертв пускали по кругу, кого-то после первого “вип”-сексуального контакта предлагали использовать парням из охраны, кого-то выбирали сами Даня с Тёмой.
После этого девушку высаживали на окраине Москвы, ждали для верности несколько дней, чтобы убедиться, что жертва не обратится в полицию, запугивали скрытой съемкой и шантажом заставляли выступать в клубе снова и снова.
Даня не сразу разобрался в причинах происходящего. Не мог он понять, зачем нужно поступать именно таким жестоким образом, если полно приличных девушек не прочь подзаработать не только танцами, но и интимным обслуживанием клиентов, готовых платить.
А потом он сопоставил фамилии девушек с фамилиями высокопоставленных чиновников, засветившихся в новостях за последние месяцы, и до него дошло, что в клубе решались куда большие дела, чем принуждение случайных девушек к выступлению. Девушки как раз были совершенно не случайные.
По заверениям Даниила, их с Артёмом функции ограничивались лишь этими деяниями. Во всё остальное парень не вникал, в клубе старался не отсвечивать, особенно, после того как заподозрил, каким образом смещаются со своих должностей чины, и осознал, что уж кого-кого, а их с Артёмом уберут в случае чего, особо не задумываясь. Поэтому парень не мог указать ни где проводились съёмки, ни что происходило во множественных помещениях клуба.
Об убийстве Лики он ничего сказать не мог. Знал лишь, что оно сильно взбаламутило Кента, он часто с кем-то созванивался и подолгу шептался, ходя из угла в угол. Вадим Перминов практически перестал появляться, и Даня подозревал, что Кеша созванивался с ним, чтобы найти решение проблемы.
Когда Власов расспросил парня о субботней ночи, той самой ночи, когда нагрянули сотрудники ФСБ, а я сбежала из клуба с Юджином, тот поведал, что небольшой группе выбравшихся удалось скрываться в лесу, потом приехал Вадим, который нашёл им укрытие – старый охотничий дом недалеко от речного вокзала. Их должны были вывезти из области, операцией по вывозу руководил Перминов. Именно он связался, как понял Даня, с вышестоящим руководством, и они разработали план. Но у речного вокзала их накрыли сотрудники полиции и фээсбэшники, они отстреливались покуда могли, а потом кто-то грохнул Вадима и Кент решил валить. Кто смог, сбежал. Дане не повезло.
– Допустим, – киваю я. – Допустим, парни только поставляли в клуб девушек. Это ни черта не объясняет, кто убил Анжелику и за каким хреном ты поехал в дом той проститутки!
– О, дорогая, это только середина истории, – потирает руки Власов. – Самое интересное началось, когда я начал задавать уточняющие вопросы по иерархии управления клубом. Так как уже выяснилось, что Артёма с Даниилом нанимал Иннокентий Дуболомов, и он же являлся их непосредственным начальником, который и давал особые поручения, меня заинтересовало, кого ещё знал юноша. Так вот, непосредственным начальником Дуболомова был Перминов, что нам и так было известно. Дальше Перминова вышестоящих управленцев никто из задержанных указать не мог, но именно Даня поделился со мной весьма любопытной информацией. Незадолго до убийства Лики он заезжал в клуб, чтобы забрать конверт с данными на очередную девушку, Алину Карамзину. Кент обозначил все вводные на новую жертву и предложил Даниилу пропустить по стаканчику в баре на втором этаже. С одной стороны, парень побоялся отказать, с другой – любопытство перед какой-никакой вип-зоной взыграло, и он согласился. В какой-то момент Иннокентий отвлёкся на телефонный звонок и отошёл обратно в свой кабинет, оставив Даню за стойкой. А рядом находилась дверь, ведущая к гримёркам. До выступления оставались считанные минуты, но посетителей ещё особо не было. И две танцовщицы, участницы шоу того вечера, вышли из-за той двери и выклянчили у бармена по стакану с коктейлями. Они устроились рядом с Даней, продолжая негромко переговариваться, и он подслушал их разговор.