Неожиданно со стороны кухни раздаётся тихий смех мамы, который пугает меня до чёртиков, и я тороплюсь на этот звук. Однако возле приоткрытой кухонной двери притормаживаю, пытаясь разобрать, что там происходит.
– Рада, что Ангелина взялась за ум и научилась готовить.
Женя усмехается:
– Мы решили, что в нашей семье буду готовить я.
Я закатываю глаза. Невозможный, просто невыносимый!..
– Вздор! – отрезает мать. – В семье должна готовить женщина, а мужчина должен семью обеспечивать. Иначе всё идёт наперекосяк.
– Женщина должна быть счастливой, и это самое главное, что должен делать мужчина – делать свою женщину счастливой, – тихо парирует Женя, и я вваливаюсь внутрь во избежание скандала. – А вот и наша Ангелина. Всё хорошо?
– Хорошо, – нервно передёргиваю плечами и изучаю скучающее выражение лица мамы.
– Славно, – заключает он. – Тогда оставлю вас ненадолго поболтать наедине. Не скучайте без моего обаяния!
Я тихо прыскаю, но под взглядом мамы маскирую смех покашливанием. Женя смотрит с лукавыми искорками в глазах и подмигивает. А потом стремительно поднимается и покидает кухню.
Мне сразу становится легче дышать. Я заглядываю в глубокую сковороду, где что-то готовится: варится, жарится или тушится. Даже помешиваю – просто на всякий случай. И мать наконец изрекает:
– Пожалуйста, скажи, что этот твой Евгений не всерьёз говорил, что собирается готовить сам! Ты же знаешь, Ангелина, как важно женщине держать дом и семью в своих руках. Не зря говорят, что женщина – хранительница очага.
– Мам, я работаю в полиции. Я – следователь, мама. Женщины боролись за равноправие не для того, чтобы мерилом их успешности было умение готовить щи-борщи.
– Возможно, чтобы затащить тебя в постель, было и достаточно отсутствия этого мерила, – как нечто мерзкое и богопротивное произносит мать. И даже рисует в воздухе кавычки, прежде чем продолжить: – Но когда страсть подутихнет, когда эйфория спадёт, он, как и любой другой мужик, захочет возвращаться в уютный чистый дом и есть свежую еду. Не наступай дважды на одни и те же грабли, девочка моя. Уж хоть сейчас меня послушай, раз раньше не слушала.
– Ой, мам, не начинай, пожалуйста! – стону я. Хочется заткнуть пальцами уши, как в детстве, чтобы не слушать эту заезженную пластинку.
– Что не начинай, а? Вот что не начинай? – шипит она. – Я тебя просила, умоляла: возьмись за ум, пока не спустила в унитаз свой брак! Ярослав – ну ведь чистое золото! Ты с ним жила бы и не знала бед, но нет! Проявила свою твердолобость, не уступила, не проявила мягкости и гибкости, по своему всё сделала, вот и получила закономерный результат.
Я закусываю губу. Всю жизнь одно и то же. Да сколько можно, мама?!
– Мам, мы расстались по обоюдному согласию. Мы остались в добрых дружеских отношениях. Я даже стала крёстной его дочки, ты не забыла?
– А могла бы не выделываться! – перебивает она. – Глядишь, сейчас двоих, а то и троих бы воспитывали. Кому и что ты доказываешь? Ни семьи, ни детей, ни дома нормального, ни порядка в доме, ни еды, ни чистоты и уюта. Не баба, а недоразумение!
– Уж какая есть, – тихо отвечаю ей, резко поднимаясь. Отворачиваюсь к плите, тщательно мешаю содержимое сковороды, чувствуя, как глаза пощипывает от горьких слёз обиды.
Трудно соответствовать высоким идеалам, тем более когда они навязаны.
– Ангелина, сядь! – приказывает мать.
Я делаю несколько рваных вдохов, протяжно выдыхаю и снова сажусь за стол.
– О чём ты ещё хотела поговорить, мама? – спрашиваю у неё.
– Я разочарована твоим образом жизни, Ангелина. Когда ты вышла замуж за Ярослава, я думала, ты оставишь свои глупые мысли о неженской работе, станешь ему хорошей женой. Тебе всегда всё давалось так просто: золотая медаль, красный диплом, идеальный муж… Ну что пошло не так?
– Отличная карьера, – еле слышно добавляю к списку.
Мне не было просто. Ничто из этого не свалилось на меня с неба. Каждый аспект моей погони за высокими требованиями матери требовал усердия, кучи времени и сил. Поэтому, заполучив относительную свободу в браке, я начала сама расставлять приоритеты. Нельзя держать дом в чистоте, когда бесконечно зубришь уголовный кодекс. Невозможно научиться готовить хотя бы сносно, если возвращаешься со службы глубоко в ночи, а уезжаешь – едва рассветает.
– Что? – переспрашивает мама. Я молчу. Тогда она, не дождавшись ответа, продолжает: – Далась тебе эта служба! Всю жизнь на неё растратила, ничего, кроме работы, сейчас нет. А подожди ещё лет пять – уже и не будет!
– Ну спасибо, мам! Ты всегда умела найти правильные слова для поддержки! – не выдерживаю я.
– Неблагодарная! Я тебе добра желаю, ты же останешься совсем одна! – вздыхает мать. – У меня была ты. Я всю жизнь положила, чтобы сделать из тебя человека. С тех пор, как твой непутёвый отец бросил нас…
Я отключаю все эмоции и чувства. Вот она – причина всех бед. С тех пор, как отец ушёл из семьи, не выдержав стандартов мамы, все её нравоучения посыпались на меня, так некстати похожую на папу как две капли воды. Я так старалась быть лучшей во всём, чтобы не вызывать её недовольства, что забыла нечто очень важное: забыла, что значит быть собой. Вечно играю какие-то роли, лишь бы никто не понял, что я обычная одинокая и недолюбленная женщина. Я словно в надувном шаре бегу по воде, и мир вокруг лишь дрожит, колеблется, с таким трудом поддаётся. И кажется, что только Женя не строит никаких ожиданий на мой счёт, а принимает такой, какая есть. Какой видит. А подмечает он многое.
– Ты хотя бы можешь вытащить Ярослава? Или ты слишком увлечена своим новым романом? – вклинивается в мои мысли мать.
– Я работаю над этим, – отвечаю на автомате.
– Вижу я, как ты работаешь! – протягивает она с недовольным видом. – Не понимаю, как ты со своим серьёзным отношением к этой, с позволения сказать, любимой работе, на которую променяла все перспективы личной жизни, так беспечно обжимаешься по подъездам! Ты же понимаешь, что если не справишься, то грош цена тебе, как следователю, и значит, всё было напрасно?
– У меня всё под контролем, мама, – заверяю её. Этот разговор осушил меня. Словно внутри больше не осталось жизни, только одна пустая и чёрствая оболочка.
– Смотри у меня, – приговаривает мать. – Будет совсем нелепо, если ты поставила не на ту лошадку и потратила впустую все эти годы! А я тебе говорила: хочет – рожай, хочет – готовь, хочет – обхаживай мужа по-всякому. Но зачем тебе слушать мать, да, Ангелина?
От продолжения беседы меня спасает появление Жени. Вот уж никогда не думала, что буду по настоящему счастлива его видеть!
– Не заскучали тут без меня? – возникает он, заполняя всё пространство вокруг, и мне становится тепло.
Я слабо улыбаюсь ему, и он наклоняется, целуя мою макушку.
– Елена Владимировна, – говорит он громогласно. – Я даже словами передать не могу, как благодарен вам за дочь! Какого вы золотого человека воспитали! И красавица, и умница, и характер сильный и волевой. Я восхищаюсь ею. Уверен, во-многом это ваша заслуга. У такой прекрасной женщины просто не может быть другой дочери.
Мне хочется рассмеяться. Мне хочется плакать. Мне хочется хотя бы раз в жизни послать мать куда подальше с её нравоучениями. Но крепкая мужская рука, прожигающая дыру между лопаток, заставляет держать спину прямо, обещая быть поддержкой и опорой.
22. Ангелина
Во время ужина и во многом благодаря харизме моего любовника-псевдожениха за столом царит практически дружелюбная атмосфера. Мама, хоть и не поднимает щекотливых тем, внимательно присматривается к мужчине, усиленно сравнивает с моим идеальным бывшим мужем. Под её строгую оценку попадают все его собственнические жесты в отношении меня, каждое его слово, живая мимика, а также бесконечная нежность и любой намёк на страстную любовь между нами.
Женя травит истории о себе и своей семье, очевидно, желая набить очков перед “тёщей”, не забывая хорошенько сдабривать их комплиментами мне и, конечно, моей матери. Он не знает, что это зряшное дело: она никогда не купится на лесть. Но я его не останавливаю – второго раунда словесных баталий я просто не выдержу, а его я за язык не тянула, сам вызвался.
На удивление, мама со сдержанным интересом слушает мужчину. Извечно скучающее и недовольное лицо впервые за долгое время не излучает недовольства и брезгливости, становится почти вежливым, что означает едва ли не высшую степень одобрения, какую только можно получить у этой женщины. До меня не сразу доходит почему.
Устав ждать, когда непутёвая дочь одумается и вернётся к бывшему мужу, за неимением лучшего варианта, мама согласна и на этот. Мужчина-то с виду вполне приличный!..
Несмотря на затишье – несомненно, временное – подспудно я всё равно ожидаю взрыв. С мамой просто невозможно иначе! Всегда, в любой ситуации, независимо ни от чего мама отыщет повод, чтобы придраться.
Поэтому я вздыхаю от облегчения, когда мой телефон звонит. На экране высвечивается долгожданный номер Михаила Степановича.
– Ангелина, ты можешь откладывать телефон на время ужина? – цепляется мать за представившуюся возможность.
– Прости, мама, это по делу Ярослава, – мило улыбаюсь ей. – Женя пока составит тебе компанию.
Мужчина с готовностью кивает, бегло целует меня в висок, и я тороплюсь укрыться в уединении спальни.
– Алло?
– Здравствуйте, меня зовут Михаил Степанович Круглов. Вы оставили мне сообщение с просьбой перезвонить.
– Здравствуйте, Михаил Степанович! – приветствую мужчину. – Простите мне моё любопытство, но вы всем перезваниваете по первой просьбе?
– Вы же следователь? – озадаченно спрашивает он.
– Да, майор Власова Ангелина Анатольевна, Следственный Комитет.
– Вот поэтому и перезваниваю. – усмехается собеседник. – Вы же подписались.
– Очень похвально! – говорю ему. – Скажите, пожалуйста, Михаил Степанович, вы проживаете на даче в садовом товариществе “Берёзка”?