– Спасибо, Михаил Степанович, – благодарю его.
Женя поднимается и становится за моей спиной. Я нервно постукиваю пальцами по столешнице от нетерпения в ожидании, когда наконец загрузится выбранный видеофайл. Мужские ладони ложатся на мои плечи, слегка разминают их, принося немного спокойствия и уверенности. Тихое и молчаливое обещание, что всё будет хорошо.
Картинка на экране оживает, и я вижу улицу. Камера с широким объективом имеет хороший охват и качество видео. А самое главное, она захватывает дом убитой Виктории Вертухаевой.
Я отматываю время примерно за полночь и внимательно всматриваюсь в монитор ноутбука.
Поначалу бездействие утомляет, но вскоре появляется тёмный автомобиль, который останавливается у дома убитой. Крупный мужчина – без сомнения, это Кеша Дуболомов – входит в дом, где проводит около 7-10 минут, выходит торопливым шагом, вытирая руки какой-то тряпкой, отбрасывает её в кусты на соседнем участке, садится в машину и уезжает. Спустя пятнадцать минут появляется Власов. Он несколько минут стоит на пороге, потом аккуратно входит в дом Виктории. Практически сразу к месту трагедии подъезжает группа захвата и пакует Власова в наручники. Скорая помощь забирает Вертухаеву. Прибывший эвакуатор забирает автомобиль Ярика. Сотрудники опечатывают дом и уезжают. Всё. Дальше на улице безжизненного в это время года дачного товарищества снова воцаряется тишина.
– Это же… – протягивает Женя.
– Да! – ошалело подтверждаю я. – Перешли копию мне на почту, а я сейчас.
Подрываюсь с места, но он тормозит меня.
– Стой, ты куда?
– Нужно найти эту тряпку, на ней наверняка имеются следы крови и частицы днк убийцы.
– Сходим вместе, Ангелин. – отрезает он. – Тут делов на три минуты – переслать файл. Никуда за это время твоя тряпка не денется.
Тон, не терпящий возражений. И не поспоришь, и не докажешь ничего. Но я и не спорю, хоть меня и трясёт от нетерпения.
Женя быстро справляется с поставленной задачей. Я предупреждаю Круглова о том, что, возможно, его придётся вызвать для дачи показаний, и мужчина с готовностью отвечает, что я могу звонить ему в любое время. Вот все бы были такими законопослушными, глядишь, и бардака в стране бы не было!
Проверяю с телефона почту и файл. Слава всем богам, он не повреждён. Мы прощаемся с приветливым хозяином, который оказал неоценимую помощь, и выходим на тёмную улицу.
– Вот теперь можно тебя поздравить? – спрашивает Женя.
– Как только найду улику, – улыбаюсь ему.
Мы пешком следуем в сторону дома Вертухаевой, минуем его и пробираемся на соседний участок. Подсвечивая себе фонариком на телефоне, я не сразу нахожу тряпку в пятнах крови. Но всё же нахожу.
Достаю из сумки пакет, пробираюсь через заросли и с осторожностью подбираю вещдок, тщательно упаковывая.
Возвращаюсь к ожидающему меня мужчине.
– Теперь можно поздравлять, – выдыхаю с облегчением.
Женя подходит ко мне, обнимает, с лёгкостью отрывая от земли.
– Поздравляю, ты большая умница!
– Спасибо, Женя! – Я закидываю руки ему на плечи, обнимаю крепкую шею. – Спасибо! Ты очень мне помог!
– Да не за что, Ангелин, – отвечает он с улыбкой. – Я не сделал ничего такого, что стоило бы благодарности.
– Ты верил до последнего, когда я совсем не верила. – не соглашаюсь с ним. – И оказался прав.
Быстро прижимаюсь к его губам и целую. Кротко, мягко, нежно, практически невесомо. Как же мне хочется, чтобы так было всегда! Чтобы не было никаких пресловутых “но” в наших отношениях…
– Подбрось меня до отдела, – прошу его. – Запрошу срочную экспертизу, с утра предоставлю начальнику все доказательства отсутствия вины Власова и освобожу его.
– Хорошо, – усмехается Женя.
Есть в этой усмешке какая-то горечь, какая-то ирония, но я слишком горю желанием вернуть Ярослава в семью, чтобы разбираться с происходящим в собственной жизни.
По пути в Комитет я вызваниваю Валентиныча, нашего главного судмедэксперта. Он всегда работает на наших с Ярославом делах, бесконечно уважает и ценит Власова. И только ему я могу доверить проведение экспертизы по обнаруженной улике.
Но для верности всё равно сижу рядом и сканирую внимательным взглядом все записи.
– Кровь на кухонном полотенце однозначно принадлежит усопшей Виктории Сергеевне Вертухаевой, Ангелина Анатольевна. – после тщательного изучения со всех сторон изрекает Олег Валентинович. – На ворсе остались частицы эпителия. Среди кухонного жира и пятен крови, уверен, удастся обнаружить клетки потовых выделений.
– Ищите, – киваю ему. – А я пока сварганю нам кофейку.
Хозяйничаю в его вотчине, пока он проводит сложные манипуляции. Сооружаю бутерброды, кофе, нахожу пачку засохшего печенья. Сейчас, когда успех осязаем, у меня пробуждается аппетит, который был ни к чёрту из-за нервов.
– Валентиныч, всё верну, – говорю ему, вгрызаясь в хлеб в сыром и запивая огромными глотками чёрного сладкого кофе. Не капучино, конечно, не сэндвичи из кафе, которыми меня баловал Женя, но тоже сойдёт.
– Да кушайте на здоровье, товарищ майор, – усмехается судмедэксперт.
Сам он есть и пить не торопится, слишком увлечённый подкинутой мной работёнкой.
– Готово, Ангелина Анатольевна, – потирает руки через некоторое время Валентиныч. – Принимай работу. Вычлененный из клеток эпителия и потовых выделений днк не соответствуют имеющимся у нас образцам днк Ярослава Сергеевича Власова. Официальное заключение будет готово в течение получаса, и я направлю его сразу на почту полковника Семёнова.
– И мне, пожалуйста, – прошу его. Он кивает. – Спасибо, Олег Валентинович, что согласились приехать посреди ночи.
– Да ладно, – крякает он. – Что же, я по делу Ярослава не помогу? Ясно же, что тупая подстава…
Я поднимаюсь в кабинет. Смысла ехать домой в четыре утра нет, на худой конец можно подремать и в кресле. А в квартире – только будить домочадцев.
Я хмыкаю, устало потирая лицо. Домочадцев!.. Надо же! Подхожу к окну и изучаю город в пелене утренних сумерек. Взгляд скользит от практически пустой парковки Следственного комитета к дому напротив, через дорогу. Туда, где я попросила Женю меня высадить несколько часов назад. И хмурюсь, заметив его авто на том же месте.
Быстро собираюсь, сбегаю по лестнице вниз, пересекаю парковку, пустынный перекрёсток, добегаю до его машины и сажусь на переднее сиденье.
– С ума сошёл? – спрашиваю участливо. – Ты чего домой не поехал?
– Решил не беспокоить твою маму, – ухмыляется он. Я закатываю глаза.
– Ой ли! Не заметила, чтобы тебя смущали подобные вещи! – Немного помолчав, спрашиваю снова: – Так что ты здесь делаешь, Жень?
– Ждал тебя, чтобы ты не слонялась одна по ночам.
– Это очень мило, – вздыхаю я. Он усмехается и смотрит на меня в упор. – Правда, мило. И очень много значит для меня в глобальном смысле. Но сидеть напротив Следственного Комитета, когда тебя разыскивает полиция и ФСБ, мягко говоря, не самая лучшая идея.
– Почему тебя это волнует? – спрашивает он. – Боишься, что я утяну тебя следом за собой?
– Знаю, что не утянешь, – качаю головой. Кусаю губу до боли и признаюсь: – Я не хочу, чтобы у тебя были проблемы. И не хочу, чтобы ты попал под следствие в качестве подозреваемого. Когда у меня будет больше информации, я найду способ, как сделать так, чтобы ты проходил свидетелем по делу. Но сейчас, пока у нас нет иных зацепок, а полковник под давлением главка требует найти виновного в убийстве Лики Велегурской и разобраться в том, что произошло в клубе, ты – единственный человек, кто связан и с девушкой, и с клубом.
Сама не знаю почему, но я начинаю горько плакать. Женя притягивает меня к себе, гладит волосы и утешает.
– Всё образуется, – шепчет он. – Вот увидишь, Ангелин, всё обязательно образуется. Ты обязательно во всём разберёшься, сделаешь всё правильно… Даже если меня задержат, я знаю, что ты вытащишь меня, как вытащила Власова, ведь я не виновен.
– А я не хочу вытаскивать! – жалобно всхлипываю я. – Хочу, чтобы не попался!
– Значит, не попадусь, – глухо смеётся он. – Не плачь только, ладно? Нечего лить слёзы, ничего ведь не произошло.
Делает ли меня плохим следователем эгоистичное желание уберечь любимого мужчину от проблем? Я не знаю. Но знаю, что готова и дальше идти на должностное преступление и скрывать его, пока не найду всех настоящих преступников.
Женя будит меня поцелуями. Я нехотя открываю глаза, чувствуя онемение всего тела.
– Я что, заснула? – спрашиваю, проглатывая зевок.
– Да, уснула, прелесть моя. Но время уже к восьми, и я действительно уже запережевал за твоё самочувствие.
– Состояние такое, будто всю ночь вагоны разгружала! – обиженно вздыхаю я. Женя быстро целует мои губы, и настроение сразу улучшается.
Быстро поправляю макияж и говорю ему:
– Езжай домой, Жень. – Он усмехается в ответ. – Я серьёзно. Со мной всё будет хорошо.
– Вот вручу тебя лично в руки подполковнику Власову и немного смогу расслабиться, – шутит он, несмотря на отсутствие привычной усмешки и лёд в глазах. И что-то подсказывает мне, что и тогда не расслабится.
– Ладно, – вздыхаю я. – Переубеждать не буду, дело твоё. Нравится штаны просиживать и рисковать…
– Я не попадусь, Ангелин. Обещаю, – миролюбиво перебивает он. – А теперь ступай восстанавливать справедливость и искоренять беззаконие.
Качая головой, я покидаю салон и неторопливо возвращаюсь в отдел. Завариваю кофе и относительно спокойно дожидаюсь прихода полковника Семёнова.
Когда дежурный сообщает мне, что начальник на месте, я сразу же иду к нему и показываю видео. Алексей Олегович изучает заключение Валентиныча и даёт наконец отмашку на снятие обвинений с Ярослава.
– И, Власова, – говорит мне напоследок полковник. – Забирай Власова, времени вам до завтра очухаться от всей этой истории с обвинением, и чтобы живо хоть из-под земли достали убийцу Анжелики Велегурской. Живо, я ясно выражаюсь?