В коридоре больницы я слишком поздно замечаю Машу, беременную подружку Гриши Румынского. А меня она узнаёт сразу и даже вежливо здоровается, не забывая наглаживать огромный живот. Сегодня я слишком отвлечена собственными мыслями, чтобы меня заботил этот факт, поэтому я здороваюсь в ответ и даже ради приличия интересуюсь её здоровьем. Дежурный разговор, который не откладывается в моей голове.
Я извиняюсь и тороплюсь в кабинет акушера-гинеколога. Пока рассказываю о своих проблемах, взгляд натыкается на самую верхнюю карту предыдущего пациента. Мария Андреевна Зотова. Гришкина любовь, что ли?
Фамилия кажется мне смутно знакомой, но так сходу вспомнить, где слышала её, не могу. Да и фамилия, всё же, не самая редкая. Поэтому я сосредотачиваюсь на насущном. А именно: на мучающих меня вопросах.
Новый осмотр и УЗИ, и я получаю подтверждение: и беременности, и срока, и отсутствия видимых проблем и патологий. И выдыхаю. Сложно поверить, сложно надеяться, когда знаешь наверняка, как больно разбиваются такие мечты. А я знаю. Слишком свежи воспоминания. Слишком осязаема пустота внутри. Слишком реалистична боль. Но теперь я нерешительно накрываю плоский живот ладонью и улыбаюсь.
Женя встречает меня горячим обедом. Никак не акцентирует отсутствие причёски и макияжа, хотя я вроде бы посетила салон, и даже отвешивает мне комплимент, хотя за час с небольшим во мне ничего не изменилось. Наверное. Как знать, можно ли обнаружить невооружённым взглядом гармонию в чужой душе, увидеть воцарившееся спокойствие, распознать щемящее сердце счастье?
К моменту, когда Власов звонит мне и велит спускаться, я уже готова и кручусь перед зеркалом в лучшем платье.
– Красный тебе к лицу, – смазанно целуя в висок, говорит Женя. – Даже завидую твоему Власову, что такую красоту в свет выводит он, а не я.
– Это рабочий выход в свет, – смеясь, напоминаю ему. – А Власова ждут дома беременная жена и ребёнок. Не ревнуй.
– Постараюсь, – с серьёзным видом кивает он. Помогает надеть пальто. – До встречи, Ангелочек.
– Скоро увидимся, – посылаю ему воздушный поцелуй на прощание и ухожу.
Власов уже ждёт внизу. Он немного на взводе, и я осторожно интересуюсь, всё ли в порядке.
– Да Ритка чего-то чудит, как бы рожать не надумала, – делится он со мной. Я вздыхаю, но Ярик переиначивает этот вздох: – Она не портит мою жизнь, Гель.
– Я и не говорю ничего такого, – фыркаю в ответ. – Просто не понимаю, за каким фигом сдался этот показательный поход на приём, когда мы оба нашли бы чем заняться. У тебя, вон, Рита, может, рожает. Я бы тоже нашла, как провести вечер субботы.
– Ну что я могу тебе сказать, Власова? Поехали уже да посмотрим!
Возле огромной усадьбы с белыми колоннами много дорогих машин. Мужчины в костюмах преимущественно чёрного цвета чинно направляются внутрь в сопровождении своих дам, которые, в отличие от спутников, выглядят до того по-разному, что у меня начинает рябить в глазах.
В большом светлом зале установлен шведский стол, несколько круглых столиков с изящными стульями, сцена, где сейчас играет живую классическую музыку небольшой оркестр.
Я изучаю лица уже прибывших гостей. Полковник Семёнов с женой и полковник Фролов занимают один из столиков, и я тяну Власова за рукав. Мы подходим поздороваться, и большое начальство приглашает нас сесть с ними. Это приглашение как бы подразумевает невозможность отказа, поэтому мы занимаем предложенные места. Пока Власов отчитывается о ходе расследования, а похвастаться ему нечем, я продолжаю осматривать людей, приглашённых на приём.
Натыкаюсь взглядом на Акманова, стоящего в стороне. Заметив меня, мужчина кивает со сдержанной улыбкой, а я наклоняюсь к Ярославу и спрашиваю:
– А этот что тут делает?
– Это приём губернатора, Гель, – усмехается бывший. – Здесь фээсбэшников больше, чем гостей.
Я чуть хмурюсь. Денис Сергеевич не просто сотрудник ФСБ. Именно он ведёт дело клуба, и я сомневаюсь, что интерес мужчины к мероприятию случаен. Но что или, точнее, кто может вызывать его интерес? Что он рассчитывает здесь увидеть?
Мозг цепляется за детали, когда я снова и снова обвожу лица присутствующих своим взглядом. Кто с кем пришёл, кто с кем общается, кто с кем сидит. Но либо у меня мало информации, либо я в упор не замечаю, кто вызывает интерес подполковника Акманова.
Однако через некоторое время меня саму привлекает один из столиков. Вернее, поначалу привлекает внимание появившаяся в зале пара, Румынский со своей беременной подружкой. Они уверенно проходят ближе к сцене, занимают пока пустующий столик, и Гриша начинает перед ней лебезить. Смотреть противно!
Чем больше разрастается толпа, тем сложнее становится отслеживать перемещения и взгляды Акманова. Я практически не участвую в разговорах за столом, почти не смотрю на присутствующих гостей, боясь пропустить самое интересное, боясь не заметить, кого тут пасёт безопасник.
И отвлекает меня от этого занятия лишь порицающий тон полковника Семёнова, когда он бросает:
– А вот и Велегурские пожаловали.
Я осматриваю эту пару. Горе добавило морщин Алле Юрьевне и седин Константину Альбертовичу, но, в целом, они держатся очень хорошо, учитывая обстоятельства. Кандидат в губернаторы обменивается рукопожатиями со многими мужчинами, очевидно, некоторые выражают им соболезнования, поскольку мужчина поддерживающе приобнимает плечи своей супруги в такие моменты. И наконец они приближаются к сцене и садятся… за один стол с Румынским!
– Здесь свободная рассадка или места за столиками были указаны в приглашениях? – спрашиваю я у Семёнова.
– Свободная, – отвечает он. – Но я слышал, что многие столики договорились заблаговременно рассесться по интересам, так сказать.
Я задумчиво жую огурец. Румынский с Машей, Велегурский с женой… Какой взаимный интерес усадил их за один столик?
Вскоре к ним присоединяется ещё одна пара. Полный мужчина с рыжеватыми волосами и усами в сопровождении моложавой дамы неопределённого возраста. Дама по-свойски целует Машу, наглаживая большой живот. Потом эта дама расцеловывает воздух около Аллы Велегурской, вполне по-светски, но при этом её супруг по-дружески приобнимает Константина Альбертовича. Интересно!..
– А кто это там, за столиком с Велегурским и Румынским? – спрашиваю свистящим шёпотом у Власова.
Он отвлекается от беседы, бросает быстрый взгляд в направлении обозначенного стола и отвечает:
– Ты чего, Гелька? Это же первый вице-губернатор, Иван Андреевич Зотов.
Я подпрыгиваю на стуле. Собираюсь уже поделиться с Яриком своими соображениями, но он достаёт из внутреннего кармана пиджака телефон и хмурится.
– Ритка, – говорит мне. – Отойду на минутку.
Он скрывается в толпе, быстро направляясь к выходу. Я постукиваю пальцами по ноге от нетерпения. Да что там такое? Почему Ярослав так долго трещит со своей неугомонной жёнушкой?
Пока я жду его, чуть ли не приплясывая от нетерпения, на сцену для приветственного слова выходит действующий губернатор.
– Добрый вечер, дамы и господа! Годы нашей совместной работы были крайне продуктивными, – начинает он. Перечисляет значимые достижения, закрытые объекты социального и культурного градостроительства, хвалит, благодарит, но всё это лишь красивое вступление для новости, что взрывает публику: – К сожалению, по состоянию здоровья я вынужден подать в отставку. До выборов должность исполняющего обязанности губернатора займёт Константин Альбертович Велегурский, прошу любить и жаловать!
Я внимательно приглядываюсь к столику Гриши и компании. Пока отец Анжелики под шквал громких аплодисментов взбегает на сцену, Зотов кивает Румынскому в сторону выхода из зала. А я осторожно следую за ними.
Мне всё ещё не хватает некоторых фрагментов для целостности картины, но я готова голову дать на отсечение, что знаю, кто всё это время стоял за спинами Перминова и Дуболомова, кто прикрывал их зад и отдавал распоряжения. А также, я уверена, что знаю, почему Лика Велегурская оказалась в клубе и почему её убили. Всё, как я и предполагала: просто и банально. А преступник всё это время был ну прямо на ладони!
Я дожидаюсь, когда мужчины прилично отдалятся по безлюдному коридору, перекрытому канатным ограничителем от особо любопытных посетителей приёма. Но меня они не смущают. Стараясь не цокать каблучками, я продвигаюсь на самых мысках следом за подполковником и вице-губернатором. Дохожу до плавного поворота коридора. Аккуратно высовываюсь, чтобы увидеть, как Румынский проверяет каждую из четырёх дверей близ места их остановки. Одна из них поддаётся, и он жестом приглашает Зотова пройти внутрь. Быстро оглядывается – я еле успеваю вжаться в дверной проём и задержать дыхание… И тут мой телефон протяжно гудит в сумочке.
– Одну секунду, – говорит голос Румынского. Слышу, как медленные шаги движутся в мою сторону.
Я судорожно соображаю, что делать теперь, когда Гриша вот-вот застанет меня за слежкой. Неожиданно мой рот накрывает широкая ладонь. Едва различимый поворот ключа, и дверь за моей спиной приоткрывается. Кто-то втягивает меня в тёмную комнатушку, продолжая удерживать. От шока и подступающей паники я и не думаю сопротивляться, смиренно жду развязки.
Человек, сжимающий мой рот рукой, словно кляпом, подпирает на дверь спиной, неловко разворачивая меня. Тем временем, Гриша, по всей видимости, доходит до этой двери, плавно опускает ручку до упора, но дверь остаётся неподвижной, благодаря напору с этой стороны. Раздаётся деликатный стук. Некоторое время Румынский стоит под дверью, я просточувствуюэто. Потом его, скорее всего, зовёт Зотов, потому что я слышу, как он громко говорит: “Да”. И только через несколько минут из-за спины раздаётся хриплый смешок:
– Ты, Ангелочек, без приключений вообще жить не можешь?
– Женя?! – удивлённо спрашиваю, резко обернувшись. – Ты что, следишь за мной?
– Да вот делать мне больше нечего, – обижается он. – Решил заглянуть на огонёк, посмотреть из-за чего весь сыр-бор, увидел, как ты пошла в коридор…