— Ступайте, там Валерка возле вашего подъезда уже с полчаса томится. Опросить все желает.
— Так мы с ним уже вроде все…
— Это уж ему решать, все или нет! — снова окрысился Артур Всеволодович. — Идите!
— А как быть с Юрой? — все же не выдержала и напоследок спросила Алиса.
Ему что, этому Вешенкову? Он смену сдаст, или как там у них это называется, и домой отправится к своим любимым тапкам, дивану и телевизору. А ей как быть? Что делать, если Юра вдруг к ней среди ночи заявится?! Делать вид, что ничего не произошло? Что она его ни в чем не подозревает: ни в том, что он подставлял ее на фирме, желая быть полезным и, главное, желая вовремя оказаться рядом. Ни в том, что начальник службы безопасности, кажется, его разоблачил. Ни в том, что… что подозревает его в нападении на этого человека.
Ей же страшно! Ей нужна защита!
— Знаете что!.. — Вешенкову взорваться даже стараться не нужно было. — Я вам не нянька! Вон Валерия Степановича соблазняйте подобными предложениями или пишите жалобу прокурору, Попенкову, например…
Выпалил и тут же пожалел. Чего орет, спрашивается? Чего фамильярничает с этой рыжей жеманницей? Возьмет и нажалуется на него, его с работы и попрут запросто. И за хамство, и за не соответствие, и за…
Да найдут! Найдут, к чему прицепиться.
— Ладно, Алиса Михална, не переживайте, понаблюдаю я за вашим юристом. Проведу опрос по полной форме, проверю алиби, ну и вообще наведу о нем справки, что это за фрукт и откуда он вообще свалился на вашу голову…
Глава 14
Сашу Сизых дико смущало не столько само присутствие милицейского начальника в его доме, сколько то, что дом его домом назвать было трудно, его мало кто так называл.
Забегаловка… Притон… Харчевня… Отстой…
Кто во что горазд, короче. Это его никогда не заботило… до теперешнего момента. Момента, которого он ждал и которого страшился пуще неволи.
Нет, конечно же, неволя оттого, что он натворил, ему не грозила. Тут ежу понятно, криминала никакого нет, а значит, нет и статьи обвинения. Но…
Но вот уволить его могут запросто. А увольняться ему ох как не хотелось. Если уволят, то все! Тогда труба! Тогда он запросто даже этой халупы может лишиться. Платить-то нужно за любое жилье, даже за такое дерьмовое. Поэтому и следовало произвести на недовольного мента впечатление, чтобы тот кому надо все представил как можно безобиднее. Но попробуй тут произведи, когда из двух имеющихся в доме табуреток ни одной мало-мальски подходящей для того, чтобы на ней сидеть.
Саша все же решился накрыть одну своей чистой футболкой, пододвинул ее к Вешенкову и, заискивающе скалясь в улыбке, пробормотал:
— Присаживайтесь, прошу вас.
— Пешком постою, — буркнул Вешенков, скроив недовольную мину вовсе не из-за того, что сиденье ему не понравилось, а из-за того, что все еще помнил про тещу с Лялькой и про собственную несдержанность, заставившую его разбить зеркало. — Отвечать на вопросы будем?
— А как же! — живенько откликнулся Саша, тоже не решаясь присесть в присутствии стоящего гражданина начальника. — Любой вопрос! Я готов!
— Ага! — Вешенков ненадолго обрадовался. — Итак, зачем вас вызывал к себе начальник вашей службы безопасности?
— Так он это… Он хотел знать, отремонтировал ли я тот системник, что у Соловьевой забирал, когда ей его кофе залили.
— И?
Вешенков обводил взглядом жилище Сизых и в душе ужасался.
А что, если и он, оставшись в холостяках, доведет свою квартиру до такого запустения, а? А ведь запросто! Чему было удивляться, раз посуда третий день не моется, а гора в раковине все растет. Свитер опять же надел с потрепанными рукавами, Валерка заметил и на вид поставил. Рубашку постирал, а гладить не стал, решив, что сойдет и так, раз под свитером не видно.
Захиреет, опустится, мхом покроется, как этот Сизых, у которого в доме не было ни одного чистого уголка.
— Я сказал, что нет. Он велел мне его принести, только принести осторожно, чтобы не смазать возможных отпечатков. А что их смазывать-то, если я и так знал, кому они принадлежали, — выпалив все это на одном дыхании, Саша Сизых замер с открытым, как у рыбы, ртом.
— Да?! И кому же?! — Вешенков даже не пытался скрыть своего изумления, уставившись на инженера-электроника широко раскрывшимися глазами.
— Мне, Артур Всеволодович! Мне, поганцу! — выдохнул Саша, и лицо его тут же скривилось, того и гляди заплачет. — Я ведь кофе ей туда налил, потому как знал, куда именно лить-то надо! Для этого даже крышку пришлось приоткрывать… Ох, беда, беда…
Слышал бы его покойный Калинин, подумалось вдруг Вешенкову. Девку-то едва в сумасшествии не обвинили. Но он тут же одернул себя, вспомнив, что сам выдвигал ей куда более серьезные обвинения.
— А зачем же вы это делали, друг вы наш сердешный? — Он глянул на Сизых со смесью брезгливой жалости и неприязни, покосился на табуретку и после недолгих раздумий все же осторожно присел.
— Да потому, что попросили, заплатили… — Саша замялся, но, правда, ненадолго. — Объяснили, что все это для блага и во имя блага и все такое… Вот и пошел на поводу у чужого чувства, будь оно неладно!
— Понятно… И за что же вам и сколько платили, если не секрет.
Спрашивать, кто именно платил Саше, Вешенков пока не стал, во-первых, не дурак был, догадался. А во-вторых, оставил эту приятность на потом.
— Ну… Это по-разному было. То три сотни, то пятьсот. В зависимости от сложности задания. За системник мне штуку отвалили, так вот… А я ведь предупреждал, что добром дело не кончится! Предупреждал! А кто послушает?! — Саша Сизых с тоской в мутных глазах глянул на Вешенкова и спросил безо всяких переходов: — За это ведь наказания не предусмотрено, нет?
— А это смотря с какой стороны посмотреть, — тут же откликнулся Артур Всеволодович, напустив во взгляд туману. — Можно расценить как мелкое хулиганство, можно как преследование, откровенный саботаж, к примеру. Но если вы готовы помогать следствию…
— Готов! — Сизых вытянулся, будто на плацу, в линейку и едва язык не вывалил от желания услужить. — Готов к сотрудничеству и прочее.
— Итак, вы не отрицаете, что по поручению не установленного следствием лица таскали у вашей секретарши документы, потом подбрасывали их в самых немыслимых местах, выводили из рабочего состояния ее компьютер… — удовлетворившись тем, что Сизых по каждому пункту его обвинения согласно кивает, Вешенков решил закончить перечень, проговорив: — И в конце концов смонтировали порнографические снимки с ее участием и подбросили ее начальнику для того, чтобы окончательно ее сломить.
— Нет! — вдруг взвизгнул Саша неожиданно тонко и пронзительно. — Никаких фотографий не было! Ни я, ни Юрка их не делали!
— Точно? Вы ничего не путаете, гражданин Сизых?
Вешенков закинул ногу на ногу, обхватил колено сцепленными в замок пальцами обеих рук, но тут же снова подобрал ноги под табуретку, обнаружив огромную дырку на носке под резинкой. Разозлился, спасу нет. И на себя за невнимательность. Лежала же рядом новая пара носков, нет, надо было с полки непременно рваные выхватить. И на Сашу этого разозлился за то, что снова тот все начал путать и переворачивать с ног на голову. Ну и, конечно, не мог не вспомнить тещу с Лялькой. Из-за них все его беды! Только из-за этих двух мымр он вынужден ходить в рваных носках, неглаженых рубашках и заношенных до дыр свитерах.
— Клянусь! — продолжил верещать Сизых и даже присел на корточки перед Вешенковым, словно собирался встать на колени. — Ни про какие фотографии знать не знаю! Юрка тоже офигел, когда их в своем столе обнаружил. Сразу мне позвонил, я прибегаю, а он мне по мордасьям, говорит, твоя работа. А я что дурак, инициативу в таком тонком деле, как чувства, проявлять?! Мне за это не платили! Я ему так и сказал.
— А он?
— А он задумался вот так… — Саша Сизых поставил локти на воображаемую поверхность стола, сжал ладонями виски и сделался страшно задумчив лицом, насколько это было вообще возможно при его внешности. — А мне сделал знак убираться. Я и ушел. Потом Соловьеву уволили, она ушла. А потом Сергея Ивановича кто-то грохнул.
— А это… это часом не вы с Юриком решили подобным образом наказать разнуздавшегося самодура-начальника, а, Александр?
Вешенков был уверен, что не они. У Юры на момент убийства было алиби стопудовое, он как раз присутствовал в кабинете Инги на совещании. С совещания они все вышли, когда дама покидала приемную. Ее видели, Юра даже попытался окликнуть. Это кто-то слышал и подтвердил. Поэтому при всем желании обрядиться в женское платье и рыжий парик не сумел бы и не успел. Саша Сизых, рядись не рядись, под статную красавицу никак не подходил. Значит, убивали не они. Но спросить-то он должен был.
Его вопрос заставил Сашу резко опуститься на пятую точку и замереть с открытым ртом. Потом Сизых судорожно дернул острым кадыком, попытался сглотнуть, но закашлялся и сквозь судорожный кашель принялся причитать:
— Да вы что такое говорите?! Чтобы я убивал??? Да я… Да я никогда кошки и воробья не обидел!!! Да и за что мне Сергея Ивановича убивать! Что он мне такого сделал?! Он меня на работу взял и прогулы мои терпел… Так там баба какая-то вроде была! Баба, на Соловьеву похожая очень.
Вешенков тут же насторожился.
Он ни слова не сказал Сизых о том, что с Соловьевой вроде как сняты подозрения в убийстве. Откуда тогда подобное утверждение, если все на фирме утверждают, что по коридору шла именно Алиса.
— Да ладно! — Сизых недоверчиво мотнул головой. — Я в коридоре эту телку не видел, конечно, утверждать не стану, но вот потом…
— Что — потом?!
Вешенков едва не дал по башке этому инженеру. Он ведь дословно почти помнил протокол его опроса. Там не было ни слова про потом. Там черным по белому было записано со слов сотрудника фирмы Сизых Александра такого-то, что он не видел, не слышал и ничего такого не знает.
Откуда, черт возьми, вдруг теперь всплывает это потом?!