Веру Ситцеву Валера решил оставить на потом, небезосновательно рассудив, что если подруги и в самом деле были столь дружны, то вряд ли одна станет наговаривать на вторую. И уж если и имелась у них на двоих какая-нибудь тайна, то делиться ею с посторонними просто грех.
Это все на потом. Это все не сейчас.
Сейчас его гнало вперед сообщение, написанное аккуратным почерком начальницы отдела кадров на бумажке. Кстати, чего это она так улыбалась все время загадочно? Надо бы спросить у Вешенкова, может, он ей про него какую-нибудь байку траванул для стимуляции разговорчивости. Надо бы узнать…
Фирма, что располагалась по соседству, занималась перепродажей компьютеров и комплектующих к ним. Это было сейчас очень модно и прибыльно: заниматься именно компьютерами или, на худой конец, поставкой стройматериалов. Ребята поднимались из небытия, как былинные богатыри выходили из моря: строили офисы, плодили штат сотрудников, обзаводились загородными базами отдыха.
У тех, к кому сейчас держал путь Валера, все обстояло именно так. Деньги, деньги, кругом деньги. На стенах, потолках, в офисной мебели, в длинных ногах молодых прекрасных сотрудниц…
Все несло на себе отпечаток стремительно нажитого состояния.
Не был исключением и Роман Вышегодин, в чью дверь постучал Валера. Прочно упакованный в фирменную одежду, которую уже научился носить с шиком и непринужденно и не поправлять всякий раз чрезмерно выползающий из пиджака манжет рукава. С вальяжной улыбкой и искусно растрепанной шевелюрой, в которой тоже чувствовался особый шик.
— Чем могу помочь? — ничуть не перепугался Вышегодин, возвращая Валере его служебное удостоверение.
Валера с предельной осторожностью, опуская всяческие детали, рассказал про убийство Калинина. Потом, все так же соблюдая меры предосторожности, поделился своими соображениями по поводу дикой ревности, пламенной любви и того, к чему это все может привести и даже приводит в ряде случаев. А закончив говорить, пытливо и со значением уставился Вышегодину в переносицу. Все, мол, теперь твоя очередь.
Но тот не спешил. Сбросил ноги, закинутые на стол, помял слегка длинными ухоженными пальцами колени. Подергал плечами, поиграл бровями и спрашивает:
— Ну а я-то тут при чем?
Валера вздохнул. Как же он устал от несообразительности некоторых индивидуумов, а! Как же устал, сил просто нету! Не захочешь, а поймешь брюзгу Вешенкова, который сразу быка за рога — и в стойло. Он тут перед этим лощеным франтом полчаса расшаркивался, подводил к тому, чтобы Роман Вышегодин проявил чудеса сообразительности, и пролил, наконец, свет на прошлое Инги Калининой, и рассказал, кем она когда-то была. А он!..
— Почему была?! — вытаращился на него Роман, когда Валера, не особо церемонясь в выражениях, поделился с ним своими соображениями. — Она не была, она есть! Такие люди никогда не меняются, понимаете! Если это есть, значит, это есть!
— То есть вы хотите сказать?! — У бедного Валеры отнялся язык.
Наверное, он впервые ощутил, как это обычно случается, когда об этом говорят или пишут. Только что вот он был полон гневного красноречия и даже пару раз выматерился, призывая Вышегодина к гражданской сознательности, а тут прямо бац, и умолк.
— Я не хочу, я говорю, уважаемый Валерий Степанович, — едко отреагировал Роман. — И мне кажется, что это ни для кого не было секретом, кто хоть когда-то питал к Инге теплые чувства. Тут особо сообразительным и не нужно быть, понимаете… Странно, что ее муж так и умер, не будучи посвященным.
— Вы уверены? — Валера наконец обрел дар речи, правда, надолго ли, он пока и сам не знал.
От таких новостей, пожалуй, и оглохнуть можно.
— Уверен! Уверен! Не сомневайтесь! — Вышегодин снова закинул ноги на стол, представив Валере на обозрение кожаную подошву своих дорогих ботинок. — Могу поклясться на Библии прямо в суде.
— У нас в суде такое не практикуется, — машинально поправил его Валера, выходя из кабинета Романа Вышегодина. — Но ваши показания нам, разумеется, помогут. Так что до встречи!
— До встречи, — кивнул ему Роман на прощание с кислой физиономией и снова уронил ноги на пол.
Валера вышел из кабинета. Плотно прикрыл за собой дверь и неожиданно подмигнул настороженной секретарше. Та немедленно фыркнула, отвернулась и принялась кончиками длинных ногтей осторожно тыкать в кнопки компьютерной клавиатуры.
«Все ясно! — улыбнулся про себя Валера, покидая приемную. — Не вашего, милая леди, мы поля ягода. Запонок золотых не имеем. Пиджаков авторской работы тоже. И ботиночки у нас на каучуковой, а не на кожаной подошве. Ну и ладно, не беда. Переживем как-нибудь. Главное — в другом…»
Он все же оказался прав, изначально подозревая Ингу! Прав на все сто, да какие там сто! На двести, триста, на тысячу процентов!!!
Теперь еще нужно съездить к Верочке Ситцевой. Переговорить с ней, окончательно утвердиться в собственных подозрениях и тогда уже…
Черт! Все одно Вешенкову придется все имеющиеся у него факты выкладывать. Не сумеет он без Артура сложить мозаику. Ни за что не сумеет. Да и не хочет, если честно. Ни напарника обходить не хочет, ни без одобрения его оставаться. Он ведь непременно одобрит, узнав обо всем. Непременно…
Глава 19
Алиса проснулась в самом скверном настроении, на которое была способна. И все-то ее раздражало сегодня. И шум машин за окном. И соседняя дверь, хлопнувшая раз тридцать за утро. И лифт, который вдруг заработал именно сегодня, тогда как порой неделями стоял без движения. В какой-то момент даже показалось, что в кухне снова завозились мыши. Но, прислушавшись повнимательнее, Алиса с облегчением вздохнула: все это ей только померещилось.
Она долго лежала в кровати, не решаясь вылезать из-под теплого одеяла. Зарывалась носом в подушку и все думала и думала. Думала над тем, что ей приснилось.
Снилось что-то важное. Что-то неуловимое и отдаленно напоминающее прозрение. Вот это впечатление она помнила. А вот сам сон она вспомнить никак не могла. Оттого и раздражалась, оттого и не желала вылезать из кровати, хотя отчаянно хотела кофе с тостами. Так хотела, что в животе требовательно урчало и перекатывалось.
Что же снилось, а?! Что-то такое… Как конец нитки из клубка, который, ухватив сразу, все и распутаешь. Но ухватить не получалось.
Она вздыхала от злобного бессилия, выбираясь из кровати. Вздыхала, стоя под душем и укладывая волосы феном. Потом села за стол с огромной чашкой дымящегося кофе и снова вздыхала.
Что же это было такое, а?! Что так тревожит и не дает покоя? Какое-то смутное воспоминание, кажется. Оно о чем-то говорило, на что-то намекало, что-то разъясняло…
От телефонного звонка Алиса так сильно вздрогнула, что пролила кофе на пижаму и разозлилась еще больше.
— Да! — рявкнула она в трубку, не задумываясь о том, кто может оказаться на другом конце провода.
— Он у тебя, да?! — взвизгнула Наталья, опуская приветствие. — Этот мерзкий Стаселько у тебя, так ведь?! Вы провели с ним бурную ночь, проспали оба на работу… Ах да! Ты же у нас теперь безработная! Ты у нас теперь подозреваемая в убийстве… Дай ему трубку, немедленно, Лиса!!!
Алиса ее слышала и не слышала. Она стояла, устремив остановившийся взгляд в пол и беззвучно шевеля губами, снова и снова повторяла.
Стаселько… Стаселько Юра!.. Это же что-то до боли знакомое! Она где-то уже слышала эту фамилию или это сочетание! Точно слышала! И не на работе, нет. И не во сне, хотя как раз во сне и слышала. Это Алиса тут же вспомнила, стоило визгливому голосу Натальи прокрасться в ее мозг. Во сне, на работе, где еще?! Где?! Ведь, если вспомнит, сразу все поймет, а потом…
— Слушай, Наташ, прекрати орать. — Алиса мгновенно простила бывшей коллеге по работе ее раздражение и тут же перестала злиться сама, оставалось теперь все вспомнить. — Нет его у меня. Нет и не было.
— Правда? — Наталья отчетливо всхлипнула. — Ты не врешь мне, Лиса?
— Нет, не вру. Слушай, тут такое дело… Ты бы не узнала, где он работал раньше и где он живет, а, Наташ?
Та моментально вызверилась и понесла всякий вздор про собственную наивность, про чудовищную вероломность окружающих и попранные чувства, которые в угоду кому-то…
— Слушай, кончай ныть, дело очень серьезное! — оборвала ее Алиса строго. — Мне это просто необходимо знать.
— Возьми и узнай! — огрызнулась Наталья, сердито засопев, но трубку все же не бросила. — Вот Надьке в кадры позвони и узнай.
— Наташ, позвони, а. Я с ней как-то не очень. К тому же придется долго объяснять, что, зачем да почему.
— А мне, значит, объяснять не надо?! Нормально! Нормально ты придумала, Соловьева! Ты, может, очередное убийство задумала, а я поспособствую… — она тут же умолкла, поняв, что сморозила. Потом на той же обиженной ноте продолжила: — Наташа то, Наташа се, а объясняться никто не желает. Вон и Юрка тоже… Зачем тебе знать все это, а? Если не скажешь, ни за что узнавать не буду.
— Я говорить не стану, я тебя с собой возьму, — вдруг решила Алиса, очень живенько представив себе долгое и нудное объяснение с Натальей по телефону. — Узнавай все и приезжай ко мне. Жду!
И она взяла и отключилась, лишив Наталью всяческих отступных. Почему-то Алиса была уверена, что та в скором времени прибудет с полным перечнем запрашиваемых сведений. Любопытство ее приведет…
Наталья приехала через час.
Вошла в квартиру, тут же принявшись вертеть любопытным носом по разным сторонам. Пощупала портьеры, попрыгала на манер Вешенкова на диванных пружинах, пощелкала пультом телевизора и заглянула в кухонные шкафчики.
— Не густо, — констатировала Наталья, захлопнув Алисин холодильник. — Сразу видно, одна живешь. Тортик, правда, откуда-то…
— Юрка принес, — ответила Алиса, решив больше не щадить любопытную мадам. Список всей нужной информации уже покоился в кармане ее джинсов. — И розы, и тортик.
— Это… это по какому такому случаю?! — Лицо Натальи сделалось совершенно белым, яркими оставались лишь конопушки да вымазанный алой помадой рот.