Можно было бы, конечно, и не ездить, раз она все вспомнила и поняла. И что Юра — племянник Марии Ивановны. И что узнать про ее наследство он мог только от нее и ни от кого больше. И что его интерес к ней более чем понятен.
Но нет, съездить все же не мешало бы. Что-то же она должна предъявить Вешенкову в качестве доказательства. Не одни же догадки, в самом деле.
А вон, кажется, и сам Артур Всеволодович, легок на помине…
Глава 20
Завидев еще издали возле нотариальной конторы рыжую, Вешенков грязно выругался и сплюнул на резиновый коврик, точно попав меж разведенных коленей.
Ну, везде поспеет! Везде! Что ее сюда принесло?! Другое дело — он. Надюшка ему сказала, где работал прежде Юра, вот он и поспешил сюда, пока ребята из МРЭО красную «Мицубиси» пробивают. Он спешил сюда для того, чтобы узнать, каким образом облажался на прежнем месте работы этот Юра Стаселько. Чего, спрашивается, принесло сюда рыжую?! Чего ей здесь нужно?!
— Нужно? — Алиса оскорбленно повела плечами. — А то нужно, что и вам, наверное!
— Мне-то по службе, а вам?! — осклабился Вешенков по-шакальи, просверлив переносицу Соловьевой гневным взглядом насквозь.
— А мне по дружбе! — огрызнулась она и отвернулась. — Кричите тут, как неврастеник… А я, между прочим, половину вашей работы за вас сделала.
— Да ну! — Он еле удержался, чтобы не заорать на нее в полный голос. — За меня?! Мою работу?! За меня, за неврастеника?!
Спасло то, что из такси выглядывало две пары любопытных глаз: водителя и этой, как ее там… Натальи, кажется. Да еще в окошке замаячила плешивая голова старого толстого нотариуса, с кем у него была назначена встреча как раз на это время.
Это и спасло Соловьеву от его праведного гнева, а не то…
— Ну-ка, ну-ка поделитесь, коли в напарники ко мне наладились! — с судорожным смешком обратился к рыжей Вешенков. — Говорите, милая гражданка Соловьева! Прошу вас! Уж не откажите в любезности!
Вот в этот самый момент, когда всего на мгновение забыл про Надюшку, он снова ненавидел всех баб одновременно. За их наглость, за самоуверенность, за нежелание говорить нормально, по-мужски… Черт, кажется, он увлекся…
— Артур Всеволодович, почему вы меня так ненавидите? — Алиса повернулась к нему, шагнула вперед и, почти не разжимая губ, продолжила: — Я же ничего вам плохого не сделала, почему?
А он знал?! Кто бы подсказал, отчего эта рыжая так действует ему на нервы!
Может, красотой своей необыкновенной и безупречностью. Может, умом, которого ей, кажется, не занимать. А может… Может, тем, что из-за нее навалилось на его бедную голову это сумрачное дело, целиком и полностью завязанное на любви, а?! Может, оттого он и бесится, что эту самую любовь ему так вот навязали, не спросив, а он ни черта в ней не понимает и понять не может?! Может, в этом вся причина, а не в том, что она везде и всегда его опережает и догадывается…
— Ладно, проехали, — буркнул он все еще неприветливо, но уже без былого гневного дребезжания. — Доложите по форме, что удалось узнать.
И она доложила! И почти ведь по форме доложила. Валера бы от зависти козырек на форменной фуражке сжевал бы, насколько умно и толково рассказала все Соловьева. А когда она закончила говорить, Вешенков тут же почувствовал острый приступ разочарования и, не выдержав, обронил:
— Вот сволочь, а! Я-то думал… Еще жалел его, поганца…
Вот вам и любовь! Вот вам и шекспировские страсти! А все так прозаично. Все так обыденно и просто, и так старо все, как мир наш грешный.
Ах, Юра, Юра! Как же так-то?! Как же ты мог, а? Променять такую девчонку на деньги?! Ее ведь… Ее ведь не любить невозможно. Правильнее ее либо любить, либо ненавидеть только и можно. Равнодушия в случае с ней нет и быть не может. А ты ее на деньги поменял. Мразь…
— Ладно, Алиса, прости меня, — вдруг пробормотал Вешенков. — Поехали твоего Юру разоблачать до конца, раз уж ты так рьяно взялась за дело. Не смотри на меня так, не смотри! И глазищами своими прекрасными не хлопай, поехали, говорю. А подружку свою отпусти, пожалуй. Ни к чему ей с нами. Как считаешь?
То, что он извинился, едва не опрокинуло ее в обморок. Она после разговора с Иосифом Борисовичем не была так потрясена, как теперь. Ну а уж когда ее мнения испросил, она едва к нему целоваться не полезла.
— Конечно, ни к чему ей с нами, Артур Всеволодович! — согласилась Алиса и широко улыбнулась, совершенно позабыв, каким образом действует на окружающих ее улыбка.
Но на этот раз, кажется, пронесло, потому что Вешенков тоже улыбнулся, и даже дверь своей машины перед ней распахнул, и за локоток придержал, помогая устроиться рядом с собой.
— А если он дома? — Алиса опасливо поежилась.
— А ничего! Арестуем, да и только!
— Все бы вам арестовывать, Артур Всеволодович! — воскликнула Алиса, невольно вспоминая собственный арест. — Его-то за что?
— Думаю… думаю, что одними мелкими пакостями наш с вами Юра не ограничился, Алиса Михална…
— Да?! И вы тоже так считаете?! — не хотела, да ахнула она.
— Ишь ты! — Вешенков с одобрением качнул головой. — И я тоже!.. Да, Алиса Михална, и я тоже считаю, что нападение на Матвеева и на вашего Сергеича — его рук дело. Ладно, поехали, там разберемся…
Глава 21
На улице Грибоедова, куда Валера рьяно взял курс после беседы с Вышегодиным, было малолюдно. Стройный ряд новеньких девятиэтажек от одного перекрестка до другого. Чистенькие тротуары, огороженные от проезжей части высоким кустарником. Четыре парковочные площадки для машин и целое море рекламных вывесок и щитов.
Валера осторожно приткнулся боком своего авто к сверкающему боку чьей-то шикарной иномарки. Выбрался на улицу и растерянно огляделся. В какую сторону идти, он не имел ни малейшего представления. От вывесок пестрело в глазах, почти каждый первый этаж каждого дома был расхвачен и поделен предприимчивыми ребятами под офисы, магазины, складские помещения, кафе, бары, и даже одна молочная кухня имелась.
Он неторопливо прошелся сначала по одной стороне, потом спустился в подземный переход, перебрался на другую сторону и, так же внимательно вчитываясь в каждую вывеску, добрел от одного перекрестка до другого.
Ну не было тут дома двадцать четыре, хоть убей! И вывесок никаких, свидетельствующих о том, что именно здесь, в этом самом месте, располагается женский клуб, или библиотека, или чайная, не было тоже.
Может, напутала все Надежда Федоровна эта? Может, нарочно ввела его в заблуждение, поэтому и улыбалась. Может, посмеяться решила над ним в угоду Артуру?..
— Девушка! — не выдержав бесцельного блуждания, Валера окликнул молодую девицу, праздно бредущую в одном с ним направлении. — Девушка, можно вопрос?
— Валяй, — ответила та, даже не повернув головы, и как шла, подметая длинными джинсами тротуар, так и продолжила идти.
— Вы не скажете, где здесь располагается… Вот ведь даже не знаю, что ищу конкретно!
— А че надо? — Она чуть притормозила, выдвинула в его сторону подбородок и мазнула по нему затуманенными глазами. — Кого-то конкретно? А то я тут всех знаю буквально! Слышь, такой еще анекдот есть…
— Мне вообще-то Вера Ситцева нужна. Мне сказали… — И Валера был вынужден замолчать, потому что барышня зашлась в истеричном хохоте, согнувшем ее пополам. — Чего смешного?
— А ты не понял, да?! Верка ему нужна, понимаешь! А ты-то ей нужен, кент?! Ты ее спросил? — Девушка оборвала смех, выпрямилась и, с трудом втиснув ладошки в тесные кармашки джинсов, процедила с угрозой: — Ты нарываешься, парень!
— Ох, господи! — вздохнул Валера и полез в карман за удостоверением. — Вот взгляните. У меня к ней чисто деловой интерес. Ничего личного.
— Ух ты! Надо же! — Полные губы девицы с презрением поползли влево. — Мент! Верку ищет! А че тебе за дело до нее, она налоги платит исправно и…
— Слушай меня внимательно. — Валере стоило великих трудов держать себя в руках. — Не хочешь переночевать в обезьяннике, ведешь меня к этой Верке! А если хочешь!..
— Чего орешь, отведу, конечно. — Девушка вернула губы на место и виновато шмыгнула носиком. — Иди за мной, начальник.
Не поворачивая головы в его сторону, девушка нырнула куда-то в проход между магазином женского белья и кафетерием «Селяне» и очень быстро пошла по узкому бетонному коридору, образованному двумя домами, очень близко расположенными друг к другу.
Валера едва успевал за ней, без конца натыкаясь на картонные коробки, ящики из-под пива, мешки с мусором и прочий хлам, складируемый владельцами магазинов и жильцами.
Девушка в пятый, наверное, раз взяла чуть влево и резко остановилась.
— Вот! — благоговейным шепотом обронила она, когда Валера, подоспев, задышал ей в затылок. — Вот Грибоедова, двадцать четыре!
Это и в самом деле была улица Грибоедова, только с обратной стороны дома. Правда, номер дома ничего общего не имел с обозначенной цифрой. Номер дома был десятым.
«Двадцать четыре» — это было название клуба, о чем свидетельствовала вывеска, пришпиленная к самому краю подъездного козырька. Ах да! Там еще была приписка, что это исключительно женский клуб по интересам. И акцент был выделен ярко-розовым, почти малиновым цветом.
— Теперь тебе все понятно, начальник? — с явной насмешкой спросила девушка и чуть подвинулась, чтобы, видимо, не мешать ему как следует вникнуть. — Теперь понятно, что это за клуб, где Верка хозяйничает?
Ему все понятно стало много раньше. Еще когда его просвещал Роман Вышегодин. Но одно дело — слушать мужскую сплетню. А другое… Другое — убедиться воочию.
— Так я пошла? — Девица озорно стрельнула глазами и отступила еще на шаг в сторону. — Осторожнее там. Смотри, чтобы тебя не поцарапали.
Поцарапать его никто не рискнул, но что он нежеланный гость в этой обители исключительно женских интересов, понятно стало сразу.
Просторная гостиная, куда он попал после долго объяснения с охранником, показалась ему вульгарной. И даже не из-за того, что все сплошь было окутано розовым бархатом, и не потому, что все обитательницы этой гостиной — а их он насчитал человек десять — были тоже в розовом. А скорее из-за манерности этих дам, публично разыгрывающих исключительный интерес друг к другу.