рают нужную для творчества энергию. Все, что нам дается в творчестве, – дается Господом. Как написал поэт Игорь Гревцев в стихах к песне „10 минут боли“: „Нельзя разрывать нам единую в Господе плоть“» (Геннадий Пономарев).
Фото Максима Полубояринова
«Когда он принес в Туле кассету с песнями, я в них влюбилась. Он попал в мое настроение. У меня было очень окрыленное состояние. Я всю ночь слушала эти песни, прониклась их глубиной. У Гены симфоническое музыкальное мышление. Я пригласила его в Москву. Он приехал и остался у меня, мы с ним говорили всю ночь: о поэзии, о музыке. Оказалось, у нас одинаковые любимые поэты. Потом Гена стал приезжать в Москву чаще. Он пел в Туле в церковном хоре на тот момент уже десять лет. В пять утра уезжал от меня из Москвы, чтобы успеть в Тулу на Литургию. А в 1989 году мы повенчались».
А дальше произошло важнейшее в духовной жизни Жанны событие. Произошло оно во многом благодаря Геннадию, но, как мы понимаем, он стал проводником воли Божией, которая ждала в те годы исполниться над Жанной. Речь идет о крещении. Читатель наверняка помнит, что в начале книги мы уже упоминали о крещении Жанны Бичевской в раннем детстве в Богоявленском Елоховском соборе Москвы. Почему же произошло второе крещение? О том, что Жанна крещена дважды, она узнала уже когда эта книга была почти готова, то есть в наши дни. И это отдельная глава этой книги.
В Дивеевских полях. Фото из архива Геннадия Пономарева
Спас Нерукотворный
Однажды дома у своей подруги из Москонцерта Анны Тихоновой Жанна увидела старинную икону. Взор привлек образ Спасителя на темной доске. Глаза Его смотрели прямо в душу. Не зная о своем крещении в детстве, она сердцем понимала, Кто изображен перед ней. Она ощутила необъяснимую дрожь перед Ним. Образ пугал и притягивал. Не зная почему, но единственным желанием на тот момент было – купить эту икону, забрать себе…
Подруга сказала, что это старинная икона из одного сгоревшего храма. Из какого именно, она, конечно же, не знала. Когда храм горел, кто-то из прихожан забежал внутрь и вытащил оттуда эту икону – Спаса Нерукотворного школы Симона Ушакова.
Жанна уговаривала подругу продать эту икону, но заплатить было нечем. «Сколько у тебя есть денег?» – «У меня их нет совсем». Тогда подруга предложила обменять икону на что-то ценное. Жанна бежала домой стремглав. Единственной ценной, как ей тогда казалось, вещью были новые, ни разу не надетые сапоги-чулки, модные по тем временам, купленные и припасенные «на особый случай». Такого особого случая до сих пор не представилось. Подруга согласилась обменять икону на сапоги.
Эта икона по сей день сопровождает певицу, она переезжала с ней на разные квартиры. В переездах потерялись многие вещи, но не эта икона. Она и сейчас у нее дома.
«Сила этой иконы настолько велика, что я не могу спокойно перед ней молиться. Мне кажется, что Спаситель смотрит с иконы прямо мне в душу, становится не по себе от осознания своей греховности перед Господом. Долгие годы икона Спаса Нерукотворного сопровождала меня, а когда я крестилась в осознанном возрасте, пришла к Богу – то поняла, что Господь не случайно послал этот образ в самом начале моего творческого пути. Я любила музыку, разбиралась в народных песнях, но ничего не понимала в православии. Мой духовный путь мог пойти в неправильном, губительном направлении, но эта икона была моей „путеводной звездой“. Господь оберегал меня и ждал моего к нему обращения, хотя мой путь к Господу был чрезвычайно сложным и тернистым» (Ж. Бичевская).
Во время прогулки по Еревану, сентябрь 1981 года. Фото из архива Жанны Бичевской
Пробудись, душа!
Страх Господень – авва воздержания,
Воздержанье дарит исцеление.
Лучшая поэзия – молчание,
Лучшее молчание – моление.
Лучшая молитва – покаяние,
Покаянье тщетно без прощения.
Лучшее пред Богом предстояние —
В глубине высокого смирения.
Я забудусь в таинстве молчания
Пред иконой чудной Умиление.
Да очистят слезы покаяния
Высшую поэзию – моление.
Душа – наш компас в этом мире. Именно через душу мы слышим свое сердце. Господь не только подает нам определенные знаки, но и разговаривает с нашими душами. Мы в силу своей черствости редко слышим голос своей души, своего сердца, своей совести.
В определенный момент в жизни Жанны наступил настоящий тупик. Это была кричащая духовная безысходность, выбраться из которой, казалось, не было сил. Сейчас, зная о детском крещении певицы, мы понимаем, что Господь всегда простирал над ней свои крыла, не оставил бы и в момент отчаяния, но на тот момент Жанна не ведала ни о своем детском крещении, ни о православной вере. Нужен был какой-то мощный духовный толчок, который помог бы вырваться из этого тупика, обрести правильный путь. И этим толчком стало крещение в 1988 году в Туле во Всехсвятском Кафедральном соборе.
«Я искала Господа, но брела не туда. Господь указывал мне правильный путь, но я бы не увидела его, если бы не покрестилась второй раз, осознанно. Я бы просто не прозрела. Темные силы тогда жутко за меня взялись, была страшная ломка и борьба за мою душу.
У меня дома над дверью висела икона Спасителя. Она два раза упала, ее прямо срывало. Вот тут я все поняла. Я подошла к иконе и сказала: „Господи, я забрела не туда, прости меня. Я делаю что-то не то. Я погибаю, спаси меня. Я хочу к Тебе!“ Справедливо говорят, что надо сделать первый шаг к Христу. Знаете, есть икона „Се стою у двери и стучу“, где изображена дверь без ручки. По одну сторону стоит Христос, там ручки нет, а по другую сторону находится человек, с его стороны ручка есть. Христос не может войти к нам без нашего согласия. Бог, создавший мир, любящий, оплеванный, распятый, стоит и ждет – это вселенский такт. А бесы лезут внаглую. У сердечных дверей нет внешней ручки, есть только внутренняя, а потому мы сами должны открыть эту дверь, чтобы в нас вошел Бог. Выход наружу из-за закрытых дверей возможен только как внутренний волевой акт, как ответ на Божий призыв.
Когда я подошла к иконе Спасителя, той самой, что выменяла на сапоги, то впервые за многие годы расплакалась. Я раньше почти не плакала, считала себя сильным, волевым человеком. Как же такой человек будет плакать? Я была убеждена: у меня холодное сердце. Другие плачут, а я нет. Раньше я плакала только в детстве.
А сейчас как я рыдала! Я разговаривала с иконой, как с живой. Мне больше не с кем было поговорить. Как утопающий хватается за соломинку, так и я ухватилась за икону Спасителя… И была спасена! Как в одной из песен архидиакона Романа, которую я спела:
И радость обретенного спасенья
Доступна лишь тому, кто погибал.
В те годы я очень глубоко изучала Восток, читала много теософских книг. Но только после осознанного крещения в православную веру до меня стал „доходить“ смысл этих учений. Это же настоящее богоборчество: Блаватская с ее заявлениями о том, что „задача нашего общества – чтобы от учения Иисуса Христа и памяти о нем не осталось камня на камне“, Рерих с его служением силам разрушения. Все оккультные системы, весь этот Восток, кармы – это все сатанизм в той или иной степени.
В Херсоне. Фото из архива автора
Какое счастье, что крещением омылись мои грехи. Но самое страшное на тот период моей жизни – это духовная неукрепленность. После крещения я продолжала читать теософскую литературу. Отрекшись при крещении от сатаны, я опять стала возвращаться… И тут началось страшное. Это состояние называется „богооставленность“. За меня бесы так взялись! Ведь я одной ногой шагнула к Богу, а другую оставила у них. И они начали меня разрывать! Очень страшно было, мысли до самоубийства доходили. Я сказала об этом одному человеку из общества сознания Кришны, а он мне сказал: „Жанна, идите ко Христу!“ Я понимаю, что это Господь вложил ему эти слова в уста.
В 1991 году я возле дома зашла в храм Сошествия Святого Духа на Апостолов. Тогда там были пошивочные мастерские Большого театра. Я спросила: „А когда здесь будет храм?“ Они ответили: „Не знаем, но нас уже выгоняют“. Примерно тогда же я побывала в Кисловодске, где мои друзья Василий и Лариса дали почитать две книги: житие святого Серафима Саровского и книгу Серафима Роуза „Православие и религия будущего“. Эти книги меня оживили, я отказалась их возвращать обратно. „Это лекарство, а лекарством надо делиться“, – сказала я моим друзьям» (Ж. Бичевская).
В паломнической поездке на Святую Землю. 1994 год. Фото из архива Жанны Бичевской
А вскоре тот храм рядом с домом открыли, оттуда постепенно выносили мусор. Очищалась и душа Жанны, на нее снизошел Святой Дух. Из души, как и из заброшенного оскверненного храма, был постепенно вынесен мусор. Жанна восстанавливалась, как восстанавливался храм. Был освящен храм, укреплялась и вера в ее душе.
Мой духовный сад, как запущен ты!
От негодных трав заросли тропы.
Спит душа моя крепким сном давно,
Не радит она о пути своем.
Пробудись от сна, посмотри кругом!
Что ты спишь, душа, что в саду твоем?
Охладела ты в духе лености,
Растеряла ты драгоценности.
Нет чудесней роз Богу рвения,
Их сгубил мороз нерадения!
Где, скажи, твой злак воздержания?
Где твой Божий страх, где рыдания?
Незабудки где – цвет смирения?
Их унес твой ветр нетерпения.
Чистоты твоей сгибли лилии.
Ты заботишься не о мире ли?