– Да вот тут ваш груз, – Маар постучал протезом по багажному ящику, – давайте, давайте, Григо, снимайте это вот все, надевайте плащ и поехали.
– Да что за спешка-то?
– Меня инспектор Талд встретил, как раз на повороте от станции, говорит ехать срочно за вами, потому как на вас пришел запрос на срочный телеграфный сеанс!
– От кого запрос? – Григо заволновался, стянул нарукавники и начал развязывать фартук, но узел не поддавался, и он рванул шнурок, а потом, повысив голос повторил: – Маар! От кого запрос?
– Морес, вроде да… Морес Таг, точно! Вам говорит что-нибудь это имя?
– Еще бы! – Григо скрылся за дверью, а через мгновение пулей выскочил назад, на ходу надевая плащ и шляпу.
– А кто этот Морес? – крикнул Маар, не поворачиваясь в салон, когда повозка уже неслась по центральной улице.
– Полковник тайной жандармерии, во всяком случае, до недавнего времени был таковым.
– А! Такой важный, длинный с тараканьими усами?
– Да, – подтвердил Григо, вцепившись в поручни сиденья.
– Может, про Кинта новости или про… – начал было Маар, но решил не продолжать и сосредоточился на дороге, дабы не переехать какого-нибудь зеваку.
В помещении телеграфа было тесно, у окошка оператора, облокотившись на столешницу, стояли Григо, Маар, инспектор Талд и Дукэ. Последний примчался на телеграф раньше всех, потому как Маар, известный своей постоянной конкуренцией с новостной полосой в газетах, сообщил ему о вызове для Григо…
– Ну, что там? – Дукэ привстал на цыпочки и посмотрел на неподвижный механизм телеграфа и катушки с лентой.
– Имейте терпение, – оператор встал со стула и прошел к зарешеченному окошку, где протирая носовым платком пенсне, ответил, – я отправил сообщение о готовности к сеансу теперь только ждать…
Вдруг донесся писк, катушка с лентой качнулась, и телеграф застрекотал шестернями и печатным механизмом, выдавая ленту…
– Читайте, что там? – снова засуетился Дукэ.
– «… Ваша дочь нашлась, пока проживает у хороших людей. Дирижабль нашей службы вылетает на север через две недели, могу посадить Сэт на борт. Сообщите, будете ждать, или сами отправитесь в Актур. Морес Таг».
Григо тихо, мелкими шажочками дошел до лавочки для посетителей, присел на нее, снял шляпу и уткнулся в тулью лицом. Дукэ присел рядом, помолчал пару минут, потом протянул Григо платок и спросил:
– Что будешь отвечать?
– Благодарю, – Григо высушил глаза платком, – отвечайте – приеду сам, пусть сообщат адрес.
– Я с вами! – оживился Маар.
К слову, Маар уже давно подрабатывает у Григо, возит грузы, развозит заказы из лавки, ну и вроде как телохранителем сам себя назначил, на что Григо не возражал и от помощи не отказывался.
После того, как в Актуре получили ответ и подтвердили его, сообщив дополнительно адрес семьи доктора Горна, вся компания, гомоня, выбралась на улицу.
– Господин Григо, – обратился к нему инспектор Талд, – столичный экспресс прибывает только через три дня, я могу посодействовать и забронировать билет.
– Я не так богат, как раньше, но достаточно обеспеченный человек, – Григо постучал тростью с позолоченной рукоятью по голени ноги, на которую он сильно хромал, – мы с Мааром уже к вечеру доберемся на моторной повозке до Мьента, а там я найму в артели рудокопов один из их дирижаблей, у меня там еще остались связи.
– Может… – инспектор задумался, – мне тоже поехать с вами? Мне все равно предстояло ехать с отчетами для тайной жандармерии, но в середине лета.
– Если соберетесь в течение часа, то жду вас у лавки, – ответил Григо, развернулся и обратился к Маару, протянув ему пару золотых кестов: – Дружище, купите нам припасов в дорогу и собирайтесь, через час жду…
Григо зашагал вверх по улице с гордо поднятой головой, его словно подменили – исчезла сутулость и глубокие, появившиеся от горя потери дочери морщины на лице. Он шел даже почти не хромая, высоко вскидывая трость и, приподнимая шляпу, здоровался со встречными горожанами, широко улыбаясь при этом. Его сердце трепетало, он был готов просто бежать, бежать в сторону Актура, на встречу с дочерью, с которой не виделся более пяти лет и уже тихонько оплакивал ее каждый вечер в маленькой комнатушке покойного старика Ллодэ.
Моторный фургон отправился в путь на юго-запад ровно через час. Маар, напялил поверх модного костюма в крупную клетку краги по локоть, а такое же клетчатое кепи примял очками… его атлетически сложенная фигура очень высокого роста, начищенный до ослепительного блеска медный протез правой руки, и этот вот клетчатый костюм смотрелись весьма комично. Но кто посмеет посмеяться над ним, не рискуя целостностью лица? Григо отрешенно смотрел в окно, сидя в салоне, а рядом инспектор Талд, проклинал тряску и пытался набить трубку…
Открытое море, недалеко от восточных берегов терратоса Аканов.
Кинт пришел в себя от холода и качки, неслабой такой качки. На руках чувствовалась тяжесть кандалов, мешка на голове уже не было, Кинт осмотрелся – чулан, или нечто подобное. Низкий потолок, комнатушка в длину на пару шагов и в ширину на один, массивная дверь в половину человеческого роста, окованная железными пластинами с крошечным окошечком, из которого на пол падает косой луч света. Кинт поджал ноги, кое-как уселся и оперся спиной на стену обнаружив, что сидит на грязном соломенном матрасе совершенно голый, а из одежды на нем только браслеты кандалов с мощной цепью. Доносились приглушенные крики, чувствовалась вибрация какой-то установки, пахло морем и сгоревшим углем.
– И что теперь? – вслух задал сам себе вопрос Кинт и зашипел от боли – давала о себе знать разбитая губа, да и пара зубов ощутимо шатались.
Снаружи что-то лязгнуло, дверь скрипнула и открылась внутрь. Кинт увидел только ноги в парусиновых штанах, заправленные в кожаные сапоги. Появился стул за дверью, а владелец сапог уселся на него…
– Я не знаю, парень, что там с тобой и как, но меня убедили, что я должен тебя купить… теперь ты убеди меня, что я не выбросил на ветер три золотых кеста, так как вид у тебя как будто конный экипаж переехал, причем не один раз, – Кинт уловил какой-то странный акцент.
– Что-то дешево, всего три кеста…
– Да неужели! – хохотнул человек снаружи, прокашлялся и сказал, – значит, так! Сегодня я дам тебе выспаться, возможно, накормлю… а завтра тебе принесут одежду и отведут делать то, ради чего я потратился. Да, не вздумай чудить, мы в открытом море, если мне хоть на секунду покажется, что ты что-то удумал, то пойдешь на корм рыбам!
Человек встал и ушел, кто-то убрал стул, волосатая, мускулистая рука закрыла дверь.
Когда стало темнеть, гул усилился, но пропала вибрация, а под потолком тускло загорелся плафон газоразрядной лампы. Лязгнул засов, дверь открылась, все та же мускулистая и волосатая рука поставила на пол миску, небольшой кувшин, а потом в комнатку влетело жестяное ведро, едва не угодив Кинту в грудь…
– Не вздумай нагадить на палубу, вот ведро! – пробасили снаружи, затем дверь закрылась.
Похлебка оказалась густа, но постна, скорее, это была жидкая каша из злаков крупного помола на воде, но даже эта еда вызвала у Кинта чувство, что он наконец-то сыт, еще бы, сколько он пребывал в полусознательном состоянии, неизвестно, может пару дней, а может и больше. К прохладе он уже притерпелся, хотя это больше из-за влажности кажется, что холодно. Как бродячий пес, Кинт свернулся на грязном матрасе и закрыл глаза. Чувствовалась качка, было слышно, как работает паровик, как шлепает по воде гребное колесо в стороне кормы, даже слышны крики чаек, значит, берег близко. Мысли в голову пока не приходили никакие, да и толку-то? Нужно сначала оценить обстановку, выяснить, куда идет эта посудина, а потом принимать решение…
Наутро дверь, скрипнув, снова открылась, разбудив Кинта.
– Просыпайся, вылезай и ведро прихвати! – пробасил обладатель волосатой руки с ладонью как лопата.
В комнатушку влетело какое-то тряпье.
– Надевай! Поторопись!
Кинт развернул тряпье, это оказались старые парусиновые штаны, обрезанные по колено и некое подобие сандалий из высохшей до состояния деревяшки кожи. Прихватив ведро, Кинт выбрался наружу, громыхая цепью кандалов, где перед ним предстал невероятного размера человек – выше на голову, хотя Кинт сам обладатель достаточно высокого роста… льняная рубаха, облегающая могучий торс, казалось вот-вот лопнет по швам. Лысая голова на короткой шее, поломанные уши и перебитый нос…
– Называй меня Марк, – пробасил великан, – иди за мной… да! Предупреждаю, вздумаешь обратится к хозяину или ко мне первым, сразу получишь зуботычину!
Кинт скосил взгляд на кулаки Марка, громыхнув цепью, поскреб многодневную щетину и сказал:
– То, что ты со мной заговорил, это уже означает, что я могу тебя спросить и не получить за это в морду?
Марк, который уже развернулся и зашагал по узкому коридору трюма остановился и, не поворачиваясь, сказал:
– Ну попробуй… – и продолжил движение.
– Чей это пароход, и кто меня купил?
– Не скажу, что тебе повезло… наверное, лучше бы ты сдох, но в любом случае, у тебя будет две миски похлебки в день и чистая вода, при условии, если ты будешь выполнять свою работу. Хозяин у нас господин Тома, и пароход этот тоже его.
– Господин Тома контрабандист?
– Господин Тома торговец! Все, закрой рот! – Марк остановился перед трапом вниз, откуда доносился шум и запах кочегарки, – давай, спускайся.
Кинт протиснулся между Марком и шпангоутом и начал спускаться. Внизу был крохотный тамбур, у массивной двери с зарешеченным окошком сидел еще один здоровяк, который, скептически осмотрев Кинта, спросил у Марка, что спускался следом:
– Не сдохнет?
– Это на наша забота, Дерий, кандалы снимай с него, объяснишь, что, как и пусть приступает, – Марк пошел назад.
Дерий указал взглядом на наковаленку в углу.
– Клади сюда, сейчас сниму…
Он весьма споро и умело срубил зубилом клепки кандалов, которые повесил на крюк на стене к еще паре таких же.