Судья дождался, когда имперцы вновь восстановят тишину среди обиженных и разъярённых лекарей, которые считали наказания незаслуженными, и продолжил:
— В ходе судебных разбирательств был выявлен еще один факт нарушения, не имеющий отношения к текущим делам. Как рассказал сам Александр Дмитриевич Филатов, а правдивость его слов подтвердили имперские менталисты, он неоднократно нарушал запреты на использование манаросов и изготовление лекарственных средств.
Я с облегчением выдохнул. Ну хоть то, что я не Филатов, они не смогли выяснить. Это очень хорошо. А за нарушение запрета я как-нибудь отсижу.
— В связи с этим суд решил назначить ему наказание в виде…
— Остановись! — послышался громогласный голос, и все посмотрели на императора.
Тот двинулся к судьям и, вплотную остановившись у их стола, о чем-то зашептался с ними. Все в напряжении замерли.
— Ох-хо-хо, похоже мы попали, — покачал головой дед. — Ой, что будет?
— Хватит причитать. Император справедлив, — ответил Дима.
— Ага, знаем мы, как он справедлив. До сих пор расхлёбываем, — еле слышно ответил он.
Прошло минуты две или три, прежде чем тот самый судья, который зачитывал приговор, отошел к писаке, выбрал несколько листов текста и отдал императору.
— Что ж они там решают-то? Если этого гада Распутина помилуют, то револьвер мой вынесет свой приговор, — зло процедил сквозь зубы старик Филатов.
Император внимательно прочёл листы, отдал их судье и объявил:
— Силою, данной мне законом и престолом, объявляю, что Александр Дмитриевич Филатов прощён, а наказание отменено! Также повелеваю снять все запреты и заклинания, наложенные на род Филатовых. И приказываю вернуть всё конфискованное имущество и восстановить в правах и в должностях всех членов рода!
Лекари недовольно зашептались, а дед не сдержался и прокричал в ответ:
— Благодарим вас, Ваше Величество! Клянёмся не запятнать чести и служить Империи верой и правдой!
Он встал и низко поклонился. Мы с Димой последовали его примеру. Император с довольным видом кивнул и двинулся в сторону выхода, в сопровождении своих телохранителей.
Следом на ним ушли судьи, только через заднюю дверь. Туда же имперцы повели осужденных. К нам подошёл прокурор и предупредил, что в самое ближайшее время даст задание императорским заклинателям снять ограничение на ману. Также сказал, что мы уже сейчас можем пользоваться манаросами, а имущество нам официально вернут только завтра.
— Вы уж там поторопитесь, — ворчливо проговорил дед. — Мне надо наше родовое гнездо в порядок привести. А то пока он был под вашим надзором, о нём никто не заботился. Не удивлюсь, если там какие-нибудь бездомные поселились. Или вандалы все стены разрисовали.
— Вы можете хоть сейчас ехать в свой особняк, но документы будут готовы только завтра. Нужно всё официально оформить, подписать и заверить. На это понадобится время, — извиняющимся тоном сказал прокурор.
— Ну ладно. Если мы вам понадобимся, то временно проживаем у Евгения Ермолина. Там нас ищите.
Прокурор попрощался и довольно резво покинул Зал Правосудия. Мы же не спеша вышли из здания суда и прогулочным шагом двинулись в поисках обувного магазина. Нужно купить деду новые ботинки.
Весь вечер мы провели за разговорами. Лида была вне себя от счастья. Настя на радостях так затискала Шустрика, что тот переместился на чердак и сидел там, пока я его не позвал к ужину.
Нам позвонили с поздравлениями Савельевы, Орлов с Леной, Коган и баронесса Завьялова. А после выхода вечерних новостей, наши телефоны трещали без умолку.
Все Филатовы пребывали в приподнятом настроении, но всё равно чувствовалось небольшое напряжение. Никто не верил, что наконец-то весь этот кошмар закончился.
— А поехали к нашему особняку? — предложила Лида, когда мы сытые и довольные разместились в гостиной Ермолина.
— Поздно уже, Лидушка. Лучше завтра поутру, — взял её за руку Дима.
— Я будто сплю, — призналась она. — Будто всё, что сейчас происходит — это сон.
— Никакой это не сон. Просто закончилась темная полоса и начинается светлая.
— А как долго будет длится светлая полоса? — настороженно уточнила она.
— Никто этого знать не может. Но я надеюсь, что всю нашу оставшуюся жизнь, — Дима притянул её к себе и нежно обнял.
На следующее утро я проснулся от крика Насти. Взглянул на часы — полшестого утра.
— Полный! Он полный! — кричала она на весь дом.
Я нехотя поднялся и приоткрыл дверь спальни, в которой ночевал вместе с дедом. Тот до сих пор храпел.
Настя в своей розовой пижаме отплясывала с Шустриком на руках.
— Ты чего? — недовольно протянул я. — На часы вообще смотрела?
— Какая разница, сколько сейчас время! Он полный! Источник полный! Сняли ограничение!
Я тут же обратился к своему источнику, и довольная улыбка расползлась по моему лицу. Сестра права — источник полный. Мана теплой волной разливалась по телу. Какое же это блаженство…
— Я теперь тоже смогу поступить в академию! — она подкинула Шустрика, но тот пропал, и к ней в руки обратно не вернулся. Правильно сделал. — Буду носить студенческую форму. Участвовать в студенческих вечеринках!
— Тебе ещё целый год в гимназии учиться, — сказала с улыбкой Лида, показавшись из своей комнаты.
Вскоре проснулся весь дом. Лида помогла служанке приготовить завтрак, и мы сели за стол. Единственный, кому не было дела до ограничения по мане — это Дмитрию. Его разрушенный источник совсем не накапливал ману. Однако его это обстоятельство, похоже, не сильно огорчало, он радовался за нас.
После завтрака Лида настояла на том, чтобы поехать к особняку. Дед вызвал такси, и вскоре мы оказались у ворот дома. На нём больше не было ни цепей, ни замков.
Глубоко вздохнув, дед взялся за створку ворот и потянул на себя. Та жалобно заскрипела.
— Так и знал, что они совсем не заботились о нашем имуществе, — недовольно проговорил он.
— Это не важно. Главное — мы снова дома, — Лида двинулась в сторону особняка, раздвигая ветви разросшихся кустов.
Здесь, в отличие от сада в Торжке, росло множество манаросов. Поэтому, когда остальные зашли в дом, я прошёлся по огороженной придомовой территории. Нашел баню, беседку, несколько разрушенных оранжерей и одноэтажное каменное здание, которое являлось лабораторией. Из памяти Шурика я знал, как оно выглядит изнутри, поэтому не стал заходить.
Когда возвращался к дому вспомнил, что на суде не было артефактора. Может, его тоже убили?
Я позвонил главе тайной канцелярии Демидову.
— Слушаю.
— Роман Дмитриевич, это Александр Филатов.
— А-а, здравствуйте, Александр. Поздравляю вас с помилованием и возвращением вашему роду утраченных прав, — бодро сказал он.
— Спасибо. Всё благодаря вашему тщательному расследованию. Я хотел спросить насчёт артефактора Грачёва. Его не было на суде. Он мёртв?
— Мы этого не знаем. Не смогли его найти.
— То есть он сбежал?
— К сожалению, мы ничего о нём не знаем. Однако никто из лекарей, кого мы допрашивали, не заказывал его убийства и сам не убивал, иначе менталисты бы вытянули эту информацию. В последний раз его видел Распутин, когда выкупал артефакт, которым пытался вас убить. Он дал задание своим людям расправиться с Грачёвым, но получилось, наоборот. Артефактор убил двоих его людей и скрылся.
— Ясно, — задумчиво ответил я. — Спасибо за информацию.
Получается, что не все поплатились за то, что случилось с Филатовыми. Хм, придётся за дело взяться мне. А такой артефактор, как этот Грачёв, обязательно проявит себя. Я же постараюсь этого не пропустить, ведь мне уже знаком его эфир…
Глава 2
Ближе к обеду к нам после предварительного звонка Дмитрию заявились представители Имперской службы исполнения наказаний и передали все документы, подтверждающие, что все запреты и ограничения сняты, и мы снова можем заниматься аптекарский делом и продавать лекарственные средства. Кстати, ни аптеки, ни лаборатории не продали и не отдали никому другому, а просто заморозили, чему дед был очень рад. Иначе на строительство ушло бы много денег и времени. Как он не без злой иронии добавил, имперская бюрократия как ни странно помогла в этом вопросе.
— Надо созывать совет, — сказал старик Филатов, когда имперцы ушли. — Брать снова всех вассалов под своё крыло.
— А остальных Филатовых когда позовем? — осторожно спросил Лида, похоже, имея в виду двоюродных, троюродных и различных родственников, которые входили в состав род до его падения.
— Давай сегодня на ужин их пригласим. Сначала между собой надо всё решить, а потом уже с вассалами договариваться, — он тяжело вздохнул и покачал головой. — Всем тяжело пришлось. Каждый выживал как мог. Но теперь-то мы всё восстановим. Но одного Филатова я всё же из рода пинком выкину.
— Кого это? — спросил Дима.
— Братца твоего Сергея. Представляешь, подставить нас хотел, гадёныш такой! — в сердцах воскликнул дед. — Заявился к нам и начал всё вынюхивать, а мы с Шуриком проследили за ним и увидели, что как он по подвалу шныряет и сейф с дневниками ищет. Уж не знаю, кто его нанял, но от него добра не жди.
— Странно. Мы вроде с ним дружили, — задумчиво ответил Дима.
— В том-то и дело, что всё очень сильно поменялось. Даже на членов рода, как оказалось, нельзя положиться, — тяжело вздохнув сказал дед.
— На нас ты всегда можешь положиться, — заверил его я.
— С этим и живу, — кивнул он и чуть улыбнулся.
Пообедав тем, что наскоро приготовила Лида, мы с дедом и Димой решили осмотреть запечатанные лаборатории и аптеки. Первым делом отправились в лабораторию, находящуюся недалеко от дома.
Дед сорвал печать, нашёл в толстой связке нужный ключ и отпер дверь лаборатории.
— Ого! — вырвалось у меня.
Было ощущение, что из лаборатории только-только вышли аптекари: ни соринки, ни пылинки. Всё просто блестит от чистоты. Ни в какое сравнение с моей лабораторией на складе мясобазы.