Я махнул рукой. То же мне повод! Ерунда какая-то. К тому же ничего особенного я не демонстрировал. Хотя… Ведь патриарха Когана и того парня я лечил на глазах Щавеля. А что, если он поддерживает лекарей? Вдруг он не хочет, чтобы Филатовы поднялись?
— Э-э-э, смысл нам сейчас гадать? Завтра всё выяснится, — Размыслов развернулся и двинулся в сторону дома номер восемь, в котором, как оказалось, он проживал вместе с двумя другими студентами.
— А давай прямо сейчас пойдём к Щавелеву, а? Я знаю, где он живёт. Пусть объяснится, гад! — гневно предложил Сеня.
— Это дело службы безопасности. Пусть сами всё выясняют.
— Но ведь…
— Давай по домам, — прервал я его и кивнул на светлеющее небо. — Скоро на учёбу. Надо успеть хоть немного вздремнуть.
Мы попрощались и разошлись. Наверняка за завтраком домашние будут интересовать, как прошла вечеринка, и сильно удивятся, узнав, что традиции были нарушены. И не кем-нибудь, а самим Щавелевым! Зачем ему нападать на меня? Чего он хотел добиться? Может, хотел спровоцировать? Догадывается, что я не Александр Филатов?
Вопросов много и ни одного ответа. Наверняка утром разбирательства продолжатся. Я обязательно зайду в кабинет начальника службы безопасности, чтобы узнать подробности. Ведь я так и не понял, для чего всё это было организовано?
В доме все спали. Дед, видимо, хотел дождаться меня, поэтому храпел в гостиной, накрывшись газетой. Время было три утра, но повариха уже не спала и готовила тесто для пирога.
— Кушать будете? — спросила она, едва я появился в дверях кухни.
— Буду, — кивнул я. — Голоден как ворсистый моргл.
— Что за зверь такой? — заинтересовалась она, раскрыв дверь буфета.
— Очень прожорливый зверь, — я опустился за стол и подтянул к себе графин с водой и стакан.
— Есть вареные яйца, вчерашний мясной рулет, лимонный кекс и сырная нарезка. Что будете?
— Всё буду! — решительно заявил я и, залпом выпив воду, грохнул стаканом об стол.
После сытного позднего ужина или раннего завтрака я поднялся к себе, принял душ и завалился в кровать. Заснул, едва положил голову на подушку.
Будильник полетел на пол и разлетелся на составные части, как только зазвенел на тумбочке. Спать хочу.
— Сашка, вставай уже! — послышался голос Насти. Она как обычно бесцеремонно ворвалась в мою комнату. — Мы все ждём, когда ты спустишься.
— Зачем? — глухо ответил я из-под подушки.
— Хотим узнать, как прошла вечеринка. Папа приготовил для тебя средство от похмелья.
— Нет у меня никакого похмелья. Пил я только воду, и то на нашей кухне, — я нехотя вылез из-под подушки и, прищурившись, посмотрел время на телефоне. Семь утра.
— Не надо рассказывать мне сказки. Я уже взрослая, — фыркнула она. — Вставай и спускайся, а я пригляжу, чтобы весь бекон не съели и тебе оставили.
Она упорхнула из комнаты. Мне так хотелось спать, что я подумал притвориться больным, но потом вспомнил, что нужно всё разузнать, поэтому оделся и спустился к столу.
При моём появлении в столовой все оживились. Дима тут же протянул мне какую-то ядрёную жижу в большой глиняной кружке.
— Выпей. Легче станет.
— Мне и так нормально, — отмахнулся я и опустился за стол.
— Ну давай, рассказывай, — дед отложил газету и подался вперёд, уставившись на меня любопытным взглядом.
Я взял кусок белого хлеба, неспеша намазал сливочным маслом, сверху положил два куска сыра и жареный бекон. Затем дотянулся до фарфорового чайника, налил себе ароматный чай с апельсиновыми дольками в чашку, положил две ложечки сахара и принялся размешивать.
— Да что же это такое! — не выдержал дед и ударил ладонью по столу. — Долго ты ещё будешь возиться? А ну рассказывай, паршивец!
— Правильно, дед, — поддержала его Настя. — Хотя лучше бы подзатыльник дал — так эффективнее.
— Настя, прекрати, — строго сказал Лида. — Дай брату позавтракать. Что вы пристали к нему с вопросами? Захочет — расскажет.
— Но ведь нам интересно! — возмутилась сестра. — Вот если бы я ходила на вечеринку с испытаниями, то обязательно бы вам всё рассказала.
— Так уж и всё, — усмехнулся Дима. — Думаю, когда ты начнёшь ходить по вечеринкам, то мы и из тебя ни слова не вытянем.
— Это Сашка вредный, поэтому не рассказывает. А я не такая, — она взяла блин, свернула его в трубочку и подбросила вверх.
Если бы он упал, то попал бы прямо мне на голову. Но Шустрик был на страже и не позволил этому случиться. Подхватив лакомство прямо в воздухе, он уселся мне на плечо и принялся с аппетитом его уплетать.
Я отложил бутерброд и рассказал всё что случилось на посвящении в студенты.
— Я не верю, что Щавелев причастен к такому, — сказал Дима.
— А почему нет? Что ты вообще о нём знаешь? — прищурился дед. — Лично я с этим Щавелевым ни разу не пересекался. Да я ни с кем из рода Щавелевых не пересекался! Ни с одним представителем их рода. Чем они вообще занимаются? Чьи они вассалы?
— Этого я не знаю, — тихо ответил Дима.
Похоже, слова деда заставили его задуматься. Я тоже не мог понять, зачем Щавелеву организовывать нападение на меня, привлекая к этому студентов? Одно дело профессиональные наёмники, но недоучки… Странно всё это.
— Я бы совсем не удивился, если бы студент признался, что к делу причастен Боярышников, но профессор Щавелев, — отец снова покачал головой.
— Профессор или нет, — передразнил его дед. — Какая разница, какую должность он занимает? Вон, Распутин был советником императора и руководил Главным управлением имперского здравохранения, но это не помешало ему гадить нам. Должность ничего не значит! Если человек дерьмо собачье, то хоть кем его не поставь, всё равно нутро проявится.
— Ну не знаю, — с сомнением ответил Дима.
— Шурик, ты зайди сегодня к декану, спроси, что такое творится в академии, — потряс крючковатым пальцем старик Филатов.
— Декан-то здесь причем? — удивилась Лида.
— А притом! Кто должен следить за своими преподами? Он обязан следить за своими людьми и нести ответственность за их дела. Иначе зачем его туда вообще поставили? Штаны просиживать? — дед не на шутку разгорячился. — А если бы этот Щавелев Шурику навредил? Если бы эти подлецы с их артефактами убили нашего мальчика?
— Отец, успокойся, — Дима положил руку ему на плечо. — Если Саше они ничего не скажут, я сам поеду в академию. Но не к декану, а сразу к ректору.
— И правильно, — с облегчением выдохнул дед.
Остаток завтрака прошел в тишине, но я постоянно ловил на себе взгляды моих родных. Они явно обдумывали услышанное и тоже пытались понять, что же такое произошло во время посвящения в студенты и кому это надо было.
Я не стал говорить, что и в этом нападении учуял след артефактора Грачёва. Это бы ещё сильнее испугало их. Одно дело студенческие разборки, и совсем другое — вмешательство артефактора, которому ничего не стоит всех убить.
Щавелев из аптекарского рода. Возможно, его родные тоже пострадали после той истории с наследником, и он решил отыграться на мне. А может, он поддерживал лекарей или был в тесной связи с кем-то из троицы предателей. Короче, можно гадать бесконечно.
А что если я позвоню Щавелеву и поговорю начистоту?
Я подъехал к академии и, не выходя из машины, набрал номер профессора. Приятный женский голос оповестил, что телефон выключен. Ну ладно, может, в коридорах академии встречу.
Всё учебное заведение гудело словно улей. Студенты, преподы и о работники академии обсуждали то что произошло ночью. Даже на парах студенты не замолкали, и преподы их постоянно одергивали. Меня сначала тоже забросали вопросами, но я отвечал односложно, поэтому переключились на Сеню, который чувствовал себя как герой, в красках описывая то, что произошло.
После третьей пары я первым делом пошёл в кабинет начальника службы безопасности, но его не оказалось на месте. Как сказал один из охранников, он уехал в полицейское отделение. Странно, сам ведь позвал свидетелей явиться после занятий.
Затем я поднялся в деканат, но строгая секретарше, не отрываясь от печатной машинки, объясила, что Клавдий Тихомирович уехал и не сказал, когда вернётся. Я уточнил, может, он тоже в полицейском отделении, но она проигнорировала мой вопрос, яростно стуча по клавишам.
Я вернулся домой, когда семейство уже стало из-за стола, но мне оставили парочку запечённых перепелов.
— Мне сегодня привезли документы на поместье Юсуповых, — похвастался Дима. — Съездим туда на выходных?
— То есть теперь анобласть стала нашей, и мы можем прямо сейчас поехать туда и беспрепятственно зайти внутрь? — оживился я.
— Да. С сегодняшнего дня дом, земля и анобласть принадлежит нам. Надо кому-то поручить…
— Мне нужно сегодня же поехать туда. Какую бумагу показать на въезде? — прервал я его.
— Документы в кабинете на столе. Но зачем тебе туда? — он озадаченно посмотрел на меня.
— По срочному делу. Позже объясню, — я поднялся из-за стола и направился в кабинет, на ходу набирая номер Вани.
— О, здорова, дружище! — бодро ответил он. — Как дела?
— Привет, Ванька. Слушай, ты ещё в Торжке?
— Нет, конечно. У меня вообще-то тоже учёба началась. Только с академии вышел. Сегодня на практике меня чуть не…
— А где Зоркий? — прервал я его.
— Кто? — не понял он.
— Ну то существо, которое вы поймали в анобласти, — пояснил я. — Желтоглазый с чёрной кожей.
— А-а-а, этот урод, — дошло наконец до него. — Так в клетке сидит. Охотники говорят, что он какой-то вялый стал. Если сначала хотел выбраться, даже прутья грыз, то сейчас лежит без движения.
— Как без движения? — сердце замерло в груди. — А вдруг он того… умер?
— Да не, не умер. Глазами только всех сверлит. До сих пор не понял, что его иллюзия в клетке не работает. Почему он тебя так интересует?
— Юсуповская аномалия теперь наша, поэтому хочу забрать Зоркого. Можешь кого-нибудь попросить привезти его к Балашихе? Там я встречу и покажу дорогу до поместья.