Только когда двери хлопнули еще раз, а машина тронулась, я смог выдохнуть, в очередной раз скатываясь вдоль стены на пол. Голова шла кругом, руки дрожали. В этом мире определенно творилась какая-то херня.
Давайте не поддаваться спокойствию и сохранять панику
Всю ночь меня мучили кошмары. Вчерашний монстр и те двое из кафе сплелись в единое целое и пытались меня сожрать, пока я бегал по эфемерному Сеулу, выпрыгивая из окон и прячась в подвалах. Утром это отвратительное ощущение никуда не ушло, мне казалось, что кто-то за мной следит, поджидает где-то за углом и готовится напасть, – до вечера я не выходил из дома, забившись в кресло и бездумно листая ленту соцсетей.
Я не мог понять, почему меня так мучает тревога. Она впивалась своими когтями прямо в мозг, теребя мое тонкое душевное равновесие. Даже спокойствие Сом И не утешало. Он изредка маячил у меня перед взором и раздражал одной своей тенью на полу. Хотелось на него накричать, прогнать, но это было бессмысленно и подло. В конце концов, он меня уже дважды спасал, даже если все эти нашествия были по его вине.
Ногти грызть тоже не получалось: мешал гель-лак. Ударив себя по щекам, я выполз из своего убежища и пошел переодеваться. У Хаюн дома мне думалось как-то легче, да и они с Гисоком и бабулей на виду. Меньше поводов переживать. Она поймет. Всегда понимала. К тому же только ей я мог рассказать о случившемся.
Вытащил из завалов одежды на стуле мятую футболку и джинсы. Быстро скинул с себя домашние шорты и вышел в коридор, хлопая по карманам и проверяя, все ли взял. Телефон, дудка, карточка и ключи – отлично.
Жили мы на соседних улицах, поэтому идти недалеко. По пути заскочил в магазинчик. Не хотелось приходить с пустыми руками и совсем уж наглеть. Увидел в холодильнике мороженое-моти и взял сразу несколько пачек. Гисок его обожал, да и мы с Хаюн не прочь были им полакомиться. Еще прихватил свежую клубнику. Она как раз оказалась довольно крупной и красной. «Эстетически красивой», как сказала бы Хаюн. В плане ягод и фруктов она была очень привередливой и капризной. Если была хоть одна вмятинка, то все, ягода летела в черный список, то есть ко мне в рот.
Покупки немного отвлекли, но лишь немного. Как только подошел к дому Хаюн, тревожный червячок вновь ожил и защекотал меня изнутри. Ключи от ее квартиры у меня были. Быстро поднялся на третий этаж, зашел внутрь. Пахло чем-то вкусным. Из кухни выглянула бабуля, приветливо мне улыбаясь:
– О, Джихо! Проходи, я ужин приготовила.
– Ага. – Я кивнул, скидывая кроссовки. – Сейчас.
Телевизор привычно работал, там крутили какое-то шоу. Тусклый теплый свет залил пространство над кухней. На маленькой плитке стояла кипящая кастрюля, от которой и исходили те самые приятные пряные ароматы. Бабуля же вернулась к раковине и принялась намывать посуду, складывая ее на полотенце рядом.
Я поставил пакет с покупками на стол и, опершись одной ногой на стул, решил вытащить их содержимое. Пластмассовую коробку с клубникой сразу же открыл, чтобы ягоды не задохнулись, а мороженое убрал в морозилку. Найти место было сложновато, бабуля любила забить все до отказа.
– Хаюн там занята. – Окликнула меня аджумма, когда я хотел было пойти к подруге. – Маникюр делает, поэтому лучше пока не отвлекай.
– Понял. – Я кивнул, возвращаясь к столу. – А Гисок где? Я ему тут вкусняшек принес.
Она вытирала руки о фартук и поглядывала на часы, висящие над дверью в прихожую. Было без пятнадцати минут семь.
– Да ушел гулять с друзьями, я сказала ему быть к восьми, не позже. – Бабуля вернулась к готовке. – Как обычно, наверняка опоздает, а потом Хаюн начнет ругаться. – Она отмахнулась. – Мальчишки! Вечно не слушаются. Джихо, будешь суп?
– Да, давайте. – Я поерзал на стуле, а в животе заурчало.
Она достала глубокую тарелку и небольшую керамическую пиалу из буфета. Налила несколько поварешек ароматного супа, а в пиалу наложила немного риса и поставила передо мной. Затем потянулась к другому ящику и вытащила оттуда ложку и палочки. Налила и себе порцию поменьше, и так мы оказались друг напротив друга.
Хоть знакомы были и давно, но мне отчего-то все равно было неловко находиться с бабулей наедине. Все-таки я был всего лишь другом Хаюн, но она порой относилась ко мне как к родному внуку – это пугало и умиляло одновременно. С родными бабушками и дедушками я знаком не был, а потому до сих пор не знал, как стоило себя вести с ней. Делиться новостями? Спрашивать совета? Говорить о работе? О Хаюн и Гисоке? Или тихонечко молчать и просто ждать?
Но что я точно знал: нельзя отказываться от еды.
Но и не то чтобы я хотел. Готовила бабуля невероятно, даже самые обычные и, казалось бы, пресные продукты выходили изумительно.
Правда, когда мы с Хаюн учились в школе, я по первости смущался и увиливал от обедов или ужинов – за это после прилетало Хаюн, а от нее уже мне. Пришлось пересиливать себя и унимать чувство вины, будто я их объедаю.
Я взял ложку и опустил ее в бульон. Капуста плавала вперемешку с перцами, луком и говядиной в соевом соусе. Очень простой, но невероятно душевный ужин получился. Домашнюю еду я все же ел редко – обычно таскал остатки с работы и изредка покупал всякую ерунду в выходные. Супы так вообще практически не ел, да и готовить не умел.
– Я там мороженое принес, угощайтесь. – Я ткнул палочками в морозилку, когда мы практически доели суп. – Моти которое.
– Ой. – Бабуля начала смеяться. – Какое замороженное моти с моими-то зубами. – Она отложила ложку и пальцами оттянула губы, демонстрируя мне ряд неровных желтоватых зубов. – Старая я уже для этих ваших изысков. И так полчелюсти уже нет. Лучше вот супчик похлебаю.
Как-то незаметно для меня мы перебрались в другую часть кухни-гостиной и уже сидели около телевизора. Перед этим те ягоды клубники, от которых Хаюн наверняка бы отказалась, я отобрал и помыл, складывая в ту самую пиалу, где до этого был рис. Медитативно, растягивая удовольствие, я ел их, глядя в экран телевизора. Мы остановились на какой-то любовной дораме и смотрели на очередные недопонимания героев, созданные лишь потому, что этот телевизионный красавчик не умеет говорить словами через рот. Очень типично и клишировано, я такое не очень понимал, хотя сама дорама оказалась моментами даже захватывающей.
Под конец второй серии дверь в комнату Хаюн открылась. Я обернулся и увидел незнакомую девушку. Она что-то сказала напоследок Хаюн, слегка поклонилась нам с бабулей и ушла. Хаюн ее проводила, а потом, потягиваясь от усталости, плюхнулась на диван.
– Смотрю, ты нашла себе компанию для дорам? – обратилась она к бабушке.
– Ой, тихо ты, тут такое началось! – Та шлепнула ее по руке. – Там председателя Джи хотят сместить с должности, шантажируя снимками якобы со свидания с дочкой главы якудза, хотя то вообще было не свидание…
– У-у-у, понятно. – Хаюн сразу же поспешила убраться от нас подальше. Подошла к плите, заглянула в кастрюлю и налила себе немного супа. – Гисок ел?
– Он еще гуляет, – ответила ей бабуля. – Не тревожь мальчика, пусть общается.
Я смотрел то на спокойную бабулю, то на раздраженную из-за ее слов Хаюн. Назревала очередная ссора – не иначе. Поднялся с пола и решил ополоснуть уже опустевшую пиалу, когда Хаюн села за стол и недовольно запихнула себе в рот ложку с супом. В руках у нее уже был телефон, и краем глаза я заметил, что она набирала сообщение Гисоку. Бедолага, ему сильно от нее достанется.
Все проблемы начались чуть позже. К тому времени мы поели, досмотрели все дорамы, что крутили по телевизору, и переместились с Хаюн в ее комнату. Я валялся поперек ее кровати, подложив под голову подушку. Курил, выдыхая облака дыма, из-за чего комната плавала в полупрозрачной пелене ягодного микса моей жижи. Параллельно с этим читал какой-то форум, где слили новых персонажей к одной из игр, в которые я играл, – разглядывал дизайн и читал комментарии других игроков, которые сетовали на все подряд. Игроки вообще оказались редкостными нытиками, их постоянно что-то не устраивало, уже даже в какой-то степени привык видеть минимум пять комментариев с жалобами.
Хаюн же продолжала что-то делать у себя в телефоне. После того как я ей рассказал про случившееся, она с повышенным энтузиазмом и злостью начала закидывать брата сообщениями, а тот ей, судя по всему, не отвечал.
– Невероятно! – воскликнула в какой-то момент она, вскакивая со стула. Тот отъехал к столу и врезался в него. – Этот засранец гуляет не пойми с кем!
– Откуда знаешь? – Я удивленно вскинул одну бровь.
– Я знаю всех его друзей. – Хаюн наворачивала круги по комнате, закусывая ноготь большого пальца. – Всем им написала, потому что как еще его найти, время уже практически девять, он опаздывает, а он никогда не опаздывает! Знает же, что влетит от меня!
– Та-а-ак, и? Что узнала? – Я приподнялся. То самое предчувствие, что кусало весь день, вернулось.
– Трубку не берет, но один из его одноклассников сказал, что он ушел гулять с тем самым странным новеньким, над которым все издевались. – Она остановилась, продолжая бездумно пялиться в экран телефона. – Самое тупое, что никто ничего про него не знает, даже где живет…
– Позвони учителю, ну или директору школы, на сайте должен быть номер. – Я почесал затылок, сразу же набирая в сафари школьный сайт. – Или давай разделимся: ты – учителю, а я поищу директора.
– Хорошо. – Ее голос дрогнул. Она села обратно на стул, прикладывая телефон к уху.
Дозвониться мы дозвонились, но про этого самого новенького никто ни сном ни духом. Что директор, что учитель – все как один твердили, что такого мальчика в их школе нет. Учитель сказал, что, наверное, то был ученик другого класса, директор же предположил, что из другой школы, когда к ним приезжали на какой-то фестиваль. На крайний случай – друзья Гисока просто перепутали имя или фамилию.
Невероятная помощь!
Я осторожно поднялся и подошел к Хаюн. Она склонила голову, волосы упали на лицо. По дрожащим рукам и опущенным плечам я понимал, что она совсем не в порядке. Гисок был мне как брат, и даже я чувствовал невероятный страх, съедающий изнутри. Она и подавно.