Просто спал? Болевой шок? Потерял сознание от испуга? Времени думать об этом как-то не было. Хаюн открыла дверь, я уложил Гисока на заднее сидение и, повернувшись к подруге, сказал:
– Тащите его в больницу.
– А ты? – Она схватила меня за рукав. – Ты с нами.
– Нет. – Я обернулся и попытался отыскать нужный дом взглядом. В ночной темени все они напоминали друг друга. – Не могу кинуть чеболя, да и Сом И тоже, нечестно как-то.
– Как не вовремя ты решил включить героя. – Хаюн покачала головой, но спорить не стала. – Напиши, как выберетесь из этой задницы, хорошо?
– А ты напиши, что там с Гисоком. – Я потрепал ее по макушке. – Удачи!
Не дожидаясь ответа, я рванул обратно. Голова гудела, пухла. Ноги не слушались, но вот я уже оказался совсем рядом с нужным крыльцом. Об этом говорило тело женщины у двери, как вдруг меня что-то сбило с ног.
Я упал и покатился кубарем, пока не врезался в каменные ступеньки. Весь бок обожгло острой болью. Я крякнул и поморщился, силясь понять, что только что произошло. Надо мной нависла морда Сом И, который приказывал молчать. Не опять, а снова, да? Я устало уронил голову на бетонную дорожку, смотря на блеклые звезды, сияющие в небе.
Пролежав так с минуту, я все же умудрился сесть и недовольно глянуть на Сом И. Тому было плевать, он продолжал показывать когтистым пальцем, чтобы я соблюдал тишину. Как он вообще тут оказался? Они же там выясняли отношения с Шин Бонхва…
Ответом послужила яркая вспышка из окна. Все это напоминало сцену из «Гарри Поттера», когда Волан-де-Морт пришел убивать родителей Гарри. Разноцветные вспышки не утихали, напротив, создавалось ощущение, что Ёнхён решил устроить дискотеку.
От этого сравнения меня отвлек уже знакомый скрип колес.
На интуитивном уровне я весь сжался и превратился в нервный комок. Опустился на колени и осторожно подполз к цветущему забору – дикому винограду, что пустили вдоль сетки. Пальцами открыл себе обзор, убрав несколько широких листьев, и приметил уже знакомых людей в костюмах. Среди них опять был тот низкорослый мужичок с залысиной. Он ступал аккурат по центру, очень вальяжно, словно на крыльце не было трупа женщины, а внутри – дикого квисин.
Тревога заполонила разум. Мне стало страшно за Ли Ёнхёна. Ведь если даже Сом И так реагировал на появление этих людей, то они, очевидно, играли не последнюю роль в этой странной пьесе сеульских чудовищ. Значит, у них была какая-то власть или особая сила. Вряд ли квисин будут сотрудничать с теми, кто слабее, да?
В дом они не вошли. Остановились рядом, чего-то выжидая. Вскоре показался Ли Ёнхён. Пальто свое он снял и стоял перед ними в черной рубашке, рукав которой был порван. На кончиках пальцев все еще сияли остатки лилового пламени, но уже гораздо меньше. Для запугивания? Кто ж его знает…
– Господин мэгу[31]. – Мужчина с залысиной чуть поклонился. – Не ожидал встретить вас здесь.
– Разве? – Ли Ёнхён утер нос тыльной стороной ладони. Он старался не подавать признаков усталости или типа того. Держался ровно, важно, под стать собеседнику. – Тут творилось некоторое беззаконие. Я не мог остаться в стороне.
Мужчина сделал шаг вперед, но продолжал держаться на расстоянии от чеболя. Его люди тоже расступились, загоняя Ёнхёна в полукруг. Хотят поймать? Странные какие-то, но внутри у меня все скрутило от напряжения и страха.
– Вам кажется, господин мэгу. – Мужчина сцепил пальцы в замок. – Здесь ответственность несу я, и я более чем уверен, что произошло недоразумение.
Ли Ёнхён прыснул:
– Мне кажется, вы не понимаете, господин, во что ввязываетесь. Квисин вам не друзья и уж тем более не ручные зверушки. Давая им такую власть, вы подставляете в первую очередь себя, ведь неизвестно, что взбредет существу в голову.
– Вы тоже дикое существо, я правильно понимаю? – Мужчина решил перевести стрелки. – И тоже можете натворить дел?
– Могу. Разумеется, могу, но меня кое-что от них отличает. – Ли Ёнхён чуть нагнулся, чтобы собеседник точно его расслышал. – Это здравый смысл. Я умею контролировать себя, свою жажду и прихоти, которые могут навредить другим, а то, что позволяете делать вы… это как выпустить серийного убийцу на свободу, дать ему нож, жертву и сказать наслаждаться.
– Вы не правы, господин мэгу. – Мужчина покачал головой. – Я даю квисин то, что им нужно. Вы же не заставите льва есть траву?
– Но вы не квисин, чтобы понимать, что нам нужно, – отрезал чеболь. – Кровь, жизнь, кошмары – все это не настолько важно, чтобы мы прекратили существовать. Уж поверьте, все мои сородичи спокойно смогут прожить и без этого, но вы их избаловали и развязали им руки. Страдают невинные люди. Дети. О каком сосуществовании может идти речь, если вы первые стравливаете одних с другими?
– Вами движет наивная мораль, господин мэгу. – Мужчина развернулся и отошел обратно к своим людям. – И вы просто не понимаете простых вещей и того, что мир не может оставаться прежним. Странно лишь то, что вы отказываетесь от протянутой руки помощи, которую вам дают. В конце концов, я на вашей стороне, а не на стороне человечества. Жаль, что вы этого не хотите понимать.
Закончив тираду, мужчина щелкнул пальцами, и началась полная вакханалия. Его подчиненные бросили в воздух какую-то непонятную белую пыль. Она облаком собралась над головой Ёнхёна и начала оседать на его волосы и плечи, но прежде, чем его успели накрыть сетью, чеболь умудрился перевоплотиться в лиса и сбежать, скользнув куда-то в проулок между домами.
Все произошло слишком быстро. Половины я даже не понял, но сидел тихо и не отсвечивал – уж больно не хотелось попадаться им на глаза.
Мужчина достал сигарету и закурил. Он отдал приказ очистить территорию и с тоской пялился на дом, погрузившись в свои мысли, пока пара человек в белых костюмах убирали труп женщины с крыльца. Закончив со всем, они сели по машинам и уехали, а я решил просидеть до утра под изгородью, чтобы точно не нарваться на проблемы.
Как помочь больной скотине: в диалогах и рассуждениях
Домой я вернулся разбитым.
И ни капельки не удивился, увидев на диване Ли Ёнхёна, обнимавшегося с пластмассовым тазиком. Выглядел он бледным и болезненным.
Скинув с себя обувь и верхнюю одежду, я прошел мимо него и включил чайник. Достал две чашки, сыпанул туда заварки, какую-то траву, которую передала мне бабуля Хаюн, и залез в холодильник.
Многие, когда перенервничают, не могут есть, а я же, напротив, был настолько голодным, что сожрал бы самого Сом И, окажись он хоть капельку аппетитнее. Еды готовой, правда, не было, кроме пары кусочков залежавшегося кимпаба – кинул их в рот, игнорируя засохший рис, что прилипал к зубам. Достал из ящика несколько пачек рамёна, закинул их в кастрюлю и ждал, когда вода закипит.
Пока на кухне все шумело и бурлило, пошел в спальню, чтобы переодеться. Заодно прихватил запасную футболку для чеболя. Вряд ли ему нравилось сидеть в грязной драной рубашке, да и диван мне изгваздал этой странной пылью. Короче, стоило его привести в порядок.
Сам же Ли Ёнхён делал вид, что меня не существует. Только страдальчески постанывал, имитируя рвотные позывы. Мне пришлось присесть перед ним на корточки, чтобы заглянуть в глаза:
– Что за королева драмы тут?
– Отвали. – Он тяжело выдохнул. – Эти твари кинули в меня отраву…
Я покосился на белые крупицы, что были на диване, на волосах чеболя и вообще повсюду.
– Я же не отравлюсь? – Я удивленно вскинул брови. – Это ж только тебе плохо будет, да?
– Офигеть ты добрый и благородный. – Ли Ёнхён не смог сдержать улыбку. – Только мне, да, радуйся.
Я хмыкнул, разглядывая его бледные руки. Полосы вен выступали отчетливее, чем раньше. Еще и синяки под глазами – выглядел он и правда дурно. Я даже немного переживал. Или много? Или не переживал, а во мне говорило чувство вины и благодарности за спасение Гисока?
– А что может облегчить это все? – Я закусил нижнюю губу, продолжая пялиться на него. Хотелось убрать со лба прилипшие волосы, но я сдержался.
– Кровь? Время? Не знаю… – Он только сморщился, посильнее обхватывая таз.
Ответ меня удовлетворил. Вода в чайнике вскипела, и я поднялся, отряхивая невидимые пылинки с колен. Налил кипятка в обе чашки. Сделал глоток из своей, доставая стеклянный стакан. Краешком глаза поглядывал на Сом И – тот безразлично стоял возле чеболя, разглядывая ту самую отраву, что он принес на себе.
В голову влезла надоедливая песня с работы. Оно часто так происходило: живешь себе, никого не трогаешь, а потом бац! И приходится напевать какую-то заевшую ерунду.
Мурлыча ее себе под нос, я взял нож и взвесил его в руке. Как ни в чем не бывало полоснул лезвием по левой ладони. Острая боль мигом разлилась по телу, я поморщился, но продолжал упорно напевать под нос припев, точно ничего такого не происходит. Саму же кровь спустил в стакан. Не знал, насколько его надо было наполнить, но когда боль стала уже нестерпимой, я засунул ладонь под ледяную воду и свободной рукой потянулся к аптечке.
Промыл рану, перебинтовал. Бинт сразу пропитался кровью, но на какое-то время нормально, сойдет.
Вместо чая я принес чеболю стакан крови.
– Надеюсь, это тебе поможет. – Я всунул ему стакан. – Считай, одно из трех желаний я выполнил.
Ли Ёнхён смотрел на меня как на безумного. Впрочем, я его понимал. Иногда мои поступки были непредсказуемыми и идиотскими. Как сейчас, например.
– Это было лишним. – Он с жадностью посмотрел на багровую жижу и нервно сглотнул. – Спасибо.
Рамён уже вовсю кипел. Я подскочил к кастрюле, помешивая лапшу палочками. Мне нравилось, когда она слегка жестковата, поэтому поспешно вырубил плиту и разложил рамён по тарелкам. В три, если быть точнее. В последнее время Сом И тоже стал налегать на лапшу. Видимо, наконец-то распробовал.
Я выдвинул небольшой столик и поставил его около дивана с умирающим Ли Ёнхёном. Поставил лапшу, дал палочки и все-таки принес вторую чашку чая. На случай, если моей крови окажется мало для приведения чеболя в сознание. Сам я сел на пол, кинув п