– Ужастик хочу. – Я коварно улыбнулся, играя бровями. – Ужастики умеют сближать, если ты понимаешь, о чем я.
– О да, понимаю. – Ёнхён откашлялся и поморщился, отпив еще немного. – Какая приторная… это со сливой?
– Там разные есть. – Я махнул рукой в сторону остальных бутылок, а сам пошел в спальню, чтобы включить фильм. – С виноградом попробуй, нормальная должна быть.
Нашел фильм. Принес все наше алкогольное добро. Поставил столик и раскидал пиццу по тарелкам. Высыпал какие-то печеньки и снеки, которые прихватили дополнительно. Разбросал на полу подушки и пледы, чтобы меньше продувало. Да, мне точно снова пятнадцать.
Вот мы уже сидели и смотрели начало. Я выбрал максимально мерзкий фильм – в меру страшный, откровенный и кровавый, чтобы Ли Ёнхён не расслаблялся. Точнее, наоборот… сложно объяснить, чего именно я добивался. В любом случае отступать уже было некуда. Мы напряженно смотрели в экран, дули на пиццу, чтобы та не обожгла язык, и запивали все это добро соджу.
Уже к середине фильма меня начало развозить. Голова стала ватной, тяжелой. Мы все чаще стали комментировать происходящее и сводить любой скример к шутке, но было понятно одно – нам вдвоем было стремно.
А когда тебе стремно, то просто высмеивай это говно.
– Тебе че, в жизни этого мало? – Ли Ёнхён стукнул меня своим плечом, и из-за этого я случайно вылил остатки соджу себе на грудь. – Тц-ц-ц, ха-а, прости, ккома!
– Очень смешно, – протянул я, пытаясь стряхнуть с себя жидкость, но, разумеется, это было бесполезно. Соджу просто впиталась, и теперь футболка неприятно липла к ключицам. – Щас слизывать заставлю.
– Я тебе не пес. – Он вскинул подбородок.
– Пес, лис, какая разница. – Я попытался его передразнить. – Ты накосячил.
– Нашелся тут сахарный мальчишка. – Он опрокинул в себя очередную рюмку. – Хоть пахнуть от тебя будет… м-м… сладенько, клубничненько.
– Фи. – Я сымитировал рвотный позыв. – У тебя вообще паста на щеке. Нашелся тут… праведник… чистильщик… дай уберу!
Ли Ёнхён попытался сопротивляться, но я все равно успел стереть грязное пятно с его щеки. По привычке сразу же облизнул палец. Соленая, с сырным привкусом… жаль, что пиццу мы уже съели. Ее как-то маловато оказалось.
– Ты как мамка, ужасно. – Он икнул. – И вообще, че за херня происходит… я уже теряю смысл происходящего…
– Еще меня неженкой назвал. – Я осуждающе покачал головой. – А мы только второй фильм смотрим… М-да, стыд и позор тебе, господин мэгу. Не ожидал, что вы окажетесь таким слабаком.
Он снова одарил меня презрительным полупьяным взглядом. Мне стало как-то душно, поэтому я убрал от себя плед и раскинул руки вдоль кровати, что была у нас за спиной.
– Хочешь шутку? – Я лениво повернул к Ёнхёну голову.
– Ну, давай. – Он, как и я, облокотился на край кровати. Волосы слегка растрепались, придавая хозяину неряшливый вид, который его ничуть не портил. Напротив, сидя вот так здесь, рядом со мной, он казался настоящим. – Рассмеши.
Я откашлялся в кулак:
– Твои глаза как шишки геморроя. И днем, и ночью не дают покоя.
Он искренне старался не заржать, но у него не вышло, и вскоре его смех залил комнату.
– Что за дерьмо?! – Ли Ёнхён решил это дело обмыть. – Ладно, ты заставил меня улыбнуться, поздравляю.
Он глянул на меня сквозь полузакрытые веки. Только сейчас заметил, какие у него пушистые ресницы. Я открыл было рот, чтобы что-то сказать, но мысли в момент покинули мою голову.
Пока на фоне кто-то визжал и кричал, я отложил рюмку и взял Ёнхёна за руку. Смотрел на его бледную ровную кожу и зачем-то уткнулся в сгиб его локтя.
– Ты чего? – язык у него заплетался, говорил Ли Ёнхён немного бессвязно, но всяко лучше, чем я. – Эй?
Мне захотелось его укусить. Не сильно. Просто чтобы показать, кто здесь главный.
Сразу после характерного и громкого: «Ауч!» – я отстранился, глядя на него с широченной улыбкой:
– Все, смотрим дальше.
На этой ноте я разлил нам по еще одной порции соджу и увеличил громкость фильма.
Взросление обернулось расхлебыванием детства
Утро выдалось ленивым и приятным. Я заварил нам некрепкий кофе, разбавленный молоком и сиропом, а Ёнхён решил приготовить яичницу. Вырисовывалась некоторая идиллия. Только головная боль немного доставала, да сушняк не давал покоя.
Сом И после вчерашнего старался игнорировать нас пуще прежнего. Он вообще косился на меня с каким-то немым презрением и осуждением, а я только передразнивал его. Вот теперь сидел озлобленный в углу, поглаживая свой рог.
– Так, и что, какие планы? – Я отхлебнул из своей чашки, поглядывая на Ли Ёнхёна. Он все еще суетился у плиты, нарезая овощи. – Ты все утро от телефона не отлипал.
– Есть у меня пара идей, – бросил он через плечо. – Слышал что-нибудь про тхеджагви?
Я пригубил кофе и неуверенно кивнул:
– Дух девочки, умершей от оспы, кажется?..
– Да. – Он поставил перед нами завтрак. Выглядело слишком эстетично, я к такому не привык. – Она много знает, а еще умеет предсказывать будущее. Хочу заглянуть к ней. С тобой.
– Ладно. – Я закинул помидорку черри в рот. – Как скажешь.
– Но перед этим зайдем ко мне домой. – Ёнхён сел рядом со мной на диван и без тени улыбки глянул на мою футболку. – Мне нужно переодеться.
Помню, после той перепалки в кафе чеболь говорил, что ему некуда пойти. Интересно, как он живет? Если он старый лис, то за пару веков вполне мог накопить на свое жилье – с нынешними ценами нужно быть бессмертным, чтобы позволить себе личную бетонную коробку. Особенно в Сеуле.
Я представлял его в какой-нибудь крутой современной квартире с панорамными окнами. В его духе. Хотя не удивился бы, узнай я, что он живет в каком-нибудь старом частном доме – как тот, где скрывался Шин Бонхва, например. В таких местах была своеобразная эстетика, а Ли Ёнхён, судя по всему, очень любил окружать себя эстетичными вещами.
– А какая она, эта девочка? – тихонько проронил я, проглотив кусок яичницы.
– Милая. – Он снова залез в телефон, на что-то отвлекшись. – Безобидная. Тебе не о чем переживать.
Теперь мысли в голове крутились вокруг нее.
Умеет предсказывать будущее, значит… интересно… и вместе с тем – страшно. Одно дело, когда тебе на какой-то тусовке по приколу гадают на Таро, а совсем другое – связываться с существом, которое действительно может заглянуть за завесу тайн Вселенной. Это просто не укладывалось в голове.
– Получается… – Я растер затекшую шею. – Будущее уже предрешено?
– М-м?
– Ну, раз она может его предсказать, значит, жизнь уже заранее кем-то предрешена? – Я положил тарелку на пол и повернулся всем телом к Ёнхёну, скрещивая ноги по-турецки. – Есть же разные теории. Кто-то придерживается того, что будущее нелинейно и каждый твой выбор влияет на результат. С другой стороны, откуда мы знаем, действительно ли наши выборы на что-то влияют или нет: мы же не может заглянуть на десять лет вперед и сказать, например: «Ах, если бы я согласился пойти с тем человеком, сейчас бы плавал на личной яхте, а не мыл полы в этом офисе».
– Не знаю. – Он пожал плечами. – Я считаю, что есть точка А и точка Б. Любое наше решение приведет к определенному варианту. Предрешено ли все заранее? Возможно, но кем? Хороший вопрос. – Ёнхён чуть пододвинулся ко мне, и наши коленки соприкоснулись. – Но я не считаю, что предсказания тхеджагви идут вразрез с этими теориями: она просто говорит о какой-то части твоего будущего. Обычно это не что-то конкретное по типу «через пять лет, двадцать часов и восемь минут ты умрешь». Скорее… – Он задумчиво вскинул подбородок, запуская ладонь в волосы. – …абстрактно может намекнуть на что-то. Я хочу тебя отвести к ней, чтобы она попыталась определить твою роль во всем происходящем. Я не верю, что ты видишь этого Сом И просто так. Что-то есть, и нам нужно это понять.
Я ничего не ответил – только понуро опустил взгляд. Ощущал себя безвольной куклой, которую втянули в какое-то дерьмо.
Ладно, я угадал лишь частично. Ли Ёнхён действительно жил в просторной квартире, но она была немного… обычной. Просторной, в хорошем районе и в замечательном жилом комплексе, но в моем представлении в таких местах жили семьями.
Сам комплекс напоминал небольшой город внутри города: зеленые аллеи, несколько детских площадок, магазины и даже кафе. На улице оказалось многолюдно, но гуляли в основном молодые мамочки или пенсионеры. Девушки с колясками сидели на скамейках и болтали, а небольшой коллектив из примерно дюжины бабушек занимался спортивной ходьбой.
Прямо-таки идиллия.
Я к такому не привык.
Сама квартира Ёнхёна на удивление была несколько захламлена. Вроде и порядок, все расставлено по своим местам, но уж больно много несуразных вещей хранилось друг с другом.
Выцветшие старые ковры укрывали пол. В гостиной стоял чугунный камин. Судя по всему – электрический. На модульном зеленом диване валялось несколько разномастных подушек: с рисунками, с рюшами и даже в виде лисы. Иронично. В книжном шкафу в виде дерева помимо книг я заприметил почерневшую курильницу. На вид безумно старую. Еще были какие-то свитки, палочки для благовоний и даже христианский крест из золота. Рядом со всей этой древностью мирно покоилась керамическая лягушка с красным шарфом и несколько фотоаппаратов. Кажется, пленочных.
На стенах висели картины: от абстракций и пейзажей до полотен с какими-то репродукциями картин эпохи Чосон.
Кухонный гарнитур из темного дерева. Небольшой круглый стол с белой скатертью, по центру которого стояла керамическая ваза с гортензиями.
– Тут будто бабулька живет. – Я улыбнулся, разглядывая черно-белую фотографию в рамке, где Ли Ёнхён стоял в ханбоке[35] рядом с какой-то девушкой. – А ты не изменился… или это новая фотография, сделанная под старину?
– Если двадцать четвертый год прошлого века был недавно, то да, новая. – Он подмигнул мне, забирая фотографию из рук и возвращая на место. – В сравнении с тобой я – древняя мумия. Не забывай об этом.