И разумеется, вспомнил момент, когда впервые зашла речь про Сеул.
Тогда у матери появился более-менее постоянный мужчина. Я уже даже не помнил его имени, но был он человеком достаточно состоятельным. По крайней мере, это он оплачивал большую часть счетов за мое проживание.
Мы прожили вместе около года. Дом был небольшим, стены с ужасной звукоизоляцией напоминали скорее картон. Его бесило, что я мог с кем-то болтать по скайпу, играя в мультиплеерные игры, или тот факт, что я приводил школьных друзей домой – тот мужик был достаточно подозрительным и считал, что мои одноклассники обязательно что-нибудь у нас украдут.
Почему он не забрал мать к себе, а мне не оставили дом, я не знал. Даже не задумывался. Я старался делать вид, что его просто не существует, и наше общение первое время ограничивалось скупыми «доброе утро» и «привет». Уже чуть позже, через пару месяцев, он решил, что может заменить мне отца, и стал пытаться воспитывать. Конечно, до рукоприкладства дело не дошло, но кто знает, что было бы, останься я там на подольше.
Теперь привычными фразочками дело не заканчивалось. Практически каждый вечер мы ругались, спорили и кричали друг на друга. Он заявлял, что я ленивый придурок, который мешает матери; что я не умею ничего, кроме как долбиться в экран компьютера, и друзей нормальных у меня нет – только придурки из неблагополучных семей, которые меня используют.
А мама никогда меня не защищала.
Наверное, с ее подачи я уехал настолько далеко. Видимо, боялась, что, останься я в городе, ругань не прекратится. Она сообщила мне о переезде в конце года. Я где-то шарахался до позднего вечера, потому что не хотел идти домой. Надеялся, что они уже лягут спать, но нет – она сидела на кухне и ждала меня.
Помню желтый свет от лампочки на кухне. Как качались занавески из-за сквозняка. Помню полупустую тарелку с кокосовым печеньем по центру стола. Мама сидела и смотрела на скатерть, выводя на ней пальцем какие-то узоры. Когда я зашел, она подняла голову и взглянула на меня. Попросила подойти, усадила напротив и сказала то, что сказала: «Мы тут подумали, в Кёнсане особо делать нечего, а вот Сеул… Там много перспектив, и у его родственников есть небольшая квартирка, которую могут сдавать за полцены. Так что следующий учебный год ты проведешь в Сеуле, Джихо».
– О чем молчишь? – Ёнхён вырвал меня из неприятных воспоминаний.
Я вздрогнул. Мою голову и разум будто окутала невидимая пелена, от которой было сложно избавиться, – я ненавидел рефлексировать и вспоминать жизнь до Сеула. Но что-то потянуло меня пересказать все это Ёнхёну.
– Насколько я знаю, подростки любят жить одни, без родительского контроля. – Он вытянул ноги, упираясь ими в балконную решетку. – Но не вижу в тебе радости от этого, ты хотел остаться в Кёнсане?
– Ну… – Я запрокинул голову, глядя на белую штукатурку. – Был там один человек, который меня эмоционально привязал к себе… Но я даже рад, что больше нас ничего не связывает.
– Почему?
– Мы тесно общались. – Я ухмыльнулся. – Но это была не самая здоровая дружба. Тогда я этого не понимал и позволял ездить на себе, а к нынешнему возрасту осознание и понимание всей той жопы, что была, пришло.
– Расскажешь поподробнее? – Голос Ёнхёна был мягким, нетребовательным.
Наверное, если бы я сказал «нет», он бы и впрямь не наставил на рассказе. Это подкупало.
– Я не буду говорить имя этого человека – не хочу даже вспоминать. Я был младше на два года, так что мы были что-то типа сонбэ и хубэ друг для друга, – нервная улыбка не сходила с моего лица. Я не хотел улыбаться, но иначе не получалось об этом говорить. – Я был его главным фанатом. Президент школы с отличными оценками, огромным кругом друзей и хобби. Еще и с очаровательным личиком. Чистая зависть. Впервые наше знакомство произошло из-за того, что мои оценки, в отличие от оценок сонбэ, просто пробивали дно. Учитель попросил позаниматься со мной, так мы и остались наедине впервые, решая задачки по геометрии, которые я в упор не понимал.
Чтобы унять нервную дрожь, я закурил. Быстро, не в затяг.
– Как человек, который вроде умеет болтать и шутить, я стер между нами грань неловкости и скучной учебы. Через какое-то время меня даже начали приглашать на совместные гулянки во всякие торговые центры, кино, караоке и все такое. В общем, у меня началась довольно классная, яркая пора школьной жизни, особенно учитывая, что домой возвращаться мне не хотелось. – Я закусил нижнюю губу. – Проблема была лишь в том, что я реально возвел сонбэ в ранг кумира, не требуя ничего взамен и ничем не отличаясь от преданной собаки. Таскался за сонбэ, был благодарен просто за то, что меня подпустили и что я могу сидеть в кино рядом. Наверное, сонбэ тоже это нравилось, иначе я не знаю, как так вышло.
Я нахмурился, пытаясь откопать в воспоминаниях точную хронологию всех событий, но память упорно все прятала.
– Все изменилось ближе к Рождеству. Я точно не помню, почему и как, но мы оказались вдвоем в центре города. Гуляли, ели корндоги, потом смотрели на салюты на крыше какого-то дома. Все как у всех, в общем-то, но именно в тот день прозвучал вопрос от сонбэ: «Хочешь быть моим лучшим другом?» Я, разумеется, растерялся. Мне на глаза еще шапку натянули. – Я закатил глаза. – Слова сонбэ: «Иначе ты бы умер от ужаса на месте».
– Благородно.
– Очень.
– А что было дальше?
– Ну. – Я задумался, продолжая ворошить воспоминания в голове. – Первый месяц все было нормально. Потом уже меня начали морозить. Точнее, не совсем так. – Я прикусил косточку указательного пальца. – К нам в школу пришел новенький посреди года. Он был еще младше меня, где-то на год. Он был для всех моих одноклассников местной диковинкой, потому что переводились к нам редко и уж тем более не посреди учебы – это был своего рода нонсенс. Симпатичный, загадочный, читал только Стивена Кинга, как сейчас помню… просто… – Я зачем-то решил оправдаться. – Просто я тоже хотел с ним подружиться. Писал ему, пытался общаться. Он оказался весьма высокомерным, но я из-за своей наивности и глупости этого не замечал. Ну и пока я строил из себя добродушного клоуна, этот новенький спелся с сонбэ, и они стали общаться.
– То есть про тебя забыли? – решил подытожить Ёнхён.
– Не все так просто. – Я покачал головой. – Сонбэ хотелось проводить много времени вместе. А потом до меня начали доходить слухи, что они с новеньким стали пересекаться, хотя поводов для этого не было. Я из-за глупости и ревности учинял скандалы, на что получил ответ, мол, «сам виноват».
Снова закурил быстрыми затяжками. Молчал до тех пор, пока от никотина не закружилась голова.
– Вся проблема была в том, что меня просто использовали, – сухо выдал я. – Я таскался с их компанией, выполняя мелкие поручения и еще предоставлял своего рода услуги психолога, чтобы они с новеньким все равно сошлись у меня за спиной, а меня по итогу заигнорили. Что бы я ни сделал, это все равно привело бы к одному результату – забвению, но я был слишком наивен, чтобы это понять.
– Сочувствую.
– Спасибо, конечно, но я все равно успел пожрать говнеца. – Спина затекла, и я решил потянуться. Глянул на Ёнхёна, тот все еще смотрел на меня предельно внимательно, но брови его как-то опустились, да и взгляд сделался печальнее. – Впрочем, не то чтобы это меня сильно травмировало. Тогда – да, он был моим близким другом, поэтому я не хотел уезжать, но считаю, что оно и к лучшему.
– Я бы на твоем месте не говорил столь уверенно. – Ёнхён закинул ногу на ногу. Чай в его руках уже остыл. – А вообще у тебя были отношения?
Прикусив картридж электронки, я задумчиво уставился перед собой. Осознание, которое постепенно приходило, мне не очень нравилось.
– Нет, – выдал я. – Точнее, дольше месяца или двух они не продержались. Сливался обычно я, просто начинал игнорировать человека и избегать его. Мне почему-то не нравится говорить что-то типа «мы расстаемся» или «извини, но, кажется, мы не подходим друг другу», я просто довожу человека до той точки, пока он сам не бросит меня. – Я запустил пальцы в волосы. – Перспектива отношений меня в целом не сильно привлекает, если говорить начистоту. Мне достаточно просто переспать с кем-нибудь, когда есть желание.
Глянул на часы в телефоне. Хотелось поскорее закончить разговор, потому что разоткровенничался я знатно. Из всех моих друзей про сонбэ, например, знала только Хаюн, а тут… Я явно позволил себе лишнего и уже начинал себя за это корить.
– Кажется, нам пора. – Я с неохотой вылез из кресла. – Но я буду ждать и от тебя чего-то подобного, не одному же мне откровенничать, в конце концов.
– Без проблем. – Ёнхён приподнял чашку на уровень лица, будто произносил тост.
Как бы сейчас ни было сейчас… потом все будет было
Почему-то я думал, что тхеджагви была в Сеуле, но, как оказалось позднее, когда Ёнхён пригласил меня в свою машину и включил навигатор, наш путь лежал в Чонджу.
Я никогда там не был, да и не то чтобы сильно хотел: все эти исторические домики – это, конечно, красиво, но, будь у меня возможность уехать в отпуск, я бы предпочел отправиться к океану или в другую страну. Последний вариант даже предпочтительнее, но денег на такое у меня не было, нет и не будет.
– А ты путешествовал? – спросил я. Лес за окном размывался, но взглядом я все равно цеплялся за отдельные стволы. С детства представлял, что там, в густой чаще, могут жить монстры, и ждал, что вот-вот, и кто-нибудь из них даст о себе знать, уставившись на меня из пугающей глубины леса. – По миру, а не Корее.
– Да. – Ёнхён не отвлекался от дороги. – В прошлом году я решил поисследовать Италию. Поездил по Риму, заглянул в Геную и во Флоренцию, еще в Венецию, точно, их каналы пахнут довольно неприятно, поэтому смылся оттуда я довольно быстро. – Он облизал пересохшие губы. – Закончил поездку в Милане. Пожил в каком-то старом храме, который переделали в отель. Миланский собор был вообще в пяти минутах ходьбы. Остановиться там было моим лучшим решением.