«Имуги, о котором мы говорим, был сослан в хагэ много сотен лет назад не в качестве заключенного, а как надзиратель. У моих соратников не было к нему недоверия, и это нас всех сгубило. Он создал яд, что ослабил нас, – так он избавился от всех неугодных. Это был переворот. Революция. Бунт. Я здесь, запертый в этой оболочке, лишь потому, что смог ухватиться за угасающую жизнь в Джихо. Мы с ним неразрывно связаны, как и я связан с другими богами, что томятся в ловушке Рю Усока. Чтобы разрушить его план, нам необходимо попасть в хагэ, потому что оттуда и идет начало всей истории. Именно в хагэ он совершил свое злодеяние, и там находится мое истинное тело.
Господин мэгу, сделайте так, чтобы мы смогли подойти к бреши между мирами как можно ближе, но сами останьтесь здесь. Вы мне нужны в мире людей. Вы будете должны сразиться с Рю Усоком, когда я начну ритуал по освобождению, чтобы он не смог вмешаться. Побеждать его необязательно. Главное – отвлечь. Сместить его взор с хагэ.
Госпожа Чхве Хаюн. Вам необязательно идти на такие риски и жертвы, но если вы сопроводите меня и Джихо, то я буду премного благодарен. Нам нужен кто-то, кто сможет отвлечь монстров уже внутри хагэ, когда начнется ритуал. Они будут слетаться со всех уголков, чтобы остановить нас, но не беспокойтесь, у вас будет достаточно сил, чтобы их остановить. Это я обещаю.
К сожалению, смерть Джихо необратима. Только его кровь, в которой течет моя энергия, способна разрушить барьер извне».
Я и не думал, что увижу хоть какой-нибудь хороший исход для себя. Радовало только то, что Сом И прямо просил о помощи Ёнхёна, – это давало надежду на то, что в будущем его старания окупятся, и его не сошлют. А вот за Хаюн мне стало тревожно. Пускай он и написал, что у нее откуда-то появятся силы. Это было рискованно, но я ничего не сказал вслух. В ответ бы услышал только: «Да ты сам жертвуешь собой, так что сиди и молчи» – или что-то в этом духе.
– Значит, – тихо начал разговор я. – Нам нужно попасть на территорию их палаточного лагеря, чтобы взглянуть на брешь, переместиться туда, мне умереть, а потом – все?
– Выходит, что так. – Ёнхён растерянно кивнул. – Вам надо попасться в ловушку. Это мы устроим с легкостью. Они в любом случае тебя ищут, так что мы просто дадим им наживку, и они сами тебя под руку отведут, куда надо.
– Звучит слишком просто. – Я скрестил руки на груди. Аппетит пропал. Есть больше не хотелось. – Разве этот Имуги настолько тупой, чтобы клюнуть на такой очевидный байт?
– У него нет выбора. Пока часть сознания Менбусина в тебе, он не сможет опечатать свою тюрьму полностью. Ему придется рискнуть.
– А последовать за нами в хагэ? – Это уже спрашивала Хаюн. – Что ему помешает остановить нас там? Или почему бы им не убить Джихо сразу?
На эти вопросы опять ответил Сом И лично:
«Я.
В хагэ я смогу принять свою форму благодаря небольшой духовной подпитке. Ему придется иметь дело со мной, но даже так… его шансы на победу равны нулю, и он это прекрасно знает. Он не сунется в хагэ до ритуала, потому что только в это время я буду уязвим.
И смерть Джихо ему не интересна. Умрет это тело, я привяжусь к новому, и так до тех пор, пока мои силы не иссякнут. Он мог бы заниматься этим долго и в конце концов победить, но каждый раз искать нового носителя моей энергии слишком сложно. Ему будет проще попытаться переманить Джихо на свою сторону. Убедить пойти против меня. Дать иллюзорный выбор. Но выбора нет. Джихо умрет, но приведет это к моему полному заключению или же, напротив, к освобождению – совершенно другой вопрос. Только это волнует Имуги».
– Что ж, тогда нужно обсудить план. – Ёнхён хлопнул ладонями.
Я взглянул ему в лицо. Выглядел он уставшим. Хаюн – тоже, да и я чувствовал, будто на мои плечи взвалили огромный камень. Единственное, чего я по-настоящему уже хотел, – это чтобы все поскорее закончилось. Чтобы Рю Усок и «хебанджа» остались позади, чтобы квисин не разгуливали по улицам Кореи, а я уже обрел свой долгожданный покой в другом мире.
Не осталось больше страха и сожалений. Только безграничная усталость и смирение.
Вечерело. Красноватое солнце медленно погружалось в морскую гладь, растворяясь за линией горизонта. Его последние лучи окрасили небо в густой багряный цвет, будто отражение расплавленного золота на водной поверхности. Тонкие золотистые прожилки прорезали небесный свод, словно невидимый художник выводил изящные узоры, придавая закату особую притягательность.
Над нами проплывали облака – пушистые, воздушные, похожие на сладкую вату. Они медленно растягивались, меняя форму, превращаясь то в диковинных зверей, то в фантастические фигуры, прежде чем раствориться в сумеречном воздухе.
Мы с Хаюн сидели на скамейке около порта, смотря на бескрайнюю синеву моря. День казался размеренным и спокойным. Были слышны крик чаек и бессвязная болтовня моряков. Ветер приятно ласкал кожу, принося за собой чудесные запахи морского бриза.
Я никогда не был в Пусане и почему-то не думал, что здесь так красиво.
Сделал несколько фотографий: заката, Хаюн и наше общее – на память. Сразу выставил их у себя в профиле, не забыв отметить точку на карте, чтобы Рю Усок нашел нас быстрее.
– Мне грустно осознавать, что этот день – наш последний. – Хаюн нервно дергала ногой, кутаясь носом в широкий шарф. – Этот мир слишком несправедлив.
– Он всегда таким был. – Я вторил ей грустной полуулыбкой.
Сначала жизнь у нее отобрала мать. Затем – отца. Чуть не похитила брата, но вместо облегчения от его спасения Хаюн лишается лучшего друга. Мне было больно не за себя, а за нее. Но она и правда сильная. Она все вытерпит и будет жить дальше, назло всем невзгодам.
– Обещаю тебя не забывать после смерти. – Я решил все свести к шутке. Не хотел, чтобы она расчувствовалась и плакала. – Ну и вообще, если Сом И мне не поможет вернуться, я откушу ему его достоинство.
Хаюн повернулась ко мне. Ее глаза покраснели. Губы дрожали, но она тоже старалась улыбаться:
– Как далеко у вас зашли отношения!
– Ха-ха, очень смешно.
– Скажи, Джихо, – ее голос звучал едва слышно, – мне нужно что-нибудь сделать? Ну, чтобы твоя душа была спокойна?
– Сотри историю моего браузера.
– А если серьезно?
Я не придумал, что ответить. У меня не осталось ничего. Если я исчезну из этого мира, никто, кроме Хаюн и Гисока, этого не заметит.
– Скажи менеджеру Ким, что мне подарили виллу в Италии с сотней личных слуг.
– Зачем?..
– Ну… – Я вспомнил наши переглядывания, когда в кафе пришел Ёнхён. – Так надо.
Не прошло и получаса, как объявились люди из «хебанджа». Они обступили нас, перегораживая обзор на набережную. Осталось только придерживаться заготовленного плана.
– Добрый вечер, господа. – Я приветливо вскинул руку, не торопясь вставать. Чувствовал себя прямо-таки киношным протагонистом, у которого самомнения больше, чем денег на счетах Ёнхёна. И, признаться честно, мне до ужаса нравился весь этот пафосный фарс. – Отведите меня к господину Рю Усоку, пожалуйста, у меня есть для него одно маленькое, но безумно выгодное предложение по сотрудничеству.
Их лагерь оказался не просто большим, а огромным, но при этом – совершенно пустым. Палатки, машины – все это было на месте, однако военных и членов организации оказалось довольно мало. Я уж было думал, что тут соберется целая армия.
Нескольких военных приметил на блокпосте. Если верить схеме Юнги, то таких было несколько штук вдоль всей территории. Раз тут ходили военные, то корейское правительство в курсе дел, но было ли «хебанджа» частью какого-то особого подразделения, я не знал. В любом случае ни те, ни другие не были особой проблемой. Сом И постарался просчитать все риски, да и нас было совсем уж немного: Хаюн он в обиду не даст, Ёнхён живучий, а я при любом раскладе откину копыта.
Нас сопровождали то ли как пленных, то ли как суперценных гостей – по обе стороны и от меня, и от Хаюн были громилы в костюмах. Создавалось острое ощущение, что я стал частью какого-то шпионского боевика.
Нас высадили на искусственном пляже. Вокруг – заповедный лес. Пахло пылью и речной водой. Немногочисленные люди сновали из одной палатки в другую, создавая видимость работы. Но больше всего меня, конечно же, заинтересовал огромный разрез, что находился прямо по центру Хведона.
Он напоминал кривую рану, что разорвала тонкую плоть нашего мира. Его края сияли красным, и свет этот хаотично расползался в стороны, подобно горящему пламени. Казалось, что в середине этой раны было что-то еще. Я пытался приглядеться, но картина по ту сторону размывалась, превращаясь в неразборчивую черно-белую кляксу.
– Добрый вечер. – Некто с очень низким голосом обратился к нам. От неожиданности я дернулся. Портал привлек слишком много внимания, заставив забыть обо всем вокруг. – Вы искали меня, и вот я здесь. Пройдемте в более укромное место?
Рю Усок совершенно не отличался от своей фотографии. Волосы его были уложены на одну сторону, одет, как и все другие члены «хебанджа», в строгий костюм. Хитрый прищур, нахальная ухмылка. От него веяло чем-то странным. Подлым? Или я так думал, потому что знал, что он совершил и на что способен? Это ведь по его милости Гисок был похищен.
Он отвел нас в одну из палаток. Кажется, то был его кабинет: какие-то металлические стеллажи с книгами, большой стол с компьютером, заваленный множеством бумаг. Специально для нас принесли пару не самых удобных стульев, после чего оставили один на один с величайшим монстром во всем хагэ.
Мне было не по себе, но я старался не смотреть ни на Хаюн, ни на Сом И. Только на Рю Усока.
Тот был спокоен как удав. Вальяжно сел в свое кресло, что-то быстро напечатал на компьютере, а потом скрестил пальцы в замок, смотря прямо мне в глаза. Его будто веселило все происходящее и, казалось, совершенно не волновало, что я притащил с собой последнего бога, что не был в его ловушке.