Я десять лет положила на эту работу.
Я хочу сделать что-то настоящее и получить эмоции!
Улыбаюсь Савелию — он опускает очки и подмигивает. Чем дальше от города, тем меньше мы адвокат и помощник судьи. Тем больше — просто люди.
Спустя час на трассе он наконец сворачивает к заправке.
Никогда здесь не была, но все они примерно одинаковые, поэтому мне комфортно. Хочется только отметить чистоту и внушительный выбор выпечки. Савелий оплачивает бензин, спрашивает, что я буду.
Он забавен. А еще он, кажется, невероятный эмпат, потому что за все два часа ни на одну секунду я не почувствовала себя неуютно или в опасности.
Мы пьем кофе и едим сэндвичи. Болтаем о поездках на машине и о том, кто сколько времени максимально проводил за рулем. Савелий побеждает с фанфарами.
Ему приходится отвлечься на телефонный звонок, а для этого — выйти из кафе. Когда возвращается, он изображает колоссальное облегчение, что я все еще здесь. Это смешно!
Я нервно жую мятную жвачку, возвращаясь к машине.
Всего его обсмотрела. Савелийтак хорош собой, что я то и дело сбиваюсь с мысли.
Когда мы пристегиваемся, ему снова звонят, и, пока он разговаривает по телефону, я робко вкладываю свою ладонь в его.
Мы ведь стоим на месте.
Мало ли что?
Он забыл, что ли, что я могу убежать?
Савелий не отказывается. Напротив, машинально сжимает мою руку, рождая импульс. Он обсуждает неизвестное мне уголовное дело, хмурясь еще сильнее. В какой-то момент так же машинально подносит её к губам и целует запястье.
Эмоции пронзают сердце. Обаянием Савелия словно паутиной окутывает.
Он всё это, конечно же, чувствует. И, закончив разговор, поворачивается ко мне.
Тишина такая на парковке у этой заправки.
Между нами запрет — работа. Ответственная, сложная, важная. Мы даже не по разные стороны баррикад: я, как представитель судебной власти, над баррикадами. Сцены предыдущих встреч проносятся калейдоскопом. Дистанция.
Дистанция.
Дистанция.
Мои категоричные ответы, жесткие взгляды. Мое имя, которое заработано с таким трудом. Моя мечта стать неподкупной судьей.
Я сижу в машине с самым продажным адвокатом на свете. Ощущаю уязвимость и унижение, но при этом на душе очень легко.
У всех есть предел, после которого ставится все равно. Я свой, видимо, перешагнула.
Савелий рассматривает меня. Опускаю глаза, потому что просто не могу иначе. Я так давно не была на настоящем свидании, так давно не ощущала себя женщиной, что робею как подросток. Но не жаловаться же ему на это?
Девушкам тяжело в суде. Мы попадаем в систему еще совсем юными, и приходится за короткий срок становиться жестче мужчин, чтобы те нас уважали. Я стала такой жесткой, что не понимаю, как обратно вернуться. А вернуться хочется.
Хотя бы на крошечный шажочек.
Я просто не вывожу больше. Я не вывожу!
Мое сердце как будто в три раза увеличивается, растерянность колет кончики пальцев. Савелий отстегивается и тянется ко мне.
___
Вот теперь я вздрагиваю, когда он прижимается щекой к моей щеке. Но не отшатываюсь. Наоборот, льну сама, и он делает вдох.
Прикосновение губ можно назвать осторожным.
Савелий целует меня в щеку один раз, второй, места касания искрятся, и я закрываю глаза. Он не спешит, даже выжидает, и я отвечаю робким поцелуем. Это так смело, но и отказаться немыслимо! Он ведёт носом по моей коже. Целует меня в подбородок, в уголок рта.
Искры уже всюду: на нас, на приборной панели, в воздухе. Савелий ласкает меня очень легко и неспешно, а они жгут. Всю меня терзают. Я так сильно нервничаю, ужасно боюсь сделать что-то неправильно. Боюсь продолжить, и еще больше — что все закончится.
Савелий чуть отстраняется. Его дыхание мятное, и у меня во рту скапливается слюна. Повинуясь порыву, веду пальцами по его лицу. Как он мне нравится. Как безумно нравится! Сейчас заплачу.
Я пытаюсь быть смелой. Надеюсь, он не чувствует себя так, будто его партнерше пятнадцать.
В следующую секунду Савелий льнет к губам, и мое сердце останавливается.
Сначала он пробует. Раздумывает, медлит или наслаждается, превращая момент в особенный. У меня внутри все в узел скручивается от этого выжидания, сомнений и страха перед будущим. Я жадно вдыхаю запах, а когда Савелий втягивает в себя мой, я загораюсь, осознавая, как много его во мне и меня в нем. Мы одновременно приоткрываем глаза, словно проверяя, что происходящее не сон. Сердце уже бахает от панической серьезности ситуации. И, словно согласившись с реальностью, мы начинаем увлеченно целоваться.
Язык Савелия тоже мятный, с каждым движением он раскрывает мне рот, чтобы коснуться моего, закрутить лаской. Это настолько приятно, легко и естественно, что неуверенность отступает. Поцелуй становится глубже. Быстрее. Он влажный, сочный. Терпение Савелия лопается, он притягивает меня к себе, и мы целуемся по-взрослому.
Кажется, даже имя свое забываю. Мы впадаем в ошеломляющую дикость, и поцелуи мгновенно перерастают в нечто большее. Я задыхаюсь, когда Савелий жадно зацеловывает мою шею, втягивает в себя кожу, скользит языком. Кайф от его грубоватых ласк искрится по всему телу.
Поцелуи достигают ключиц. Искры концентрируются внизу живота, они так сильно жгут, что приходится раздвинуть ноги и обнять Савелия крепче.
Неподалеку останавливается машина, хлопают двери. Детские крики действуют как сигнал «Стоп», и мы резко отшатываемся друг от друга. Я судорожно хватаю ртом воздух, тру влажную шею. Натягиваю капюшон на голову и съезжаю вниз по сиденью.
— Простите, — бормочу. — Я, видимо, спятила. Не принимайте на свой счет.
Наши глаза на миг встречаются. У Савелия они темные, какие-то особенно внимательные. Он абсолютно серьезен, а у меня почти тахикардия. Понятия не имею, о чем он думает, но кажется, игнорирует каждое мое слово.
— Александра, — для начала напоминает мне мое имя. Причем так его произносит, словно ласкает в интимном месте, и я закидываю ногу на ногу. — Я вот думаю: а на хуя нам с вами это стрельбище?
Мои брови взлетают вверх.
Савелий продолжает:
— Я предлагаю....
— Да. Давайте, — перебиваю поспешно. — Я за.
Что бы это ни значило.
Он кивает. Машина трогается.
— Дайте мне две минуты. Я покажу одно место.
— Ваши любимые кусты у дороги?
Он слегка улыбается.
Мерс противно пищит, требуя, чтобы водитель пристегнулся, но Савелий с полминуты то ли не слышит, то ли игнорирует. А я так смущена и возбуждена, что не смею сделать ему замечание. Когда со мной такое было?
Вырулив на трассу, он наконец пристегивается. Одновременно выжимает газ, и машина ускоряется. Деревья мелькают по обочинам, а потом и вовсе сливаются в сплошной фон.
Мы явно превышаем. Мы превышаем на лишение. И я улыбаюсь! Моё сердце колотится так, что в ушах шумит. Вкус Савелия у меня во рту.
А еще жвачки словно стало больше.
— Она у вас или я ее проглотил? — спрашивает он, словно читая мысли.
Это все, что он сказал мне за это время.
Я аккуратно убираю жвачку в салфетку.
— Украла, видимо. Сорри.
— Будете должны.
Через несколько минут мы сворачиваем в сторону густой рощи. Указателя нет, и дорога пустая. Едем по гравийке, пока слева не появляются, словно из воздуха, кирпичный забор и трехэтажные домики гостиничного комплекса. Вдали звучат выстрелы.
— Там дальше поле и частное стрельбище, не переживайте. Тут безопасно.
— Я поняла. Хорошо.
Савелий показывает охраннику пропуск, и шлагбаум поднимается. Мы паркуемся на специальной площадке.
Он обнимает меня за талию, пока ведёт по тропинке.
А потом мы заходим в гостиницу.
Глава 16
— Нет, мы не планируем оставаться на ночь. Регистрируйте только на моё имя.
Моё сердце так сильно колотится, что слова Савелия я слышу словно через пелену. Краски фойе сливаются. Если меня прямо сейчас попросят закрыть глаза и указать, где диван, а где лестница, я растеряюсь, хотя смотрю на них в упор. В моей жизни обычно не бывает столь неоднозначных приключений.
— Да, пострелять приехали.... Ага, я бронировал. Вещи бросим и... По обеду чуть позже сориентирую.
Какой спокойный у него голос.
— Вы уже были у нас? Провести экскурсию?...
— Не надо, спасибо.
— У нас новый спа-комплекс. Хотите....
— Нет.
Я улыбаюсь проскользнувшей в тоне Савелия резкости.
Еще чуть-чуть, и сердце выпрыгнет из груди. Часть меня в таком ужасе, что перед глазами плывет. Мое белье настолько влажное, что мне некомфортно идти.... Не помню, случалось ли со мной подобное раньше хотя бы раз.
Савелий берет меня за руку и ведет к лестнице. Пальцы переплетаются, пока мы поднимаемся на третий этаж, и я не знаю, есть ли на свете что-то романтичнее.
Длинный узкий коридор.
Савелий наклоняется и целует меня в щеку, шею. Я сжимаю двумя руками его большую ладонь. Мы касаемся губ друг друга. Идем дальше, улыбаемся.
Он прикладывает карточку, и она... не срабатывает. Ещё раз — и ничего.
— Ну нет же, — сокрушается Савелий искренне, и мне смешно.
Приходится сосредоточиться. На третий раз дверь поддается.
Мы заваливаемся в крошечный номер, половину которого Савелий занимает одним своим присутствием. Вторая половина — собственно, кровать.
Едва дверь закрывается, он обнимает меня за талию, а я не могу удержаться и дотягиваюсь до его затылка. Савелий не пахнет так ошеломительно, как обычно, лишь кожей, чистотой и незнакомым средством для бритья, но мне все равно нравится.
Я дарю ему ободряющую улыбку.
Он усмехается и склоняется ко мне. Чудовищно сутулится, все же разница в росте, и я приподнимаюсь на кончики пальцев, чтобы ему было удобнее целовать. Касание губ рождает новый поток жара. Вдох-выдох. Кожа покрывается мурашками. Мимолетные улыбки, как будто оба почувствовали, как ужалило током. Ещё. Скорее.
Наконец, поцелуй. Более чувственный, тягучий, теперь сразу с языками. Мы ласкаем друг друга, и ток бьет уже по всему телу.