Я стягиваю с его плеч сначала пиджак — тут ничего сложного. А вот сражение с рубашкой выходит ожесточеннее — на ней куча маленьких пуговиц.
Наконец, Савелий раздет по пояс, и, захлебываясь удовольствием, я веду пальцами по его груди, черчу узоры. Улыбаюсь, чувствуя, как мышцы от прикосновений напрягаются.
— Я по тебе скучала, — признаюсь искренне. Как-то отчаянно пылко. — Часто вспоминала о тебе.
Он тут же сжимает мою талию. Следом подхватывает под бедра, и мы, оказавшись на одном уровне, сливаемся в глубоком поцелуе. Савелий фиксирует меня, вжав в стену, и целует, целует без остановки, душу воспламеняя. Я задыхаюсь, затылок его царапаю.
— Хочу тебя страшно, — выпаливает он, прервавшись. Прежде чем снова накинуться. — Душ потом, идет?
— Потом, — сдаюсь.
Савелий опускает меня на пол и разворачивает лицом к стене. Я зажмуриваюсь. Его руки мгновенно находят спрятанную молнию, и он стягивает с меня брюки, параллельно осыпая спину и ягодицы поцелуями.
Господи.
Прогибаюсь назад, когда его ласки становятся интимнее. Савелий стискивает ягодицы, облизывает, прикусывает.
Я дрожу, пока он избавляется от своих брюк.
Глаза немного привыкли к темноте, но всё же можно увидеть лишь очертания предметов. Слышно, как рвется упаковка презерватива. Савелий притягивает меня к себе рывком. Раздвигает мои ноги шире.
Улавливаю его торопливое дыхание. До боли вжимаю пальцы в стену.
Так быстро. Он разве успел надеть резинку? Да еще и в темноте?
Это невозможно.
В груди громыхает. И болит, режет. Я вдруг ощущаю себя уязвимой и одинокой в этой неизвестной гостинице с чужим мужчиной.
В глубине души хочется ему довериться. Я так сильно хочу его, и он мне так сильно нравится — ну просто до истерики! Но я слишком часто сталкивалась с разочарованиями в последнее время, поэтому просто обязана о себе позаботиться.
Облизываю пересохшие губы и шепчу:
— Ты точно надел защиту?
Речь невнятная, она прорывается сквозь сбивчивое дыхание, когда Савелий скользит пальцами между моих бедер.
— Что? — переспрашивает тоже хрипло.
Его возбуждение сносит с ног, я всем телом по-женски откликаюсь.
Трепет. Хочу близости каждой своей клеточкой.
Как только мне исполнилось пятнадцать, папа вбил в мою голову железные правила: люди иногда ошибаются в партнерах — это не страшно. Но безопасность всегда должна стоять на первом месте. Некоторые парни стягивают защиту перед процессом или имитируют, что ею воспользовались.
— Покажи, что ты точно в презервативе, — лепечу едва слышно. Окатывает холодом, так неловко это произносить, стоя без трусов. — Прости. Я....
Савелий берет мою руку и кладет на свой член.
Поворачиваюсь и обхватываю ствол. Мурашки бегут по спине: он каменный. Господи. Я сжимаю крепче, и он становится еще тверже. Дергается в руке. Горячий. Пальцы скользят по тончайшей латексной пленке верх-вниз.
Облегчение колоссальное. Щеки пылают, я с наслаждением целую Савелия в солоноватую грудь. Он хороший.
— Я должна была убедиться. Не сердись, пожалуйста.
— Брось. — Он касается моего подбородка. — Зато теперь у меня появилось новое бесстыжее желание, — усмехается, как обычно «сбивая» все мои острые углы. — С твоего согласия.
Я чувствую дыхание Савелия на своей коже, а он, наверное, чувствует мое. Тишина вокруг. Темно. Мы говорим о том, как было бы приятно однажды заняться любовью наживую. И я снова в него почти влюбляюсь.
Дело в тембре голоса или интонациях — не уверена точно, но я вмиг ощущаю себя очень смелой. И прекрасной. Будто и правда центром Вселенной. Это сказочное ощущение искрится по всему телу. Ответные реакции Савелия, что бы я ни сделала, зажигают внутри звезды.
— Хочешь тогда еще одно?
Я опускаюсь на колени и обхватываю губами головку члена.
Вкус латекса — не самый приятный в моей жизни. Но сам факт того, что прямо сейчас у меня во рту член Савелия, взрывает волнением и... ошеломительным возбуждением. Тугой узел внизу живота затягивается до боли, между ног пульсирует. Я становлюсь очень мокрой, облизывая ствол и втягивая в себя головку.
Савелий упирается одной рукой в стену, а второй собирает в кулак мои волосы. Я слышу его вздох и бегло улыбаюсь. Я чувствую, как сильно ему нравится. Скольжу языком по члену, щедро смачиваю слюной, облизываю. В полной темноте. Только на ощупь. Лишь мы, наши звуки, стоны. Втягиваю в себя член еще раз, а потом, смутившись, поднимаюсь. Ноги ватные. В ушах бахает, гудит. Сердце судорожно колотится в горле.
Может, Савелий рассчитывал на финал в такой позе? Рядом с ним я определенно смелее, но всё же не могу долго проявлять инициативу.
Он может. Действует, словно именно так и было запланировано.
Снова разворачивает меня спиной к себе. Накручивает волосы на руку, оголяя шею. Я вздрагиваю от прикосновения губ, а потом от мокрого языка. Савелий ведет, а я дрожу. Дрожу. Дрожу.
Член протискивается между моих складочек плавным медленным толчком. Я громко выдыхаю, исчезнув из этого мира. Ошеломление. Ещё один толчок. Я хаотично царапаю ногтями стену, ощущая наполненность, растяжение. Каждый толчок — по всем нервным окончаниям.
Савелий просит прогнуться сильнее.
Я привстаю на носки и поднимаю одну ногу, чтобы он мог войти полностью. Ещё. Ещё. Ещё. Разница в росте дает о себе знать, но мы физически не можем остановиться.
Нога дрожит от напряжения, я вся дрожу, пока он вколачивается. Мы занимаемся жадной любовью.
Едва горячка чуть спадает, Савелий тянет в комнату и мы таки добираемся до кровати.
— Можно еще сзади? — волнуюсь я, что он сменит позу.
— Конечно.
На кровати удобнее. Я чувствую его в себе, и прочий мир снова перестает существовать.
Закончив, Савелий укладывается на спину, а я, всё ещё ощущая пульсацию, перебираюсь к нему на грудь. Жар под кожей всюду. Я будто пробежала марафон и купаюсь в море эндорфинов.
Спустя пару минут звонит мобильник. Он уже пиликал, когда мы были вместе, но тогда оба проигнорировали. Савелий приподнимается повыше, и я, поцеловав его в плечо, спрыгиваю с кровати. Телефон светится на полу в прихожей среди нашей одежды и обуви. Увы, мой. Опять проиграла. Мама.
Первым делом кладу цветы на столик, нахожу белую ключ-карту и вставляю в выключатель.
В номере по-прежнему темно, но Савелий нажимает какую-то кнопку, и шторы медленно разъезжаются. Я сбрасываю звонок и пишу: «У меня всё в порядке, я занята». А потом замираю, глядя на огни города. Подбегаю на цыпочках и, прижавшись к панорамному окну, любуюсь.
— Вот это да-а-а-а! — тяну.
— Надо же, не наебали, — поражается Савелий искренне.
И я смеюсь.
Он приближается, обнимает со спины, и мы какое-то время рассматриваем бескрайний, светящийся миллионами жизней муравейник. Самый любимый город. Такой разный. Кто бы мог подумать, что сегодня я окажусь именно в этой его части?
Савелий целует в шею и спрашивает мягко:
— Тебе понравилось? Я немного спешил.
Киваю. Пальцы снова покалывает от волнения.
— Очень. А тебе?
— Конечно. — Он проводит по моим волосам.
— Извини еще раз, что приняла тебя за мудака. Я... — пожимаю плечами, — никогда ничем не болела и хотела бы, чтобы так и осталось.
— Мне даже нравится, — усмехается Савелий, — что ты ничем не болела.
Я смеюсь, и мы опять целуемся.
Мобильник звонит. Проигравшая снова я: это родители. Вспыхивает раздражение. Предупредила ведь, что приеду поздно. Написала, что в порядке. Пока объясняю маме, что занята, к своему огорчению наблюдаю за тем, как Савелий одевается.
Он выходит на балкон покурить, а когда я, закутавшись в халат, к нему присоединяюсь, мы вновь обнимаемся.
— Ты злишься? — спрашиваю, кивая на сигарету.
— Всегда, — отвечает Савелий, глядя вдаль.
— На кого-то конкретного?
— На небезупречность мира.
— Глубоко. А можно попросить примеры?
— Расскажи лучше, какие цветы тебе нравятся.
Он усаживается в кресло и устраивает меня у себя на коленях.
Глава 22
Неделю спустя
Понедельник — новый, а проблемы те же самые. Расстраивает неимоверно.
Я долго перебираю вещи в шкафу, никак не могу определиться, что надеть. Кажется, абсолютно весь гардероб недостоин сегодняшнего события: мой постоянный любовник Савелий Исхаков пожалует в суд на заседание.
Перекатываю на языке выражение «постоянный любовник».
Неожиданный статус для мужчины в моей жизни, даже слегка шокирующий. И да, о таком формате отношений не мечтают с детства. Юные принцессы не рисуют в альбомах себя в белом, развевающемся на ветру платье рядом с парнем, который не жених, не муж и даже не принц.
— Дочка, а это кто?
— Постоянный любовник принцессы.
— Это как понять?
Жим плечами.
— Отец! Что мы сделали не так?!
Но жизнь сурова. Когда девушке двадцать восемь, её никто ни разу не звал замуж, она по-прежнему живёт с родителями и впахивает на скучнейшей работе — приходится пересмотреть ожидания.
Да и в качестве аргумента добавлю, что как любовник Савелий по-прежнему держит высочайшую планку.
Даже сейчас, когда просто думаю о предстоящей встрече, у меня ускоряется сердцебиение и поджимаются пальцы на ногах. Иногда кажется, что я могла бы часами ничего не делать и ни с кем не разговаривать, а просто лежать и думать о нем, вспоминать моменты, фантазировать. Наше время наедине, строго ограниченное рабочими графиками и необходимостью спать хотя бы шесть часов в сутки, летит на одном дыхании. Короткие свидания насыщены дофамином и улыбками, и я, малахольная принцесска... не способна от них отказаться.
Днём мы оба вкалываем как проклятые, а вечерами начинаются приключения. Савелий забирает меня откуда-нибудь и везет в отель. Обычно тот, что с красивым видом. Пару раз он присылал за мной такси, однажды — водителя.
Мы говорим на нейтральные темы и занимаемся любовью. У этих отношений нет будущего, поэтому мы его не обсуждаем. Мы даже настоящее не обсуждаем, не делимся личным. Но