А теперь небольшая ремарка: у Исхакова несколько телефонов. Один из них — в черном чехле, личный. Именно с него Савелий пишет мне иногда что-то интимное. Сейчас он достает этот телефон и не моргнув глазом водит пальцем по экрану. Моя сумка отдается вибрацией.
О нет.
Поздравьте меня с тем, что я не вздрагиваю. Лишь напрягаюсь сильнее. Бесцельно перекладываю бумаги.
Савелий бросает на меня быстрый взгляд и пишет что-то еще. Убрав телефон в карман, продолжает «лечить» помощника. На его губах играет непринужденная улыбка. Сердце надрывается.
Я изнываю от желания узнать, что именно он написал.
По работе? Личное? Личное сейчас?!
ОН СОВСЕМ ОБАЛДЕЛ?!! Это здание — святоё место.
Я разглядываю его безупречный костюм, а когда Савенко выходит из совещательной комнаты, ощущаю ужас. Переходящий в возбуждение.
В зале мгновенно становится тихо, мы всё поднимаемся.
Начинается шоу-программа.
Глава 24
— Приступим, — негромко произносит Гаянэ Юрьевна.
10.41 (я не слежу за временем специально, отмечаю по привычке).
Першикова снимает пиджак и встает первой. Теперь она, как и вся ее команда, в белом.
Пару раз моргаю, пытаясь понять: это забавное совпадение или?...
Юристов истца натурально можно отличить по цвету.
Брови Савелия медленно поднимаются. Он сохраняет невозмутимость, но я настолько ярко представляю его мысли, что приходится приложить усилие, дабы не рассмеяться.
«Серьёзно? Это что за небесная канцелярия в полном составе?» — звучит в голове его голос.
Полагаю, блестящая пресс-конференция «ОливСтрой» основательно подпортила настроение «ГрандРазвитию». Сегодня ребятки всем своим видом подчеркивают: именно мы хорошие.
— Уважаемый суд, — бойко говорит Першикова высоким голосом. Спасибо, что не поет. — Просим приобщить к материалам дела аналитический отчет, подготовленный на основе открытых данных, которые были получены из официальных источников, включая Росстат, ЕГРЮЛ и сайт закупок. Ответчику передана копия.
Все грамотно, все по делу.
— Возражения у ответчика? — Савенко даже не поднимает глаз.
— Да, — откликается Савелий, вставая. — Мы возражаем против приобщения данного документа. Отчет был сформирован с нарушением принципа состязательности, поскольку его составители аффилированы с истцом (связаны с истцом, то есть могут быть предвзяты. — Прим. автора) и не имеют необходимой лицензии, — срезает он воображаемые нимбы.
— Документ приобщается. Оценку его допустимости суд даст при вынесении решения, — буднично произносит Савенко.
Савелий не без раздражения прищуривается. Першикова бросает на него победный взгляд. Возвращает на место нимб и продолжает. Пока один — ноль.
___
11.30.
Мы все еще в зале № 308. Время летит быстрее обычного. Я предельно сосредоточена, не пропускаю ни единого слова.
— Переходим к заслушиванию пояснений сторон.
Подбодрившись лояльностью судьи и благоприятным началом, Першикова вещает уверенно. Она долго говорит о государственных инвестициях, о социальной значимости проекта, о рискованных действиях партнера.
Перевожу на русский: «Злобный частник нас подвел. Мы так верили, так верили, а он оказался гадом. Город страдает. Власть не потерпит беспредела. Давайте его накажем. Ну пожалуйста».
Ску-ко-та. Гаянэ Юрьевна чуть подается вперед, пытаясь уловить суть. Она, кажется, слишком не выспалась, чтобы сразу распознать и пресечь поток умных, но совершенно бесполезных слов. Остается лишь хмуриться. Я же не имею права голоса.
Теперь время тащится.
Слушаем.
Минута за минутой мы потихоньку захлебываемся «водой», которая все прибывает и прибывает. Из пустого в порожнее и обратно по кругу. Я уже ощущаю растерянность с нотками отчаяния, кроме того, меня все больше беспокоит интрига с телефоном в сумке. Хочется ускорить представителя истца хотя бы в полтора раза, чтобы поскорее заглянуть в мессенджер. Хоть одним глазком.
Синицын не выдерживает первым. Он зевает так широко, насколько только способен его рот.
И начинается сущий ад: зевать хочется всем. Мы, включая «белокрылых ангелов» истца, с переменным успехом боремся с потребностью организма. Исхаков прижимает кулак ко рту и напряженно смотрит в одну точку. Его стажеры переглядываются.
Першикова явно в шаге от того, чтобы смахнуть слезу.
Савенко, спорю, давно потеряла нить, отпустила ситуацию и просто дремлет с открытыми глазами.
Кристина меланхолично трет виски.
Савелий встает не сразу. Ждет секунд пять после того, как Першикова садится, будто давая возможность насладиться тишиной.
Если уж говорить начистоту, ждет он предельно долго. Еще чуть-чуть, и разъяренная Савенко точно влепила бы ему ярлык «вальяжность».
— Уважаемый суд.… — говорит Савелий вполголоса с легчайшим оттенком улыбки.
В том, как он двигается, как смотрит, как произносит каждую фразу, — нет ни намека на флирт, но у меня внутри все сжимается. И нет, мужская сексуальность — это не полуголые танцы в ночных клубах. Не вульгарность, не здоровенные бицепсы. Теперь я это знаю наверняка.
Мне хочется стащить с него эту рубашку немедленно.
Чёрт.
Служебные романы — это не моё.
Запретные служебные романы — вообще что-то из разряда наказаний.
Савелий даже бровью не ведет, когда на меня смотрит, и я поражаюсь, насколько легко ему дается притворство.
— ... Мы признательны представителю истца за столь эмоционально окрашенное изложение. — Улыбка трогает его губы буквально на мгновение. — Но хотим напомнить, что предметом рассмотрения являются не чувства, а требования сторон.
Мысленно усмехаюсь.
Выпендривается.
Ну еще бы, Першикова утомила судью, ей вряд ли дадут еще слово сегодня.
Чертов провокатор продолжает:
— В действительности ответчик никогда не уклонялся от исполнения обязательств. К тому же, стоит отметить, сталкивался с регулярными задержками со стороны администрации проекта. Мы прилагаем к делу копии протоколов заседаний наблюдательного совета, из которых видно, как и кем тормозилось принятие решений по ключевым вопросам: подключение коммуникаций, согласование проектной документации....
Бла-бла-бла-бла. Другими словами: «Вы не давали нам работать, и мы можем это доказать. Выкусите».
Хорош.
Савенко не перебивает. Но и не смотрит на Исхакова. Лишь медленно перелистывает бумаги.
Зато Синицын напряженно пялится на него снизу вверх, будто прикидывая, как же нас защищать, если вдруг представитель ответчика сойдет с ума и кинется в атаку.
Тем временем Савелий заканчивает хлестко:
— … И мы считаем действия истца злоупотреблением корпоративными правами.
Першикова вскакивает, однако Гаянэ Юрьевна мгновенно останавливает ее (как я и говорила) и спрашивает сама:
— Вы утверждаете, что АО «ГрандРазвитие» намеренно саботировало реализацию проекта?
Тишина мертвая.
Савенко действительно произнесла слово «саботировало». Столь очевидную резкость я слышу от нее второй или третий раз за все время работы.
Вены на шее Першиковой вздуваются.
Исхаков невозмутимо отвечает:
— Я утверждаю, что действия истца были экономически нецелесообразны и могли привести к потере проекта как такового.
— Доводы приняты судом к сведению. Переходим к исследованию письменных доказательств.
* * *
12.40. Жесть.
Документы зачитываются один за другим. Обычно в таких ситуациях вязкая монотонность утягивает в дремоту, но не сегодня. Я уверена, все участники процесса ощущают напряжение.
На одном из этапов Савелий просит огласить заключение независимого аудитора. Савенко, как ни странно, соглашается. В документе — прямая критика того, как «ГрандРазвитие» в одностороннем порядке подписывало соглашения без уведомления «ОливСтрой».
— Представитель истца, прокомментируете?
— Этот аудит финансировался стороной ответчика. — Першикова не поднимает головы. Пытается съехать по стандарту.
— Доказательств предвзятости вы не представили, — отрезает судья на радость Адвокату дьявола.
Тот с улыбкой наблюдает за тем, как мимо проплывает труп врага.
Я же украдкой смотрю на Савенко. Спокойная, лишь губы напряжены. Женщина ростом метр шестьдесят всем раздала люлей и даже не дрогнула. Неудивительно, что она стала моим кумиром в первую неделю работы.
После заседания никто не расходится сразу, все будто немного оглушены. Савелий не спеша собирает бумаги. Першикова бесцельно мнется на месте.
Я достаю мобильник и читаю:
«До безобразия сексуальна».
«Выбирай: архив, парковка, ширма в ближайшем кафе».
«Через 20 минут после того, как я переломлю ход игры».
Сумбур.
Я перечитываю сообщения несколько раз, пытаясь убедить себя, что все нормально, но внутренний дискомфорт лишь усиливается.
В смысле выбирай?
В смысле архив или парковка?
Сердце вдруг срывается и колотится с такой силой, что я чувствую пульс в кончиках пальцев.
Он что, хочет меня на кураже по-быстрому оприходовать на парковке и дальше поехать по делам?
Он за кого меня принимает?
Першикова торопливо идет к двери с телефоном у уха. Именно в этот момент Савенко возвращается из совещательной комнаты (что-то забыла?). Всё резко замолкают, и в тишине отчетливо слышен обрывок фразы:
— Скажи им, что пока не идем на сделку!..
Першикова сказала «пока». Я морщусь. Зря. Они будто преждевременно сдались.
Стажеры Исхакова звонко дают друг другу пять. Он разводит руками, дескать: а вы чего ждали? Начинающие юристы смотрят на него с таким восхищением, что я....
Я ощущаю себя еще одной чесалкой для его эго. Савелий не просто побеждает, он еще и имеет помощника судьи, когда это удобно.
На телефон падает:
«?»
Удаляю наш диалог. И, чтобы избежать нежелательной компании, кивком прошу Синицына сопроводить меня до кабинета.
Глава 25
Савелий