Глава 28
Эти минуты чуть позже я назову неуместно эротическими. И самыми трепетными в своей жизни. Они такими и будут, пока не случится то, что разорвет мою душу в клочья окончательно.
Но сейчас я таю и путаюсь в собственных желаниях. Разве можно ждать поддержки и внимания от человека, находящегося на грани жизни и смерти? Но я именно их и жду. Его ласки, добрых слов, взглядов и инициативы. Мой внутренний инфантилизм во всей красе: я могу быть какой угодно резкой сукой на работе, но, когда дело касается отношений, теряю всю свою уверенность.
Любовью мы не занимаемся. С таким здоровенным парнем это совершенно невозможно делать в моей крошечной машине. Он колени-то свои не знает куда деть, а тут еще я сверху.
Пробуем устроиться удобнее, я ощущаю под собой каменную твердость члена и улыбаюсь, но мы лишь обнимаемся и дышим друг на друга, пока Савелий не перестает дрожать. Некоторое время дремлем в обнимку. Это продлилось бы и дольше, но руки-ноги затекают так сильно, что мне приходится вернуться в свое кресло.
Савелий будто не хочет отпускать, удерживает еще на пару мгновений, и мы снова целуемся.
— Я соскучился, — признается он, и я так радуюсь, что его речь становится плавной. — И зачем мы поссорились, Саша?
Он так произносит имя, что вызывает у меня восторг.
— Ты нарушил мои границы. И я запаниковала.
— Какая ерунда. — Савелий громко выдыхает и, сев ровнее, поправляет штаны, видимо, чтобы ткань не давила на эрекцию.
— Такое облегчение, что ты жив. Что мне не придется объяснять полицейским, почему в моем «солярисе» труп! Наверное, после этого машину было бы непросто продать.
Он хрипло смеется и берется за термос. Первым делом предлагает мне, и я вновь поражаюсь его выдержке. Савелий заявляет деловым тоном:
— Можно было бы скрыть эту информацию.
— Вдруг бы ты остался здесь призраком навсегда?
— Тогда, я надеюсь.... — Он берет мой телефон с включенным навигатором. — Ты бы не стала продавать эту тачку кому-то. Вместе со мной-то.
— Стала бы, конечно. Зачем мне призрак адвоката? Мне их живых на работе хватает. — Провожу пальцем по горлу, показывая, что сыта.
Савелий усмехается и, закончив с навигатором, пьет чай.
— Что это? Ты вбил адрес больницы?
— Поехали.
— Там нет никакой больницы, если мне не изменяет память.
— Это мой адрес.
— Мы не едем тебя лечить?
— Мы едем ко мне. — Он делает печку потише и немного приоткрывает окно, впуская воздух.
Дышать становится значительно легче.
— Ты собираешься умереть в родных стенах?
— Я не собираюсь умирать. Но ощущения, признаюсь, странные. — Савелий морщится, пристегиваясь. — Когда болят все части тела, но при этом прет либидо. Твоя сексуальность вытащила меня с того света, Саша.
— Ты просто по мне соскучился.
— Ужасно. — Только он один в мире может произнести это слово сексуально.
— Больше так не делай, — говорю я неожиданно серьёзно. — Не самоутверждайся за счет меня. Я не хочу быть трофеем, это унижает.
— Сказать по правде, сам не знаю, что на меня нашло. Разумеется, я не думал, что ты дашь залезть к себе под юбку в архиве.
— Зато я, напротив, все про себя поняла: я психанула, потому что ты мне нравишься.
— Это взаимно.
Мы быстро переглядываемся, и я возвращаюсь к дороге, а Савелий продолжает на меня смотреть. Теперь в гляделках побеждает он.
— Ещё бы. Ты в моей машине, по-прежнему босиком, а за окном минусовая температура, — свожу я в шутку. — Ещё бы я тебе не нравилась.
Он усмехается.
— Я жалел, что позвонил тебе, по одной причине: если бы ты не приехала и я бы погиб, тебе бы потом пришлось с этим жить. Это была ошибка. Зачем ты, кстати, приехала? Серьёзно.
— Я же сказала только что. И повторять не хочу.
Савелий молчит некоторое время, потом произносит:
— Сейчас будет поворот, нужно перестроиться в левый ряд.
* * *
Когда я впервые увидела адвоката Исхакова в своем любимом зале № 308, подумала, что этот человек точно живёт в «Москва-Сити». Ведь «нарядная витрина» — это как раз то место, где бы он славно смотрелся.
Оказывается, нет. Савелий оказался слишком рефлексирующим для стеклянной башни. Мы приезжаем к «Золотой миле», старинному и презентабельному району столицы.
Его дом расположен рядом с храмом, и меня охватывает робость. Здесь очень дорого.
Я один из крупных винтиков справедливой судебной системы, но внутри сжимаюсь от смущения при мысли, что мы с «солярисом» тут что-то поцарапаем случайно и не расплатимся до самой смерти.
— Солидно, — хвалю сквозь зубы.
— Доходный дом построен в 1904 году архитектором Николаем Благовещенским, — вещает Исхаков. — Так сказал риелтор, я не перепроверял.
— Думаю, не солгал. Я читала, в таких домах всюду лепнина, арочные окна, резные перила и какая-нибудь пафосная тяжелая дубовая дверь.
Внутренний двор утопает в тишине. Савелий показывает, куда припарковаться.
— Угадала пятьдесят на пятьдесят. Пойдем, посмотришь.... Эй. Идём, Саша.
— Только.... если ненадолго.
Почти два часа ночи. Мои родители, наверное, в ярости.
— Разумеется.
Консьерж или охранник (или все вместе) вручает Савелию ключи от квартиры.
Лифт старый, но отреставрированный. Пока мы поднимаемся на шестой этаж, Савелий оставляет голосовое сообщение водителю, чтобы тот забрал его машину. Меня же съедает любопытство.
Итак, вход в квартиру Адвоката дьявола охраняет здоровая, массивная дверь. Савелий открывает замок.
Не знаю, что ожидала увидеть. Может, белые диваны, стеклянные журнальные столики, как в сериалах про адвокатов. Здесь уютно и просторно.
Стиль — наверное, спокойная эклектика. Намешано много всего, но вместе смотрится органично. Цвета — графит и теплый серо-бежевый. Плотные шторы. Едва уловимо пахнет деревом и кофе. На стене в гостиной старая карта Москвы. Мне кажется, это не его выбор.
— Лепнина, — показывает Савелий пальцем на потолок, продолжая говорить по телефону.
Она там и правда есть, но, отдать должное, без позолоты.
Кабинет, кухня-гостиная, спальня. Квадратов примерно сто. В этом доме, как и в самом Савелии, на первый взгляд нет ничего, за что можно зацепиться. Однако при этом уходить совершенно не хочется. Парадокс этого мужчины.
Спортивные штаны папы достают ему до икр и болтаются на бедрах. Рукава выцветшей толстовки тоже короткие, сама она облегает тело, проверяя растяжимость ткани. Да, папа и брат у меня невысокие. Я смотрю, как одетый словно клоун Савелий с серьезным лицом отдает распоряжения, и смеюсь.
Он замечает это и тоже улыбается, разглядывая свое одеяние.
— Больше ничего не удалось вырвать. Прости.
Савелий делает шаг в сторону, как модель на подиуме, и я снова смеюсь. Мне нравится, когда он забавный. Что-то подсказывает: адвоката Исхакова мало кто видит неидеальным.
— Извини, Саша, я сейчас закончу, — говорит он, отключив микрофон у телефона. — Будь как дома.
— Все хорошо. Осмотрюсь пока.
В квартире чисто, но видно, что Савелий здесь не появляется время от времени, а именно живет — кровать заправлена небрежно, на диване смятый плед. Светильник явно наклонен сильнее, чем задумывал дизайнер, рядом с ним справочник Головина по делам о рейдерстве.
Вообще, в доме много книг. В кабинете стол завален бумагами, но я не вмешиваюсь в рабочее пространство Савелия, даже когда он уходит принять душ. Сижу на диване, жду.
А когда спустя несколько минут он появляется, подпрыгиваю, как ужаленная. На нём из одежды только полотенце, и я снова нервничаю.
Глава 29
После душа Савелий словно переродился. Розовый весь, как младенец, и такой же довольный. Он снова тот самый адвокат, рядом с которым я ощущаю помимо трепета — неуверенность. Когда он умирал в машине, было как-то попроще. Квартира эта еще бессовестно дорогущая.... Мне тут не место.
Мы говорим хором:
— Мне пора.
— Смотри, у меня все пальцы отмерли!
Причем я свою реплику произношу как гордая царевна Несмеяна, готовая очередную драму развернуть. А Савелий — искренне радостно.
Оба смотрим на его стопы. Пальцы у него ровные, ногти аккуратные. Размер ноги, наверное, сорок пятый, вряд ли меньше.
— А были сомнения?
— Вообще-то я их совсем не чувствовал, — отмахивается Савелий. — Не хотел тебя пугать. В интернете написано, что если порозовели в горячей воде, значит, кровоток восстановлен.
— Оуу. Логично. Я очень рада, что твои пальцы с тобой.
— А я-то как рад. Останешься отпраздновать?
Настроение у него заметно улучшилось. Как мало человеку, в общем-то, нужно для счастья — иметь по-прежнему десять пальцев из десяти.
— Мне правда пора.
— Брось, Саш. Я наполню для тебя ванну и приготовлю легкий ужин. Или уже завтрак. Когда ты в последний раз ходила на работу после бессонной ночи?
— Савелий....
Он берет меня за запястье, а потом резко обнимает.
И снова ох!
Теперь от Савелия веет теплом. И пахнет он как всегда изумительно. В голове зреет хитрый план остаться и тайком сфотографировать его туалетную воду и гель для душа.
— Я тебя никуда не пущу ночью. Что за фантазии? А ты меня не погонишь после случившегося тебя провожать. Давай позаботимся друг о друге и останемся здесь?
— Но я не могу, — развожу руками.
— Хорошо, давай обсудим ситуацию, Саша.
Наши переглядки всегда были чем-то интимным, а сейчас ощущения многократно усилены обстоятельствами.
— Мои клиенты непростые люди, у них постоянно что-то случается, и иногда мне приходится решать их проблемы личного характера. Я так привык и долгое время не видел в этом проблемы. Скажу больше, раньше моя работа складывалась в основном из решения личных проблем разных людей, потому что, как ни крути, все проблемы от личного. Я это ненавижу и постепенно отхожу от такого формата заработков. Однако иногда подобные ситуации еще случаются. Личные проблемы одного из клиентов я решал этой ночью. И то, что произошло потом, не было провалом. Я очень удачливый человек, Саша. Иначе бы не дожил до своих лет. Но такова уж правда жизни: большие деньги притягивают нездоровых людей. Ты ведь тоже это понимаешь. Сама немало их повидала.