Может, дело в ее красоте, заботе и нежности. А может, я просто не могу сорваться на том, на ком действительно хочу?
Как бы там ни было, с вечера пятницы я нахожусь в ледяном бешенстве по следующему поводу: какого черта некий Дождиков шатается ночами у подъезда Саши?
Ее график не секрет.
Например, еще до того, как мы начали встречаться, я прекрасно знал, когда у нее более загруженные дни, когда заседания, когда работа только с документами.
Что мешает будущему судье, который протирает штаны на одном с Сашей этаже, обговорить рабочие вопросы в рабочее время? Он ее смутил. Она — растерялась. Мне захотелось поставить его на место.
Понимаю, вы ожидали другой поворот. У меня двести пятьдесят миллионов, которые нужно как-то переправить через океан. Благодаря некой пронырливой мадам из Росфинмониторинга, обнаружившей лазейку, которой я пользовался, и прикрывшей ее поправкой, мне хоть на плоту это делай. Да и Вешневецкий на связи каждый день, не говоря уже о других делах. При этом лучшие мои стажеры занимаются чем?
Ищут косяки в работе (пока еще) помощника Дождикова.
— Показывай улов, Яна.
Ну. Я просто не могу дождаться.
— У него море ошибок, нестыковок и опечаток! — восклицает она торопливо. — Иногда я вообще не могу ничего понять. Кажется даже, что у него какая-то болезнь, поэтому он постоянно путает даты. Или перепоручает работу какому-нибудь горе-студенту. Вот, например, свежая повестка, оформленная прошлым годом!
— Молодцы. Повестка нам?
— Да.
— Возвращаем её. И просим перенести заседание. Судья будет недоволен.
— Ладно. А.... Савелий Андреевич, поясните, зачем мы это делаем?
Хороший вопрос, Яна.
— Тренируем внимательность. Детали — основа нашей работы.
— Понятно. А мы.... не поссоримся?
— Разумеемся, поссоримся.
Потому что доебемся до каждого промаха. При стажерах я не использую мат, однако слово здесь именно это.
Яна недоуменно моргает.
Понятия не имею, перевернется ли однажды моя колесница, но, если у молодого человека, несмотря на невесту и новую должность, столько свободного времени, что он может караулить Александру у подъезда и обещать ей сомнительные бонусы, мы придумаем, чем ему заняться.
— Показывай с самого начала. Я в максимальном внимании.
* * *
Сегодня я встречаю в аэропорту Ростова вдову Адама. С детьми и, к сожалению, с мужем. Куда мы без строителя Ростислава?
Завидев меня, Рада радостно машет, подпрыгивая на месте с одним из сыновей. Ростислав хмурится, а потом делает то же самое — привстает на цыпочки и трясет ладонью. Явно высмеивая искреннюю радость жены. Душу мгновенно топит чернота.
Радка как обычно уставшая, тощая, наверняка не высыпавшаяся сотню ночей подряд, счастливой она не выглядит. Черноты во мне становится больше. И что бы хорошего ни сделал Ростислав дальше, это не будет иметь никакого значения.
Иду навстречу. Когда мы оказываемся рядом, я буквально купаюсь в злости. Обнимаю Раду, прижимаю к себе покрепче, как обнял бы ее мой братишка Адам. Да, при муже. Пусть хотя бы посмотрит, как это делают мужики.
Рада напрягается, отворачивается, но я успеваю чмокнуть ее в губы.
— Привет, мелкая. Как мои крестники? — заставляю голос звучать весело. Оцениваю упитанных пацанов, один из которых дрыхнет, а второй улыбается.
Вот кто здесь выглядит победителями по жизни. Лица шире, чем у матери. Ну и генетика, Алтайский.
Я здороваюсь с моментально покрасневшим от негодования Ростиславом. Бью рекорд: мы еще и руки друг другу не пожали, а уже оба погрязли в неприязни. Поездки на малую родину — всегда предельно эмоциональные.
— Как обычно, твои крестники не в восторге от взлетов и посадок. Закладывает ушки, — пытается смягчить Рада.
— На фига ты таскаешь детей по стране и портишь жизнь окружающим, женщина?
— Чтобы ты спросил. Эй, а это что? Засос? Да ладно! — Она тянется к моей шее, и я моментально отшатываюсь.
Засос?
Реально?
У меня?!!
— А ну-ка дай посмотреть!
— Ээ, стоп. Трогать нельзя. Идемте, тут слишком людно, все чихают и кашляют, а у нас потомства полная коляска. Моя машина на парковке.
По пути я пытаюсь незаметно рассмотреть себя в отражении какой-нибудь витрины. Саша. Это что еще за вольности?
У меня же суд. Причем в твоем любимом 308-м зале.
Глава 34
У Рады в собственности земля на первой береговой линии, которую она продает некоему инвестору Давиду Литвинову, или, как его окрестили местные, — Северянину. Народ здесь не заморачивается, дает прозвища на раз-два: все, кто живет севернее Ростова, — северяне. А Литвинов и вовсе из Карелии, туда-то Рада и летала на переговоры. Я занимаюсь всеми ее сделками. Не спрашивайте, как удалось впихнуть это в свое расписание. Приоритеты и все такое.
— Договор я проверил, годный, ты будешь богата. Я даю добро.
Мы всё ещё идем к парковке. С детьми расстояние в двести метров тянется бесконечно.
— Серьёзно? Вот так просто?
— Серьёзно. Я дописал пару пунктов, чтобы тебя подстраховать, отправил на почту тебе и юристу Литвинова. Он пока не ответил.
Рада заглядывает в телефон.
— Ты отправил в четыре утра! Еще бы он ответил. Как это вообще было, Савелий? Почему бы в три утра мне не почитать договор?
— Ты вообще спал сегодня? — встревает Ростислав. — Сможешь нормально вести машину? Дорога дальняя.
— Руки трясутся слегка, а так смогу.
Я честно не собирался его злить, но, видимо, получилось. Ростислав резко останавливается и сообщает, что ему нужно спешить. Странно. Обычно строитель не придает большого значения моим репликам. Сейчас в нем как будто пылает что-то другое. Словно дело не во мне. Они поссорились? Что-то случилось в Карелии? Он будто на грани.
Поспешно попрощавшись, Ростислав уходит. Я перехватываю коляску, сумку, и мы продолжаем путь к машине.
— Любовь прошла-а, завяли помидоры... — аккуратно комментирую произошедшее.
— Любовь не прошла, — осекает Рада. — У нас действительно проблемы, а ты ведешь себя отвратительно. Ты — не привилегированная единица, Савелий, и я тебе не разрешаю такое.
— Я веду себя обыкновенно.
— Я знаю. Однако не всем это подходит.
Мы останавливаемся у машины и смотрим друг на друга. Чуйка подсказывает, что Рада хочет поделиться чем-то важным, но как будто не решается. Нервничает. Поэтому начинаю снова:
— Это было навсегда, пока не кончилось.
Она хмыкает. Усаживает бодрствующего сына в автокресло, пристегивает, а потом внезапно подходит ко мне и крепко обнимает за шею.
Зрителей больше нет, провоцировать ревность не у кого, поэтому я слегка медлю прежде чем дружески похлопать ее по плечу.
Между нами никогда ничего не было, хотя возможностей судьба предоставила массу. Мы просто друзья. Пусть когда-то давно, в первые недели знакомства, я и разглядывал ее фигуру из любопытства, но вскоре Радка начала встречаться с Адамом. А теперь... ее жизнь — скорбь, с единственным утешением в материнстве.
К чужому горю такой силы прикасаться жутко, и что ни говори, в глубине души я благодарен Ростиславу, что он хоть как-то, корявенько, со своей собственной выгодой, но заботится о Раде.
Он дурак, что ревнует ко мне.
— Дай Бог здоровья и терпения девушке, которая тебя полюбит, — шепчет Рада обреченно.
Смешно.
— Сама будет виновата. Давай-ка закинем твои сумки в машину.
Кстати о девушке.
Пока багажник открывается, а Рада закрепляет второе автокресло, я быстро разглядываю через фронтальную камеру красноватое пятно на шее. Оно не огромное, иначе бы я сам заметил. Но, если приглядеться — никаких сомнений, что это.
Набираю Саше: «Ты поставила мне засос. И я искренне надеюсь, что это случайность».
Она пишет, стирает. Пишет. Наконец, после минуты ожидания приходят буква и вопросительный знак:
«Я?»
«Смешно».
«Ладно. Может, ты перепутал?»
Я скидываю фото.
Саша отвечает:
«Упс. Ну допустим».
«Мы поссоримся».
«Сава, я не специально. Мне, видимо, было очень приятно, и я забылась».
Не люблю, когда меня называют сокращенным именем. Сказать по правде, меня никто не называл Савой в детстве, а став старше, я сам просил так не делать. При этом в нашем с Александрой общении есть только имена, без прозвищ, и это мне как раз нравится. Наши отношения как будто чище и взрослее всего прочего.
Она пишет снова:
«Очень приятно».
Мы были близки несколько часов назад, и это было... по-хорошему неаккуратно. Безумно. Потом я прямо в постели правил договор, пока сладкая, как главный приз, Саша дремала на моей груди. В четыре я отправился в аэропорт, а она впервые осталась у меня дома одна. Меня это беспокоит, но я бы не выставил ее так рано на улицу.
Смягчаюсь:
«Я еще помню времена, когда ты была застенчивой».
— Ростик тоже сам виноват, что полюбил меня? — говорит Рада внезапно, и я убираю телефон. — Как думаешь? Я веду себя как стерва, и он недоумевает, что происходит.
— Нечего было прикидываться ангелом поначалу.
Она продолжает заниматься детьми, недовольно ворча:
— Можно было хотя бы не целовать меня в губы при встрече.
— Ну и втащил бы мне. Ладно, я просто дурно спал и не в настроении.
Зачем-то лгу. У меня было хорошее настроение, когда я был дома с ней.
Хотя понятно, зачем лгу: мне неудобно, что оно было настолько хорошим. Я читаю новое сообщение от Саши:
«Скучаешь по ним?»
По временам, когда она была застенчивой?
«По тебе голенькой».
«Тогда звони, как вернешься. Я буду рада увидеть тебя в любое время».
Смотрю на сообщение. После такого секса, что был у нас, хочется еще и еще. Но мы оба так много работаем. Вы не представляете, как много мы работаем и как мало времени остается на утоление личного интереса.
«Я позвоню раньше».
«Отлично. И передавай ей привет!»
«Кому?»
«Той, что заметила засос. Ты бы сам не успел так быстро. И вряд ли тебе бы на него ткнул клиент-мужчина».