Эмм. Ну ничего себе.
* * *
Дорога неблизкая, мои крестники спят, мы с Радой пьем кофе и разговариваем о поездке в Карелию, деньгах, ее замужестве. Все эти вопросы непростые. Однако ее волнуют лишь они и детский режим, а в последнем я не помощник. Когда мы закончим со сделкой, Рада будет богатой, из-за этого у нее появились проблемы с мужем.
— Не каждый мужчина сможет ужиться с более успешной женщиной, — говорю ей наконец.
— Ты думаешь, Ростик не сможет?
— Я не знаю. Но таких денег ему не заработать никогда. Он другого склада человек.
— Я ведь не о деньгах. Я о любви.
Недолюбленные дети вырастают и ищут ее повсюду.
— Неужели тебе не хватило в этой жизни любви? Поразительно упертая женщина. — Видя, что Рада не против пооткровенничать, я перехожу к сути: — Но ладно, пока пацаны спят. Ты насчет Литвинова ничего не хочешь мне рассказать?
Она докладывает сразу с сурдопереводом:
— Что про него рассказывать? Родился в состоятельной семье с серебряной ложкой во рту, получил блестящее образование, единственный любимый сын. Избалованный, успешный, как следствие, довольно-таки неприятный.
— Ты не спрашивала у него про отца? Я все же не оставляю идею, что Адам мог быть его младшим братом.
— Это было бы чудовищное совпадение.
— И что? Я постоянно сталкиваюсь с совпадениями.
— Он не обрадуется родству. Понимаешь? Мы с мальчиками ему не понравились. — Рада кривится. — Я зря тебя взбаламутила, извини.
— Он тебе как-то дал понять это? Не обидел? Такие вещи надо мне рассказывать.
— Не обидел. В основном Литвинов относился ко мне как к пустому месту. Очень неприятно, но не смертельно. Нужно поскорее продать ему землю и закрыть эту тему.
И все же мне кажется, Рада не договаривает. Я даже открываю еще раз фотографию Литвинова — сходство с Адамом есть. Не точь-в-точь, особенно если сравнивать снимки, где им по двадцать. Разные. Но, может, и правда оставить эту тему, раз Адама уже нет.
Нельзя исключать, что дрянное настроение Рады вообще связано исключительно с Ростиславом.
Как следует углубиться в эту тему не получается, потому что Москва проснулась и я получаю сообщение от своего знакомого в суде. Он мне должен и иногда сливает сплетни. Благодарный парень.
Для справки: мы тщательно следим за Савенко, пытаясь выяснить, берет ли она дополнительное вознаграждение за работу. То есть взятки. Пока что я уверен на девяносто процентов, что да, но не через помощника. Иначе актерскими данными Саши можно восхищаться!
Тут же перезваниваю.
— Рассказывай.
— В общем, берёт она. Но я тебе не говорил.
Я разочарованно прикрываю глаза. Честно сыграть не получится.
— Понял. Через кого? Давай подробности.
Глава 35
Александра
Собеседование прошло успешно, и теперь нужно ждать второй этап. Понятия не имею, что это значит, но на всякий случай мы с Савелием тренируемся: он накидывает сложные вопросы — я отвечаю. Он поправляет — я злюсь, потому что не нравится, когда меня поправляют. Ведь с аппаратом суда не спорят. Ох и сложно мне будет в свободном плавании.... Мы даже немного ссоримся, но потом миримся. И снова занимаемся любовью, пока что прощая друг другу противоположное мнение.
После близости лежим обнаженные среди темно-синих простыней. В комнате полумрак. Я расслабляюсь на подушках, согнув ноги в коленях. В душе я еще не была и просто отдыхаю, листая спортивные каналы по телику в поисках баскетбольного матча, который хотел посмотреть Савелий.
Адвокат дьявола обнимает меня за ягодицы, как самое дорогое, и прижимается шершавой щекой к животу.
Не знаю, что с моим разумом, но я смотрю на его макушку и дыхание задерживаю. С каждым днем этот человек становится как будто все более сексуальным. И я, конечно, держу себя в руках, хотя все чаще посещает мысль, что мне ни к чему свободное время, когда я не провожу его с ним.
Савелий целует меня в живот, немного ниже. Кажется, он тоже все еще не в порядке, и я дрожу из-за ленивых ласк.
Где-то в глубине души помощнику судьи Яхонтовой кажется, что нельзя так много времени уделять личному. Что нужно больше работать, быть полезной семье и коллегам. Нужно… преодолевать препятствия, а не часами нежиться в руках любовника, забывая обо всем на свете. Не льнуть к его груди, запрещая себе спать, чтобы еще ненадолго отсрочить утро. Не ловить жадно его истории, пытаясь понять его настоящего. Представить детство и юность.
— Вот. Оставь, — просит Савелий, и я делаю погромче.
Мы так и лежим в постели. Я обнажена и позволяю себя обнимать. Он периодически целует мой живот, пока в какой-то момент не опускается ниже. Матч продолжается, но уже без нас.
Я понятия не имею, могут ли взрослые люди позволить себе фокусироваться на личном. Не представляю, как можно от этого отказаться.
* * *
При всем этом я ни на секунду не забываю, что встречаюсь с чертовым Адвокатом дьявола.
Савелий не оставляет для этого возможностей.
И если, как юрист, я где-то даже восхищаюсь его наглостью, как помощник — прихожу в бешенство. Методы Исхакова неприемлемы.
На следующее заседание представители «ОливСтрой» и «ГрандРазвития» приходят в белоснежной, как снег в горах, одежде.
Да твою мать! Я быстро опускаю глаза на свою рубашку. Савелий написал мне утром: «Наденешь что-нибудь белое?»
«Зачем?»
«Будет весело».
Мы с Савенко смотрим на участников процесса. В общем-то внешний вид юристов не имеет значения, но прямо сейчас Гаянэ Юрьевна неотвратимо закипает. На улице ждет толпа журналистов, давление огромное.
Савенко очерчивает зал мрачным взглядом, а там — одни ангелы с невинными лицами, лишь она одна в черном. Психанув, судья переносит заседание. Першикова хватается за голову. Исхаков опускает глаза и скромно, едва заметно улыбается.
Кулуары взрываются!
Но и это еще не все.
Предыстория: однажды, находясь в сексуальном экстазе, влюбленная дура Саша Яхонтова поделилась со своим любовником Савелием, что предложил ей Дождиков. Просто так.
Я посчитала правильным рассказать своему мужчине, что Илья приезжал ко мне домой. Савелий поначалу отреагировал нормально. Наверное, стало даже немного обидно, что он не выказал ни малейшего неудовольствия из-за того, что какой-то парень поджидал меня у подъезда.
Хотя обижаться, разумеется, глупо — у нас с Ильей исключительно деловые отношения. Откуда взяться ревности? Я просто совсем с ума сошла из-за количества постельных утех в своей жизни.
Однако спустя две недели я осознала, какую ошибку допустила.
Пусть юристы Савелия и одеваются в белое, но в действительности они как будто озверели, обрушив на судью Воинова бумажную лавину!
Я и раньше не особенно вникала в сплетни, а теперь и вовсе некогда. Да только звучат они так громко, что даже я услышала. И мгновенно сложила два и два: у Воинова помощник Дождиков, которому осталось доработать до повышения чуть больше месяца.
Савелий не делает ничего противозаконного. Всего лишь саботирует рутину через любую, малейшую формальную неточность, будь то даже опечатка в одной букве.
А если учесть, что у Ильи никогда толком не было порядка, происходящее все больше походит на травлю.
Запросы плана: «Не нашел копии листа дела икс. Прошу разъяснить, исключено ли оно из тома игрек», — сыпятся на Дождикова как (простите, не удержусь) весенний дождь. Такая ерунда, если честно, просто стыд, но каждый запрос подразумевает ответ.
А значит, минимум пять минут времени.
Ад.
Дождиков почти переехал на работу, он так сильно завален, что ему некогда даже поинтересоваться, соглашусь ли я на его предложение. Из-за его занятости, кстати, и Кристине приходится несладко. Благодаря ее страданиям я и в курсе событий.
Еще одна капля падает в пятницу вечером, когда, идя по коридору, я замечаю знакомые фигуры. Узнаю, конечно, мгновенно, и нужно усилие, чтобы не сбиться с шага.
Савелий и Илья беседуют. Невольно дергаюсь.
Зачем он? Мы договорились, что будем всеми силами скрывать отношения, пока я не уволюсь. Для чего лишняя провокация?
Качаю головой. Я ему доверяю. Но.
Но.
Мы не муж и жена. Это во-первых.
Во-вторых, иногда Савелий срывается в свой родной город ради какой-то женщины. Иногда — открыто издевается над моими коллегами. Он темный игрок, целеустремленный, выбившийся из бедности. Когда люди знают, что такое дно, они зубами удержатся на поверхности. Что в его голове — познать немыслимо.
Резко менять маршрут — глупо, и я шагаю дальше.
Иду вперёд.
Савелий в излюбленном черном пальто нависает над Ильей. На моей памяти он единственный адвокат, которому негласно разрешено не вставать на заседаниях, потому что, когда он встает, уж очень доминирует. Например, над Савенко, которая ростом метр пятьдесят. Дождиков, конечно, покрупнее Гаянэ Юрьевны, но видно, как сильно он напряжен.
Издалека невозможно разобрать слов, но тон разговора — исключительно официальный. Слава Богу.
Я прохожу мимо, когда Савелий равнодушно мажет по мне глазами и окликает нейтрально:
— Добрый день.
— Здравствуйте, — киваю, стараясь ничем себя не выдать.
Делаю пару шагов вперед, радуясь тому, какая я замечательная актриса, как вдруг раздается:
— Саша! Подождешь минуту?
Это Дождиков. Я оборачиваюсь и вижу, как резко Савелий выпрямляется, становясь, если это возможно, еще выше.
— Эмм. Конечно, — соглашаюсь охотно. При адвокате я никогда не позволю себе ни намека на пренебрежение к коллеге. — Я прямо сейчас нужна?
— Да, мы закончим, и я подойду.
На лице Савелия ровно ноль эмоций. Но могу поклясться, я кожей чувствую, как меняется атмосфера в этом длинном коридоре, ставшем вдруг узковатым. По коже пробегает морозец.
Илья зябко трет предплечья. Не я одна почувствовала?
— Хорошо, — произношу с нейтральной улыбкой. — Все в порядке? У адвоката Исхакова снова появились вопросы?