Сказать Савелию «не приезжай» было легко. Жить, зная, что он больше не приедет, оказалось невыносимо. Я ведь знаю, что он не приедет. А если приедет, я полицию вызову немедленно! Не быть мне самой умной. Так сложно.
Все время думаю о том, почему он выглядел таким уставшим. Мы мало времени провели вместе: если сложить все часы, то и пары недель не наберется. Но я почему-то чувствую, что усталость Савелия не такая, как обычно. Он тоже переживает. Наверное, не из-за меня, у него что-то свое, личное происходит нехорошее. Надеюсь, есть кто-то, кто его поддержит.
Я помню, что ему нельзя снижать калорийность, в этом случае он быстро худеет. Следит ли Сава сейчас за питанием?
Хочется поддержать его, залезть на колени, поцеловать в висок. Почувствовать на себе его руки. Вдохнуть запах и улыбнуться, чтобы он тоже непременно улыбнулся. Наверное, я просто такой человек: не могу открыться мужчине, разрешить целовать себя везде и целовать в ответ тоже везде, обниматься ночью, смеяться в голос до слез и икоты, а потом раз — и перелистнуть страницу...
Не знаю, можно ли стать близкими за столь короткий промежуток времени.
Вспомнив о том, что расход ресурсов вреден для планеты, я выключаю воду и захлебываюсь рыданиями в тишине. Становится страшно. Губы дрожат. Я вдруг понимаю, что не могу вдохнуть. И на секунду кажется, что задыхаюсь. Хватаюсь за бортик ванны, скольжу. Ногами болтаю.
Господи.
Я делаю вдох и закатываюсь. Будто сердце из груди вырвали.
Наверное, я скучаю не по Савелию, а по тому, какой ощущала себя рядом с ним. И все, что съедает меня, — сплошной эгоизм. Мне надо быть сильной и отпустить нас.
Ни с кем я не была такой настоящей и не чувствовала себя при этом особенной. И я.... я просто не могу справиться с тем одиночеством, которое на меня обрушилось.
То, что сделал Савелий, простить невозможно. Поэтому он никогда не узнает, как сильно нужен.
Глава 51
Савелий
Когда мы заходим в конференцзал, там все орут. Ольга Ивановна, она же Олива, первая жена Вешневецкого и любовь всей первой половины его жизни стоит во главе стола.
Она невысокого роста, ухожена. Блондинка с коротким каре. Приятный глазу зеленый костюм создает иллюзию, что перед нами позитивный человек. Но поверьте, это лишь иллюзия. Её взгляд полон ярости, ноздри раздуваются.
Вешневецкий красный как вареный рак. Ирэна прячется в углу. Все остальные инвесторы на ногах, спорят друг с другом. Баба-бой.
- Здравствуйте, - говорю громко, и все замолкают.
- Наконец-то! Савелий Андреевич, вы вовремя! Она все время орет! - жалуется Вешневецкий.
- Это я ору?!! Это потаскуха твоя здесь непонятно зачем!
- Я его жена! - вскакивает Ирэна. - Законная! А ты хочешь моему любимому мужу жизнь сломать!
Вешневецкий падает на стул и закрывает уши ладонями.
- Я спасаю тебя! - тычет в него пальцем Олива. - Чего ты прячешься? Чего уши закрываешь?
- Оля, ты пыталась меня посадить!
- Но в итоге же ты на свободе! Хотя пищишь как трус-позорник. «ГрандРазвитие» присядут за взятки, угомонись уже.
- Оля! - вскакивает Матвеев, один из инвесторов: - Савелий Андреевич, скажите ей уже! Каким надо быть дебилом, чтобы посадить судью?!
Она закрывает рот и поджимает губы.
- Я не знаю, - говорю вслух.
- Не знаете что?
- Я ответил на озвученный вопрос. Или он был риторическим? - скупо улыбаюсь одними губами. - Что ж. Время назад не отмотаешь: выходит так, что мы с вами умышленно садим судью. Что будет дальше с делом, в том числе кому его передадут, пока неизвестно. Я полагаю, нас ждет новое, углубленное расследование.
И трешак по всем направлениям.
Вешневецкий громко ругается.
- Ты довольна?! Мы все потеряем! Ты сама останешься без дохода, дура, ты это понимаешь?!
- Мне надо было молча наблюдать, пока МОИ деньги с МОЕЙ фирмы ты тратишь на эту пустоголовую?!
- Я его законная жена! - кричит Ирэна и я жестом прошу ее закрыть рот.
- Теперь денег вообще не будет! - грозит кулаком Вешневецкий. - Так лучше?! Ни Ире, ни нашей Верочке! А если бы меня еще и посадили, кто бы Вере учебу оплачивал? Волонтерство её? Ты, Оля?! Глупая ты курица!
- И оплачивала бы! Как жаль, что я тебя не посадила!..
Она обрывает речь на полуслове, потому что в дверях стоит Вера. Ее глаза округлены, поза надломлена.
- Мама, так это правда? Ты хотела посадить папочку?
Хотела, рыбка.
Все замирают, будто их застукали за преступлением. Вера — единственная дочь Вешневецкого и Оливы, и всеобщая любимица. Она из той самой золотой молодежи, к которой ни у кого нет претензий, и за которой будущее. Без вредных привычек, владеет несколькими языками, блестяще воспитана, закончила первый курс меда на отлично, волонтерит в госпитале, собирается спасать жизни.
Суд над бизнесом её отца — для девочки настоящее испытание. А уж подстава от матери — и вовсе удар. Вешневецкий и Олива кидаются к дочери, та отшатывается и умоляет ее не трогать. Драматичность сцены зашкаливает. Все плачут.
- Вера, дочка, давай пройдемся. Я все объясню.
- Я никуда не пойду с тобой! У меня тоже есть акции, мне восемнадцать, и я имею право присутствовать.
В глазах Ольги Ивановны мелькает мольба.
- Давайте все возьмем паузу на кофе, - предлагаю я. - Вера, со мной поговорите?
Она смотрит на меня.
- Без них двоих! - кивает на родителей.
- Обещаю.
___
Александра
Я выбираюсь из ванны, натягиваю пижаму и отправлюсь в ставить чайник. За эти дни я успела полюбить свою квартиру всем сердцем. Такая она уютная получилась, продуманная, идеальная. Все как я мечтала, и ко всему он приложил руку.
Завариваю чай и присаживаюсь за барную стойку, смотрю в окно.
Он так сильно обиделся, когда я пообещала вернуть деньги. Это было заметно. Другой бы на его месте обрадовался ещё и сроки поставил бы. А Савелий обиделся. Сжимаю колени до боли. Я.... знала, как его задеть, и сделала это намеренно.
Горько от мысли, что с его стороны был лишь расчет. Пусть он никогда меня не любил, но в некоторые минуты я ему нравилась, и я сейчас не про секс, хотя о тоске по нашему идеальному сексу можно говорить бесконечно.
Ни секса больше. Ни поцелуев. Ни шепота. Ни касаний. Ни взглядов.
Я обхватываю горячую чашку ладонями и снова скулю. Хочется его оправдать тяжелым детством, шальной юностью, подлостью других женщин, но я не буду этого делать.
Придется его забыть.
В груди всё разорвано.
Еще до того, как купить новый телефон, я авторизовалась в мессенджерах через ноут и грохнула всю нашу переписку. Мало ли что. Не понимаю, почему он не сделал этого раньше сам.
Кстати, мне пишет Ваня Прохоров. Ничего такого, всего лишь слова поддержки. Не знаю уж, где он раздобыл мой номер.
Может, Савелий поделился от доброты душевной? Познакомил же нас! Качаю головой. Придурок.
Ваня предлагает выпить кофе. Это он так о себе напоминает, дескать, твой парень еще не накосячил?
Накосячил, Ваня. Еще как накосячил.
Пью пустой чай.
Надеюсь, ему сейчас лучше. И он отмечает победу с Вешневецким где-нибудь в ресторане или на яхте.
Ближе к часу дня я вдруг осознаю, что после обеда настанет вечер. И я точно задохнусь от боли. Ну как он успел проникнуть так глубоко?!
Пишу Марго:
«Умоляю, поехали в караоке?»
«Сириусли?!»
«Ну да. Давно не были».
«С тех пор, как ты поцарапала машину».
«Точно. Похоже, время пришло».
«Твою мать. Я бронирую стол. Надеюсь, они успели оправиться после нашего прошлого визита».
Смеюсь. Что за золотой человек, эта Маргарита.
Глава 52
Савелий
- Если вы будете разговаривать со мной, как с маленькой, я встану и уйду.
- Я похож на человека, который способен сюсюкаться?
- Папины друзья....
- Я не друг вашего папы. Я на него работаю.
Вера смотрит скептически. Уж не знаю, что происходит в ее славной девятнадцатилетней головушке, но спустя пару мгновение она кивает.
Мы стоим у входа в кофейню.
- Допустим. Я буду айс-раф банановая карамель. Пожалуйста. Если вам сложно запомнить, то простой капучино, - закатывает глаза.
- Мне не сложно.
Через пару минут мы сидим у окна и пьем омерзительно сладкий кофе. Вера блаженно закатывает глаза на каждом глотке, я пытаюсь не морщиться.
- Впервые такой пробуете?
- Честно говоря — да.
- И как?
- Примерно как сахарная вата с сахаром.
Она смеется.
- Мама тоже не выносит раф. - Хитро стреляет глазами и понижает голос: - Меня Ирэна научила его пить, мы сошлись на сладких напитках и шмотках. И еще много на чем. А еще мы обе любим папу.
Я молчу и она продолжает:
- Это так плохо? Мама считает, я её предала, общаясь с Ирэной. Вы тоже так думаете?
- Я об этом, признаюсь, не думаю.
- Не хотите занимать сторону? В моей семье нейтралитет невозможен.
- Моя задача защищать интересы вашего папы. И вытащить его из этой передряги с наименьшими потерями.
- Вы на стороне папы, значит? Хм. Это хорошо. Его не посадят?
- Я не могу давать гарантии. В том числе потому, что каждую неделю происходит что-то такое, что ломает всю выстроенную ранее защиту.
Она цокает языком.
- Мама. Она всех ненавидит.
- Ваша мама любит вас больше всего на свете. И, думаю, поэтому ревнует к папе и Ирэне.
- Но это ведь так глупо, - она прерывается, чтобы сделать несколько глотков. - Никто никогда не заменит маму.
- Может, стоит ей об этом сказать?
- Ирэна мне просто.... подружка. Не больше. А это не очевидно?
- Когда дело касается чувств, многие очевидные на первый взгляд вещи становятся загадкой. Мы ведь всего лишь люди. Не умеем читать мысли, но зато обладает потрясающей фантазией. Обычно реальность куда проще того, что мы себе навыдумывали.
- Мама словно забыла, как плохо они с папой жили последние годы. Как она к нему относилась. А я помню! Она постоянно его унижала, высмеивала, сравнивала с его друзьями и ее отцом. Когда они развелись, знаете, я ощутила облегчение. И я честно собиралась невзлюбить Ирэну с первого взгляда, но она оказалась такой... нормальной. Простой. Не злобной гадиной из сериала. Немного даже глупенькой, простите. Папе с ней хорошо. А теперь мама его за это пытается посадить! И я не представляю, что мне делать.