* * *
Утро в гончарной мастерской начинается рано. Я отвожу Сашу на работу, после чего отправляюсь к себе, чтобы поменять одежду и взять кое-какие документы. По пути долго разговариваю с Тархановым насчет его заблудившихся денег. Со скрипом мы приходим к кое-каким соглашениям, а когда я оказываюсь в тишине квартиры, на меня вдруг наваливается усталость.
Философа на нашем обычном месте не оказалось (я специально проехал мимо), поэтому некоторое время размышляю о жизни в одиночестве. Думаю об Адаме с Радой, о своей юности и планах на будущее. Сильно тянет в одну церквушку на берегу моря, которую я часто посещал в детстве и юности, и прихожане которой чуть позже стали клиентами в моем тогда еще только-только открывшемся юридическом кабинете.
У нас с религией сложные отношения.
Я перебираю левой рукой четки.
Когда я был мал, вера словно вела меня за собой, Бог крепко держат за руку, и весь мир, несмотря на боль и тяготы, казался непонятным, но справедливым. В подростковом возрасте произошел слом, я не видел справедливости нигде и не в чем. И вновь прийти к Богу удалось не сразу. Когда-то давно один священник сказал мне, что любовь Бога — единственное, что остается с тобой в любые, даже самые страшные минуты в жизни. Поэтому тем, кто сохранил в себе веру, должно быть, живется чуточку легче. У Адама веры не было. Точнее, была, но лишь в себя и свои собственные кулаки. Возможно, ему пришлось сложнее. Имею ли я право ненавидеть его за его решения?
Жизнь никогда не будет прежней. Но нужна ли она прежняя мне сейчас? Хочу ли я за нее цепляться?
Я думаю о Саше, о нашей прошлой ночи, и рожденном в глубине души, неистовом желании бесконечно целовать ее губы. Брать ее нежное тело на живую. Брать так, как никогда никакую другую женщину. Отчаянно прижимать к груди, а на утро за чашкой кофе слушать о ее мечтах, примеряя их на себя.
Будущее будоражит.
Нет, философ не прав - я не циник, и если повезет - никогда им не стану.
Мы с моим другом детства Адамом Алтайским совершенно разные, но есть у нас одна общая черта, которая когда-то и определила дружбу — это смелость сопротивляться судьбе. Что бы она для нас ни готовила, какие бы клеймо нам на лоб не лепила — в конце концов мы выбираем именно ту жизнь, которая нравится. Компромиссы нас не устраивают.
Меня впечатлил пример отца Саши — он так сильно любит свою работу, что скрывал плохое самочувствие, лишь бы выступить с той опереттой. Я обожаю свою работу — со всеми её минусами вместе взятыми. Азарт, адреналин, сделки. Волны дофамина от победы. Но одной девушке плакать достаточно.
Поэтому, будучи образованным, гибким, и всё ещё способным мечтать, я набираю номер помощницы и прошу ее отменить все встречи в первой половине дня. И найти для меня окошко к кардиологу.
Глава 63
Примерно месяц спустя
Сегодня крайне насыщенный день.
Ещё до рассвета я выехал в сторону столицы. Пробыл в родном городе недолго - нужно было уладить кое-какие дела, посвятить маму и сестру в планы, подготовить к нашему с Сашей визиту. Саша умирает от желания лично рассказать моей матери, какое сокровище та вырастила, и слушать по этому поводу ничего не желает. Её ждет сюрприз.
Мои родные отличаются от родственников Саши. Безусловно, мама и сестра любят меня и искренне желают только хорошего, просто они другие люди, и изменить их мировоззрение невозможно. По крайней мере — не в моих силах.
У нас всех разные жизни, разные характеры, разные старты и, как следствие, разные травмы. Мама и сестра давно живут вдвоем. С личной жизнью и карьерой не сложилось. Они ни в чем не нуждаются, по крайней мере я делаю для этого многое. Но и ни к чему не стремятся. Обе ни разу не были у меня в гостях в Москве, хотя я приглашал не единожды. Они словно не хотят знать, что жизнь бывает другой. Не пускают в себя и тени сомнений, что столица — котел, полный разврата и греха, что у нас здесь сплошное зло, страдание и плохие люди.
Обе свято верят, что за каждый кусочек счастья придется заплатить, а значит, лучше не радоваться вообще. Они безусловно поддержат в беде, но никогда не разделят радость. Их путь — смирение, и я его уважаю.
Но понимаю, что Саша будет в шоке. Просто в шоке от мироощущения, которое моя мать захочет ей навязать.
Саша не поймет на словах, но однажды увидит сама, раз так ей хочется.
Я спешу, потому что завтра у Саши день рождения, я приготовил ей подарок, но и не только его. Кое-что планирую подарить уже сегодня. Этот день тоже особенный — ее отца, наконец-то выписали из больницы, и он обживается дома.
Вечером по этому поводу будет небольшой праздник только для своих. И тоже приглашен, разумеется. Это первая такого рода вечеринка, на которой будут присутствовать Сашин отец и брат, и я намерен не терять зря времени. В бардачке машины лежит коробочка.
Я купил это кольцо еще две недели назад. Оно было единственным, поэтому пришлось потратить неделю на ожидания, пока уменьшат размер. Еще неделю я ждал подходящий момент. Ну а сегодня мне пришли результаты последних анализов, и я решил, что пора.
Мобильник вибрирует.
- Ну что, как ты? - весело спрашивает Саша.
- Проехал Воронеж.
- Так ты успеваешь! Ура!
- Ну разумеется я успеваю, рыбка. Я же обещал, что к ужину буду.
- Как я рада, ты себе даже не представляешь! Мы все та-ак волнуемся! Мама с самого утра не выходит из кухни.
- Из-за чего волнуетесь?
- О, Боже. Из-за твоего присутствия, конечно!
Смеюсь.
- Ты шутишь сейчас?
- Если бы.
- Ты ведь знаешь, я ем все, что дают.
- По тебе не видно. Мама, честно говоря, в ужасе от того, что ей пришлось готовить для самого адвоката дьявола!
Морщусь.
- А я уж и забыл, как «приятно» было узнать прозвище, которым вы меня ни за что окрестили.
- Ни за что? Ну простите. Сексуальных и одновременно умных адвокатов в наш суд задувало нечасто. Сплошное искушение. Анализы пришли? - меняет она тему.
- Да. Всё хорошо.
- Правда? И молчишь! Ты же обманываешь? Покажешь мне?
- Покажу, - смеюсь. - Будем жить долго и счастливо.
- Обязательно! Главное, что долго!
Я впервые в жизни прошел такого рода обследование, в ходе которого у меня обнаружили, простыми словами, небольшой врожденный порок сердца. В космос с ним не возьмут, но с парашютом прыгать — можно хоть каждый день. Операция не требуется, но в случае сильных стрессов возможна поломка. Каждый год желательно проверяться, придерживаться диеты и меньше нервничать. В принципе, это рекомендация любому мужику, возраст которого близится к тридцати пяти.
Мне скоро тридцать четыре. Все эти годы я не особенно беспокоился о себе или своем сердце, и оно начало подавать сигналы. Онемение в руке — один из достаточно громких, его стоило услышать. Для справки: я уже неделю ничего такого не чувствую.
Снова звонит Тарханов.
- Здравствуйте.
- Савелий Андреевич, добрый день. Все в порядке? Деньги у вас?
- Все идет по плану.
- У меня плохое предчувствие.
- Вы получите деньги завтра утром по вашему времени. Еще немного терпения.
- Нервно мне, Савелий Андреевич.
- Уверяю, все под моим личным контролем.
- Будьте осторожны. Места себе не нахожу.
Я оказался прав — нашему другу, калифорнийскому олигарху, пытаются перекрыть возможности для бизнеса. И сделают это в ближайшее время. Ни я, ни кто-то другой здесь помочь не сможет. Мы завершаем последнюю сделку и прощаемся.
Спустя пятнадцать минут проезжаю обычный перекресток. Из-за угла выныривают сразу три машины с проблесковыми маячками. Врубается сирена. Одна из машин резко преграждает путь, я машинально хватаюсь за поворотник, но не успеваю его включить — сразу торможу.
Шины скользят по асфальту, и мой мерс плавно останавливается у обочины.
Водительская дверь распахивается. Парни в бронежилетах и балаклавах вытягивают из машины. Я поднимаю руки, но их тут же заламывают и фиксируют стяжками.
- Савелий Андреевич Исхаков.
- Верно. А вы кто?
- Старший лейтенант Пахомов, ФСБ. Срочно нужны понятые!
Спустя пять минут Пахомов в присутствии двух явно случайных туристов снова достаёт удостоверение, называет должность и фамилию и объявляет об обыске. Силовики открывают багажник и достают оттуда две сумки.
Глава 64
Александра
Савелий опаздывает, и я начинаю беспокоиться.
Обычно я не названиваю ему с целью поторопить — это совершенно бессмысленно, он всегда действует так быстро, как позволяют обстоятельства. Но мама переживает, да и папа каждые пять минут интересуется, когда уже можно сесть за стол. В квартире витают безумно-аппетитные запахи, горячее остывает. Мы все ждём одного человека, и это выглядит неуважительно.
Поэтому пишу пару сообщений.
Не доставлено.
Звоню — недоступен.
Тут же придумываю тысячу оправданий: села батарея, сломался телефон, да мало ли что еще могло случиться!..
Например, что?
Ужин был назначен на шесть. В половину седьмого я звоню еще раз и растерянно развожу руками.
- Может, он застрял на трассе, где не ловит сеть. Проколол колесо или что-то в этом роде.
- Давайте подождем еще, - предлагает Коля. - Я пока не очень голоден.
Все соглашаются. К восьми часам мы не выдерживаем и приступаем к ужину.
Матвей, который воспользовался особым положением, в связи с семилетним возрастом, и поел вовремя, смотрит телек. Я отдаю себе отчет, как быстро успела отвыкнуть от громких заставок мультфильмов. Очень люблю родителей и квартиру, в которой выросла, но от мысли, что скоро поеду в свою собственную, где будет тихо — любви как будто становится в два раза больше.
Ну где же Сава?
Папа пьет минералку, мы — белое вино, которое Коля разливает по бокалом. За папино здоровье и возвращение домой! Первый тост, второй и третий - об одном и том же. И нет, конечно, папа не выздоровел, и окончательно не выздоровеет уже никогда. С этим нам пришлось смириться еще четыре года назад. Но сегодня мы снова выиграли у болезни раунд! Получили отстрочку! А уж какой она будет — год — пять — десть или двадцать лет — только Богу известно. Надежды у нас хоть отбавляй, как любви и жажды жизни! И сегодня мы просто рады, что собрались вместе. Что у нас все хорошо.