ящая рядом Саша беспомощно всплескивает руками:
- Смотри, она куда-то тянет очередного ребенка.
- Пусть тянет.
- Вдруг он не хочет играть?
- Мало ли чего он не хочет? Что вообще за мода такая сидеть по углам и стесняться? Так ни карьеру, ни личную жизнь не построишь.
- Наша дочь не знает, что такое скромность, Савелий.
- И слава богу. Что ты так смотришь? Покажем ей потом на примере какого-нибудь затюканного сынишки властных родителей.
Саша закатывает глаза и отворачивается. Иногда мы не сходимся в методах воспитания. Но неправым я себя не считаю. Почему это Виктория Савельевна Исхакова должна вдруг вырасти скромницей? Разве для этого её отец столько работает?
Тем временем, наконец, объявляют посадку. Набегавшись, Вика засыпает в впервые пять минут после взлета, и весь полет мы с Сашей предоставлены сами себе.
Для справки: это наш первый отпуск заграницей. Я не думаю, что Вика запомнит хоть что-то и поэтому не вижу в нем большого смысла. Но я задолжал Саше медовый месяц: когда звал замуж, обещал все на свете, в том числе свозить в Италию на родину Леонардо да Винчи, Микеланджело. Тем более, у меня здесь живут крестники.
За язык никто не тянул. Сашей вновь ждет ребенка, и мы решили, что либо сейчас, либо уж очень не скоро.
- Всё в порядке? - спрашиваю. - Ты выглядишь задумчивой.
- Это ты с самого утра выглядишь задумчивым, и я из-за этого беспокоюсь.
Она отлично меня читает. С этим ничего не сделаешь.
- Иди ко мне.
Я поднимаю подлокотник, и Саша устраивается на моей груди.
- Удобнее?
- Намного. Меня немного мутит, если честно.
- Попросить леденцов? Или что-то посущественнее?
- У меня есть, спасибо. Расслабься хоть немного, я всего лишь хочу немного поныть. И полежать. На тебе.
- Я расслаблен, ной, сколько влезет. Сегодня просто.... забей. Это не имеет значения.
- Я помню про день рождения твоего друга. Но подумала, вдруг ты забыл, не хотела напоминать и расстраивать.
- Я не расстроен. Более того, я прекрасно провожу его, не сомневайся.
- Может быть, тебе было бы комфортнее поговорить с кем-то, кто его тоже знал? Позвонить Раде, например. Поднять бокал вина?
- Я не люблю обсуждать с ней Адама.
- Просто стараюсь помочь.
- Я знаю. - Целую ее руку. - Спасибо. Что было, то было. Праздники для живых, в конце концов.
- Может быть.... мы всё же заедем к Раде в гости? Сколько ты уже не видел крестников? Тебя же приглашали. Нас всех - и не единожды.
- Я думал об этом, но рейс задержали, и теперь вроде как поздновато. Ты же знаешь Раду, она начнет уговаривать остаться на ночь, я терпеть не могу ночевать в гостях.
- Брось. Нам необязательно оставаться у них, тем более, мы заранее забронировали отель.
- Смысл тащить Вику и беременную тебя на такой крюк? Ради пары часов?
- Мы в отпуске, Сава. И мы с радостью сделаем небольшой крюк по родине Ренессанса.
- Хмм.
- Что означает твое хм? Ты не хочешь? Если не хочешь, не поедем.
- Я.... не знаю. Не уверен. Мне неприятно это осознавать, терпеть не могу сомнения.
- А я обожаю сомнения, они напоминают, что ты по-прежнему живой человек, который способен меняться и менять мир. По крайней мере наш с Викой. Сава, я так счастлива, что мы в отпуске! Мне до сих пор не верится. Я очень-очень счастлива, мы летим в Италию! Какая разница, в какой ее части находиться?
- В общем-то да.
- По приезде меня ждет куча работы. Я, кстати, решила взяться за дело того врача из «Эккерт-про». Не совсем мой профиль, но не дает оно мне покоя.
- Хорошо, я тебе его отдам. Дело можно сделать громким, создать прецедент.
- О, да! Ситуация сама по себе вопиющая, и победа будет громкой. Представь, мы добиваемся восстановления репутации врача. Здорово же? Я еще уговорю Алену Евсееву на встречный иск!
Саша эмоционально жестикулирует.
- Жажда крови чувствуется в голосе. А ты ей веришь?
- Ты знаешь, почему-то да. С первой минуты.
Мы молчим некоторое время, и Саша продолжает:
- У нее глаза честные. Не смейся сейчас, я знаю, как это звучит, но я говорю сейчас Савелию-мужу, а не Савелию-адвокату. Я как будто вижу в ней себя почти пять лет назад, свое отчаяние — когда теряешь дело всей жизни. Мне повезло тогда, а ей — не очень. Я хочу ей помочь по-человечески, понимаешь? Вдруг ей никто больше не поможет?
- «Эккерт-про» впрягаются за нее по полной.
- Да, кстати. Удивительное дело — гос больница умыла руки, а частная клиника не боится лезть на рожон.
- Может, там замешает личный интерес?
- Думаешь, у Алены роман с кем-то из руководства клиники?
- Я не знаю. Но на твоем месте обязательно бы выяснил. Потому что любые личные связи, а уж тем более служебные романы, могут изменить ход любого дела. Уж поверь моему опыту.
«ОливСтрой», кстати, проиграли дело. После чего потянулась серия апелляций, где мы уже взяли победу, так сказать, измором.
Впрочем, измор, наглость, бабки или черная магия — способ не имеет значения, главное - результат. Та победа стала важным этапом — теперь, если бизнесу угрожает опасность, в первую очередь думают о Савелии Исхакове. Мне нравится столица, деньги здесь текут рекой.
* * *
Вика крепко спит, пока самолет садится. Не просыпается даже тогда, когда я беру ее на руки и несу к трапу. Мы получаем багаж, вызываем такси... Лишь устроившись в автокресле минивэна, дочь открывает глаза и сообщает, что достаточно отдохнула, и готова к приключениям.
Что ж. Я решаю, что это знак, и называю адрес, который давным-давно скинула Радка. Приключения, так приключения.
Темнеет. Я смотрю на проносящиеся за коном незнакомые пейзажи и думаю о том, что самое сложное в любом решении — это его принятие. Дальше — неизбежно становится легче. В конце концов, мы остаемся один на один с последствиями, которые можно для начала оценить, а потом уже попытаться исправить или смириться. Это куда проще, чем бояться. Страх неизвестности — самый большой стопор.
Радка не обманывала — у них целая фазенда. Огромная территория огорожена каменным, утопающим в зелени забором. На участке несколько строений, ближе всего расположен самый большой, видимо, хозяйский дом.
Пахнет густой зеленью, воздух влажный.
Мы стоим у ворот, я слышу лай Киры и напрягаюсь. Губы против воли растягивает улыбка. Акита Адама лает в двух случаях — либо когда всем грозит страшная опасность, либо от переизбытка чувств.
Держу Вику на руках.
- Собачка. Там собачка! - шепчет она с восторгом.
- Это большая, как мишка, но добрая собачка, - объясняю я. - Её не стоит бояться.
Саша выглядит встревоженной, мы стоим в чужой стране у чужого забора. И я начинаю мучительно осознавать, какая это была глупая идея.
В этот момент ворота распахиваются, и к нам навстречу выбегает (я не ошибся, именно выбегает) Адам, то есть Давид Литвинов.
Конечно, я узнаю его мгновенно, несмотря на тусклое освещение и тот факт, что мы давно не виделись.
И я солгу, если скажу, что мой пульс не ускоряется.
В крови кипит смесь горечи и волнения.
И всё же я намерен вести себя аккуратно - у человека главный праздник. Испортить его — худшее, что можно сделать.
- Савелий! Глазам не верю! Вика, Саша! - восклицает Давид и что-то в его голосе царапает душу.
Что-то острое, горячее, что-то так сильно напоминающее искреннюю радость, что я чувствую себя сбитым с толку.
Кира прыгает вокруг нас и отчаянно бьет хвостом.
- Кира, место! Место! Не бойтесь, ради бога, она просто сильно радуется! - выпаливает Адам.
Сумбурно. Запыхаясь.
Господи.
- Я не боюсь, просто она огромная! - восклицает Саша.
- Саша, как я рад увидеть тебя лично! - восклицает Адам. - Савелий, Вика! Проходите в дом, там Рада, мальчики....
И я понимаю, что происходит — Адам нервничает. Так сильно нервничает, что его волнение передается всем.
- У меня как раз фонарь сломался, ничего не видно. На террасе намного светлее. Вы как добрались? Нужно было предупредить, я бы вас встретил.
- Все в порядке, мы взяли такси, - говорю я. - Но спасибо.
- Вика, иди сюда, - Саша хочет взять у меня дочь, но я качаю головой — в ее положении не стоит поднимать тяжести.
- Мы ненадолго. Едем в отель, решили поздороваться. Тем более, повод. Или вы не отмечаете? - Я вдруг понимаю, что поздравлять Давида с днем рождения Адама неуместно.
- Конечно, отмечаем. По-семейному. Проходите. Правильно сделали.
Он суетится.
Чёрт.
Это так заметно.
Я делаю вдох. В груди начинает печь.
Мы заходим на террасу, потом в дом, где нас встречают Рада, крестники и еще какие-то люди. Полагаю, отец Адама. И его жена.
Убедившись, что акита не снесет ребенка любовью, опускаю Вику на ножки.
- Как же у вас красиво! - хвалит Саша, озираясь.
- Моя жена, Александра. И дочь, Виктория, - представляю я Адаму свою семью.
Мы избегаем смотреть друг другу в глаза. Но я делаю над собой усилие, потому что именно мы приехали в гости. Вторглись на его территорию.
- Очень приятно познакомиться! - Эти его «очень». Адам с любопытством рассматриваю мою маленькую девочку.
Так странно представлять ему своего ребенка. Как будто две части разные жизни столкнулись.
- Саша, ты всех знаешь заочно. Кроме Давида.
- Да, точно. Мне тоже очень приятно познакомиться, Давид. Раду и Рому с Ярославом я регулярно вижу по видео связи. Приветики! А там дальше кто?
- Ура-а-а! - восклицает Рада, подбегает и обнимает сначала слегка смутившуюся Вику, потом Сашу.
А потом и меня.
- Как мы счастливы, - шепчет. - Ты не представляешь себе. Ты себе даже не представляешь.
- Да перестань.
- Я так вас люблю! - сбивчиво.
- Давайте же скорее к столу! - восклицает Давид.
- Мы ненадолго, - объявляю я. - Заехали увидеться...
- Я даже слышать ничего не хочу! Савелий!