— Иногда самые простые решения оказываются самыми правильными. Не думал над этим, Глеб Егорович?
— Всё у тебя просто, Владимир Владимирович, — президент протянул руку за флягой.
— Так я же не про расстрелы.
— А про что?
— Про наведение порядка.
— А расстрелы?
— Заменим штрафными батальонами.
— И куда их направим?
— А ты что, не собираешься восстанавливать границы 1913 года с поправками от 1945-го?
— Э-э-э… Вот прямо всех обратно?
— Согласен, всех не нужно. С остальных мы деньгами возьмём. Готовь коронацию на начало октября.
— Мою коронацию?
— А чью же ещё? Моя состоится немного позже.
Президент собрался что-то возразить, но я остановил его. Силовые линии завопили сигналами тревоги.
— Портал в Кракове!
— Где?
— Прямо в Вавельском замке.
— И что делать?
— Работать, Глеб Егорович. Десантно-штурмовую бригаду взаймы дашь?
— Бери, но не забудь вернуть. Дипломатическое прикрытие нужно?
— Обойдёмся. Работаем, Глеб Егорович.
Минская правда
«Министр иностранных дел Республики Беларусь Пётр Ильич Чайковский вызвал чрезвычайного и полномочного посла Польши для вручения ноты.
Это вызвано многочисленными нарушениями государственной границы Республики Беларусь фрагментами военной техники. Министр заявил о недопустимости подобных действий, квалифицируемых как недружественные.
Так, например, башня танка «Леопард» пересекла государственную границу между Польшей и Варшавским районом Белостокской области Республики Беларусь, и упала на автомобильную дорогу, раздавив автобус с китайскими туристами.
Ещё было заявлено о значительном ущербе, нанесённом экологии Беларуси плотными клубами дыма, образовавшимися на территории Польши, и постепенно надвигающимися на Беларусь. Запах гари чувствуется уже на окраинах Лодзи, Быдгоща, Ужгорода, Бреста и Барановичей.
По мнению экспертов, массовые пожары на военных базах и уничтожение военной техники вызваны последствиями Укро-Польской, Польско-Румынской и Укро-Венгерскими войнами, значительно ослабившими общую военную культуру указанной страны. Те же эксперты отмечают, что Польша, как государство, существует благодаря вмешательству миротворческого контингента Республики Беларусь, лишившего воюющие стороны общих границ.
Министерство сельского хозяйства подсчитывает вероятные убытки от задымления, и готовит иск в Мухоедовский районный суд Российской Федерации. Сумма иска уточняется.»
Глава 17
На следующий день мы были уже в Калининграде. Точнее, не в самом городе, а в аэропорту Жуково, что между Гданьском и Гдыней, в аккурат на границе Калининградской области и республики Беларусь. Когда-то здесь была Польша, но после событий трёхлетней давности сюда вошли белорусские миротворцы, а потом эту территорию отдали России в обмен на Волынь и Закарпатье. Всё равно после войны с применением химического оружия земля пустовала. Нет, на Волыни как раз обошлось без отравы, а вот тут местные инсургенты в междусобойчике случайно сожгли натовскую военную базу с соответствующими последствиями. И все умерли.
Натовцы, естественно, категорически отрицали хранение химического оружия на той базе, но на всякий случай эвакуировались почти в полном составе, оставив небольшой контингент в Кракове для обслуживания ракетных шахт. Испанцев там всяких, греков, хорватов… Кого не жалко.
А мы сидим здесь и стараемся лишний раз не выходить на улицу. Вроде бы и провели дезактивацию, но мало ли…
— Забавная страна, — полковник Михаил Святов поставил чашку кофе на карту Польши. — Старую овечью какашку в степи напоминает.
Вместе с адаптированным под местные реалии именем, барон Мозес Свальбард получил необъяснимые ни с научной, ни с научно-магической точки зрения изменения в характере. Земной воздух повлиял, что ли? Суровый воин, закалённый в десятках крупных сражений и в сотнях тайных операций, вдруг проявил невиданное доселе чувство юмора, поэтичность и образность в выражениях, а так же, как вишенка на торте, умение ругаться на шестнадцати языках, включая экзотичные для России суахили и африкаанс.
Допустим, тот же африкаанс чем-то напоминает всеобщий язык нашего мира, но остальное?
— Это почему же овечья какашка?
— Ну, подумай сам, граф.
— Министр, — поправил я полковника. — Можно, товарищ министр.
— Ага, понял, — охотно согласился он. — Так вот, товарищ министр-граф… Тьфу!
— Не плюй в министра военной энергетики, полковник!
— Извини, Ульдемир. То есть, Владимир Владимирович. Так про что мы?
— Про Польшу и засохшие какашки.
— Точно! Вот лежит такая в степи по колючим кустом, воняет, и никому не нужна. Разве что мухам, да и то, пока не засохнет.
— Не улавливаю мысль.
— Погоди, — полковник назидательно выставил указательный палец. — Вот, значит, не нужна никому, и тут караван из соседней страны. С верблюдами, ага. Животина глупая, писает куда ни попадя, в тот числе и на колючки. А там кизяк сушёный.
— Ну?
— Не нукай, ваше сиятельство. Разбухает, значит, наша какашка…
— Не наша!
— Хорошо, пусть не наша, но всё равно разбухает. И опять мухи и вонища. Так несколько раз — то засохнет, то разбухнет. В конце концов, кто-нибудь в костёр её и приспособит. Вот с Польшей то же самое.
— В костёр?
— И в костёр тоже. После очередного раздела. Оно ведь как, то от моря до моря, то на карте не сразу найдёшь.
Определённая правда в образном сравнении полковника есть. Я немного почитал материалы по истории Польши, чтобы иметь представление о будущем театре военных действий, и тоже обратил внимание на периодические изменения границ этой забавной страны. Порой изменялись до полного исчезновения.
Хотя, чему удивляться? История нашего мира тоже знает много подобных случаев. Ещё в молодости, лет двести пятьдесят назад, сам принимал участие в очередном разделе королевства Свазиленд между Империей, Великим Герцогством Бейяр, и королевством Лимузен. Потом, правда, участвовал в присоединении вышеупомянутых государств, но это уже другая история. Нас же не интересуют рассказы о захолустных провинциях на самом краю цивилизованного мира?
Тем временем полковник Святов убрал кофейную чашку с карты, и ткнул пальцем куда-то в район Кракова:
— Кстати, товарищ министр, а что там за чертовщина со вчерашнего утра творится?
— Ну… как бы тебе объяснить попроще…
— Можно и сложнее, всё же не совсем дурак, — хмыкнул барон. — Твоя работа?
— Вообще-то нет, — я пожал плечами. — Хотя, если посмотреть с другой стороны, своё небольшое участие в этом празднике жизни отрицать не стану. Совсем небольшое участие. Микроскопическое, можно сказать.
— А подробнее?
— Можно и подробнее — они сами всё сделали!
— И всё? — удивился полковник.
— Да, всё.
— Замечательные подробности. Ты настолько красноречив, что ведущие ток-шоу удавятся от зависти.
— Мозес, ты смотришь телевизор?
— По долгу службы. Заодно прикидываю, стоит ли делать отдельную виселицу для каждого канала, или можно будет вешать их по очереди.
— Постой, то странное самоубийство известно телеведущего на прошлой неделе…
— Не угадал. Тот телеведущий повесился сам после проигрыша крупной суммы, полученной от иностранного сутенёра.
— Кого?
— Ну, этого, как его там… от спонсора!
— Ага.
— А чего ага? Представляешь, с жалким каре против моего роял-флэша. И я не мухлевал, представь себе. Пара амулетов на удачу от нашего полкового мага мухлежом не считаются!
— Я тебе про это же и говорю.
— Про что?
— Про удачу. Помнится, я тебе рассказывал про «купол удачливости» над Россией?
— Нет, не помню.
— Это неважно. Ну так вот, теперь эта страна чуть удачливей как сама по себе, так и отдельные её жители.
— Коряво выразился, товарищ министр.
— Но ты понял мысль?
— Да что тут непонятного? Я иду с удочкой на озеро в Кистенёвке, и вместо десятка мелких карасей есть шанс вытащить штук двадцать зеркальных карпов килограмма по три каждый. Правильно?
— Совершенно правильно. Но удача есть величина постоянная, и на весь мир поровну не делится. Если где-то её больше, то где-то, естественно, её меньше. Ты ловишь своих карпов, а в это время где-нибудь у берегов Японии налетает на скалы рыболовецкий сейнер. Я вытаскиваю спиннингом щуку в свой рост, а в далёких тёплых морях мурена откусывает яйца незадачливому ловцу жемчуга. Старушка из деревни Берендеевка вовремя вспоминает про оставленный включенным утюг, а пьяный матросик на авианосце «Рональд Рейган» роняет зажжённую сигару в лужу пролившегося топлива. Вот как-то так.
— Вот кто авианосец спалил.
— Он ещё горит. И это не я.
— Верю, — кивнул полковник. — Это они сами подожгли. А вот где была удача у повесившегося телеведущего?
— Не у него, а у остального населения России. Теперь их никто не станет агитировать за лечение геморроя свежими огурцами.
— Вот оно что!
— А ты как думал?
Полковник ещё раз посмотрел на карту, и рассмеялся:
— А поляки, значит, предлагали лечить простатит с помощью военной техники. Она же не просто так начала гореть и взрываться?
— Их уговорили устроить небольшую провокацию с применением ракет и авиации. Танки попали под раздачу случайно.
— У тебя бывают случайности?
— В жизни всегда есть место тщательно запланированным случайностям.
— Хорошо сказал.
— Я не просто сказал, я это сделал.
Из соображений секретности порталы пока решили не использовать, так что обещанные Глебом Егоровичем десантники прибыли двумя транспортными самолётами только поздно вечером. Естественно, целиком десантно-штурмовую бригаду президент не дал, но и роты со средствами усиления для проведения небольшой операции на чужой территории вполне достаточно. И моих бойцов ещё три десятка. Куда больше-то? Мы же не войну устраивать собираемся.