зработки, справочной службой, наблюдением за иностранцами и вопросами согласования выдачи виз.
— Добрый вечер, партайгеноссе Мацке, — приветствовал я его.
Мацке увидел нас и упал как подкошенный. Я схватился за пистолет, но вокруг была тишина, и вряд ли кто-то стрелял в нашего коллегу.
Мы бросились к нему. Мюллер поднял голову сотрудника на колени, а я стал растирать ему виски снегом. Мацке открыл глаза и снова отрубился.
— Что здесь делает Мацке в это время? — удивился Мюллер. — Со мной его отпуск не согласовывался и почему здесь всё сгорело?
— Эй ты, вставай, — я пнул лежащего Мацке ногой, — или мы тебе наподдаём так, что тебе не покажется этого мало.
Мацке начал шевелиться и вроде бы приходить в себя.
— Господин Казен, — попросил он, — пните меня ещё раз, а то я не поверю, что это вы.
— Что с вами, господин Мацке, как вы оказались здесь? — спросил Мюллер.
— Господин группенфюрер, — сказал Мацке, — ведь вас же похоронили на Кройцбергском военном кладбище Берлина. Ваше тело нашли в августе в здании Министерства авиации, вас опознали по документам на группенфюрера СС Генриха Мюллера.
— Меня? — удивился Мюллер. — Вы с ума сошли Мацке, какой август, какой группенфюрер, что вы несёте?
— Как что я несу? — взмолился Мацке, — Война закончилась пять с лишним лет назад, здесь английская зона оккупации, и я не Мацке, а Михель, мелкий служащий табачной фабрики. Если кто-то узнает, кем я был, то меня посадят лет на десять-пятнадцать. После Нюрнбергского процесса гестапо и СС названы преступной организацией. Всех наших коллег судят и садят по тюрьмам. Кого-то и расстреливают. Пойдёмте ко мне домой. Жена уехала к матери, и я дома один.
Мы пошли в домишко, где размещался Мацке.
— Я, господин Казен, — сказал он, — когда вы исчезли с господином Мюллером, решил податься в ваши края, потому что туда пришли англичане, они всё-таки не такие заклятые наши враги, как Советы, а ваше Либенхалле почти полностью сгорело во время бомбёжки. Нашёл место здесь. Документы у меня были припасены заранее, вот и живу мышкой маленькой.
— Крысы бегут с корабля, — презрительно сказал Мюллер.
— Знаете, господин Мюллер, а вот вы сами куда делись? — непривычным для него тоном заговорил Мацке. — И Борман сбежал из-под суда, и вас бы тоже судили, как и его, и как Кальтенбруннера.
— А Кальтенбруннера-то за что? — спросил Мюллер.
— Так он же после покушения на Гейдриха в июне 1942 года был назначен начальником РСХА, — сказал Мацке, удивляясь, почему мы спрашиваем об этом, так как сами должны прекрасно знать об этом.
— Где было покушение и кто в нём участвовал? — продолжил расспросы Мюллер.
— В Чехии, английские парашютисты-диверсанты, — с расстановкой проговорил Мацке.
— Мацке, налей-ка мне что-нибудь выпить, — сказал Мюллер и грузно опустился на табуретку.
Глава 22
— Что за суд был в Нюрнберге? — спросил Мюллер.
— Международный военный трибунал, — сказал Мацке, — чуть ли не весь 1946-й год заседали.
— И кого к чему приговорили? — спросил Мюллер, и было видно, что он ошеломлён всем происходящим.
Мацке не зря был ответственным за систематизацию всех данных и картотечный учёт. У него всё было разложено по полочкам.
— Гёринга, Риббентропа, Кайтеля, Кальтенбруннера, Розенберга, Франка, Фрика, Штрайхера, Заукеля, Зейсс-Инкварта, Йодля повесили, — начал перечислять он. — Бормана приговорили заочно. Гёринга уже мёртвого вешали. Успел отравиться. Говорят, жена во рту во время поцелуя ампулу с ядом передала. А мне кажется, что это наши охрану купили. Американцы на охране были, а они коммерсанты ещё те. Гессу, Функу, Редеру пожизненное. Шираху и Шпееру по 20 лет. Нейрату 15 лет. Дёницу 10 лет. А вот Фриче, Папена и Шахта оправдали. Оказались ни при чём.
— Ни при чём, — как эхо повторил Мюллер. — И фюрер с Гиммлером и Геббельсом тоже оказались ни при чём? — спросил он.
— Эти сами себя казнили, — сказал Мацке. — Фюрер женился на Еве Браун и они вместе отравились. Геббельс с женой сначала отравили своих детей, а потом их застрелили охранники. Трупы Гитлера и Геббельсов сожгли. Рейхсфюрер решил сдаться англичанам, здесь недалеко. А они заставили его раздеться догола. Вот он и раскусил ампулу, что у него была в коронке спрятана.
— Я так и думал, что этим всё и закончится, — пробормотал Мюллер.
Немного помолчав, он повернулся к Мацке и сказал:
— Пауль, расскажите мне, что произошло после нашего поражения?
— Хорошего мало, — начал рассказ Мацке, — 8 мая англичане, американцы и французы приняли капитуляцию от Кейтеля.
— И французы тоже? — вытаращил свои маленькие глазки Мюллер.
— А потом приехал маршал Жуков, — продолжил Мацке, — обложил всех русскими семиэтажными матюгами и заставил церемонию капитуляцию произвести по новой с участием русской стороны.
— Да, уж русские заслужили то, чтобы ставить свою подпись первыми, — вздохнул шеф гестапо.
— Вот и получилось, что союзники закончили войну до полуночи 8 мая, а Россия закончила войну после полуночи 9 мая, — сказал Мацке. — Если бы на Россию не напали, то мы бы вместе с ней завоевали весь мир.
— Ладно, а дальше что? — подгонял его Мюллер.
— Дальше? — почесал свой затылок Мацке. — Да много чего произошло, может, чего-то и не упомню, а что помню, расскажу. В 1946 году японский микадо отрёкся от своей божественности. Проиграли они войну американцам после того, как те на японцев сбросили две атомные бомбы, разрушив подчистую Хиросиму и Нагасаки. В июне 1945 года была создана Организация объединённых наций и вот в 46-м состоялась первая сессия Генеральной Ассамблеи этой организации. Бывший английский премьер Черчилль после солидной рюмки армянского коньяка в Фултоне в Америке призвал западные страны к борьбе с СССР. От Германии отделили Кёнигсберггэбит и передали её СССР. Те её назвали Калининградской областью, немцев оттуда выселяют и все дома заселяют русскими. Говорят, чтобы прусский милитаризм в Германии не мог возродиться. В 1947 году Индия получила полную независимость от Британии. Генеральная Ассамблея ООН приняла план раздела Палестины на еврейское и арабское государства.
— Еврейское государство в Палестине? — чуть не закричал Мюллер.
— Да, еврейское. В 1948 году евреи официально провозгласили создание этого государства и назвали его Израилем, — продолжил Мацке. — Так, что ещё было в 1948 году? Ага, была первая арабо-израильская война, в ходе которой израильтяне отбили у арабов морской порт Хайфа. И ещё ООН ратифицировала «Конвенцию о предупреждении преступления геноцида и наказании за него». А вот в 1949 году из зон оккупации Англии, США и Франции создали Федеративную Республику Германию, а из советской зоны оккупации создали Германскую Демократическую Республику. В этом же году образовался коммунистический Китай. Советский Союз испытал свою ядерную бомбу. США, Великобритания, Франция, Канада создали блок НАТО для борьбы с СССР.
— Значит, дело Гитлера по борьбе с СССР не умерло? — несколько оживлённо спросил Мюллер.
— Не умерло, живёт, и ещё долго будет жить, — сказал удовлетворённо Мацке — Вот, пожалуй, и всё, если не упомянуть подписание сепаратного Сан-Францисского договора о мире между Японией и рядом государств во главе с США и Великобританией в обход России. Так что, наш фюрер может спать спокойно, его дело находится в надёжных руках.
— Кто к нам нормально относится? — спросил Мюллер.
— Да почти все, группенфюрер, — ответил Мацке, — только сами немцы провели денацификацию и все фашистские проявления пресекают с такой жёсткостью, что и гестапо фору дадут в некоторых вопросах.
— Вот как? — задумчиво произнёс Мюллер. — Немецкий народ против…
— Вот так, группенфюрер, — как эхо отозвался Мацке, — не заслужили немцы таких руководителей.
— Спасибо, Пауль, просветил, — сказал Мюллер. — Пойдёмте коллега Казен, проводите меня на улицу, что-то стало душно.
Я встал, взял Мюллера под руку и вывел на улицу.
— Что скажете, коллега? — спросил меня Мюллер.
— Я это предполагал и кое-что уже знал, бригадефюрер, — сказал я.
— Знали и ничего не сказали? — возмутился шеф.
— А вы бы мне поверили, если бы я что-то вам рассказал такое? — спросил я.
— Пожалуй, не поверил бы, а приказал вас арестовать, — со вздохом произнёс Мюллер. — Что будем делать?
— Если вам достаточно информации, то пора возвращаться домой, — сказал я.
— Как мы это будем делать? — спросил шеф.
— Очень просто, на счёт три вы щиплете за руку меня, а я вас, — сказал я и начал счёт.
Глава 23
Мюллер очнулся первым и толкнул меня в плечо.
— Что-то я задремал, — сказал он, — смотрю, и вы тоже задремали. Как думаете, не пропустить ли нам по рюмочке по случаю Рождества, а то я что-то продрог, как бы не простудиться на праздник?
— Сейчас, бригадефюрер, — сказал я, открыл дверь и попросил фрау сварить нам кофе.
Когда я вернулся с бутылкой шнапса и нарезанной ветчиной, Мюллер сидел в кресле и обнюхивал свой свитер, осматривая его и свои ботинки.
— Вам ничего не снилось на Рождество, коллега Казен? — спросил шеф.
— Снились всякие рождественские истории, — улыбнулся я.
— Давайте выпьем за то, чтобы наши сны не становились явью, прозит, — и мы выпили.
Пережёвывая ветчину, Мюллер внезапно спросил меня:
— Дитмар, о ком я сейчас думаю?
Понятно, проверка. Шеф решил проверить, реальны ли были события, которые произошли с нами в течение нескольких последних часов. Можно включить дурака и сказать, что он думает о Марлен Дитрих, только, как мне кажется, Мюллер поймёт, что я веду с ним нечестную игру.
— О Пауле Мацке, бригадефюрер, — доложил я.
— Налейте ещё, — сказал Мюллер и придвинул ко мне свою рюмку.
По второй выпили молча, и не чокаясь.
— Наливайте ещё, — сказал шеф.
Выпили по третьей.
— Значит, всё это было? — спросил он.