Что делать? Пока непонятно. Вот чего нельзя делать – так это докладывать в Москву. Согласятся и потребуют принятия решительных мер. Прикажут оцепить парой полков НКВД аэродром и устроят на нем небольшой Сталинград. Перебить-то перебьют, если диверсанты ничего не заметят и все-таки сунутся. Но пункт «два» и пункт «три» говорят об обратном. Осторожные… суки. А пяток толковых оперативников-волкодавов были бы здесь весьма кстати. И придут незаметно, и возьмут кого надо без шума. У кого бы их тихо попросить? Хорошо, Тормунов на месте. Надеюсь, осмотрелся и подготовил плацдарм…
Размышления прервал стук в дверь.
– Разрешите? Прибыл по вашему приказанию.
В кабинет вошел Мыртов. Присел с разрешения у стола. Осунулся изрядно. Помят, форма как с чужого плеча, но бодрится. Мелькнула шальная мысль, что ему это не вредно.
– Виктор Владимирович, есть у тебя на примете несколько толковых оперативников? – спросил Васильев.
– Вас интересуют сыскари или скорохваты?
– Скорее, вторые. Уже горячо, надо брать.
– Вчера встретил старинного знакомого, Вовку Шустрого. Извините, старшего лейтенанта Быстрова. Лучший с нашего курса по оперативной стрельбе. У него два сержанта – голыми руками медведя задушат.
– Из фронтового управления?
– Так точно!
– Хорошо… Вот такие как раз и нужны. Хочу предложить подходящую для их квалификации задачу, но командовать будешь ты, потому что это твоя вотчина.
– Слушаю вас, Николай Ульянович…
В последние дни маршруты Беса сильно сократились: КП – капонир – столовая – иногда свой блиндаж. По три-четыре взлета за день – только у него. Некоторые летчики вылетали и по шесть раз. Иногда засыпали, не вылезая из кабины. Уже не так радовали свои победы, как то, что гвардейцы генерала Баданова ворвались-таки в Тацинскую и намотали на гусеницы полсотни «юнкерсов» и «хейнкелей». Этой победе радовались, как своей.
– Лучшее ПВО – это танки на чужом аэродроме, – шутили летчики.
Про свои победы напомнил командарм. Поздравил полк с присвоением звания Гвардейского, вручил знамя, многочисленные награды, кубари Нигматуллину и еще двум сержантам и пожелал «Так держать!».
После официоза спросил Бессонова:
– Комдив докладывает, что у тебя в полку почти у всех больше пяти сбитых.
– Так точно, товарищ генерал.
– Даже если считать, что половина – твои, это…
– Это – досужие разговоры…
– Не перебивай начальство, конспиратор хренов! Это значит, что у тебя полк асов! Быть тебе отныне Гвардейским полком асов!
– Благодарю за такую высокую честь.
– Это тебе спасибо. От души. Командующий фронтом, когда узнал, к кому лечу, приказал передать благодарность. Думаю, и Баданов, когда вырвется из окружения, скажет свое слово… За приглашение – спасибо. Мы с комдивом полетим, а ты со своими отметь, как положено. На сегодня небо для тебя закрыто. Дай людям вздохнуть, а то у многих, вижу, только глаза остались. Совсем не кормишь?
– Не лезет перед боем, сами знаете…
– Я все знаю, но сегодня прощаю.
– За нами не ходи, сами до самолета дойдем. Надо успеть засветло. Иди, офицеры заждались в столовой.
– С удовольствием, товарищ командующий.
Бессонов зашел на КП и уже там услышал, как взлетел «Иван» командующего. Вслед за ним два «Яка». Вопросительно посмотрел на НШ.
– Пусть проводят… Береженого бог бережет…
– Спасибо, у меня совсем из головы вон. Пошли, офицеры ждут.
Бессонов вздохнул. Командиров всех степеней гораздо больше напрягает визит начальства, чем любая, самая сложная задача. Улетели, наконец можно расслабиться. Однако не угадал…
– Разрешите обратиться, товарищ подполковник, – услышал Бес, когда они с начальником штаба направились в столовую. Оглянулся. За спиной стоял Тормунов. Как всегда, возник словно ниоткуда.
– Василий! Здравствуй, дорогой. Давно тебя не видел. Как дела?
– Давайте отойдем… Понимаю, у вас праздник, но прошу пять минут.
Бессонов попросил начальника штаба:
– Михаил Юрьевич, передайте – буду через десять минут. – После этого повернулся к Тормунову. Почувствовал неприятный холодок внизу живота, как перед вылетом. Ничего хорошего от этого разговора не ждал. – Говорите…
– Акция сегодня. Абвер никак не угомонится. Ищут вас, заодно хотят отомстить за Тацинскую. Знаю кто. Знаю где. Не знаю – полный состав группы и когда именно. Вы ждете поздравлений от местных?
– Нет. Хотя из сегодняшнего мероприятия никто особого секрета не делал.
– Едут. Две подводы. Шесть человек. На подходе к аэродрому их встретил ваш боец из роты охраны. Что-то быстро переговорил с «колхозниками» и огородами рванул обратно. Я за ним неделю наблюдаю. Те еле ползут. Поят лошадей, перепрягают. Ждут, наверное, чтобы стемнело. Охранению доложили, что везут гвардейцам подарки. Хотят ввалиться прямо к вам на мероприятие. Этот охранник сейчас на посту у входа в столовую. Неплохо подстраховались? Даже часового снимать не надо…
– Так?
– Мыртов здесь, с ним трое скорохватов. Мастера быстротечных огневых контактов…
– Я не видел…
– Надеюсь, никто не видел. Прибыли с командующим, но выгрузились тихо. Сейчас блокируют столовую.
– Помощь нужна?
– Соберите всех. Дверь входную подпереть. С кухни аналогично. Ящики с песком на окна уже поставили. Начнется стрельба – вырубить свет, всем на пол и лежать тихо. Команда на выход – «Посылка упакована!».
– Как-то аппетит пропал…
– Насколько я вас знаю, появится. Удачи!
– Это вам ни пуха…
– К черту! Пошел встречать…
Лейтенанта абвера Волкова (по последнему заданию ефрейтора Ажбашева) бил озноб. Не столько от холода, хотя мороз явно за двадцать, сколько от нетерпения и мандража. Слишком многое лично для него поставлено на карту. Когда полгода назад в Берлине в офицерском кафе обмывали его Железный крест и первое офицерское звание, он познакомился с легендой абвера обер-лейтенантом Мюллером. Странно было услышать от него комплименты по отношению к врагам рейха.
«Среди русских, несмотря на расовую неполноценность, встречаются примеры выдающегося воинского мастерства. Я не о мужестве и легкости, с которой они расстаются с жизнью. Бараны тоже легко идут на заклание. Меня удивляют проявления у некоторых настоящего искусства. Вы, мой друг, относитесь к этой редкой категории…»
Это было сказано в присутствии нескольких старших офицеров. Донской казак Петр Волков покраснел, ибо комплимент очень походил на оскорбление, но сдержался и только спросил:
«У вас, господин обер-лейтенант, есть еще конкретные примеры?»
Тогда-то впервые и прозвучала фамилия Бессонова. Спросил, только чтобы не показаться невежливым:
«Чем же он так насолил фюреру?»
«Скорее Герингу. Сбил над Ростовом несколько асов из его личной эскадрильи. Такие преступления не прощаются».
«Уверен, не сегодня завтра его собьют орлы Голланда».
«Пробовали… Безрезультатно. Разбомбили аэродром, выжил. Работала наша группа. Безрезультатно…»
«Доверьте мне», – неожиданно даже для себя предложил Волков.
«Вижу, господин лейтенант, фюрер не ошибся, наградив вас Железным крестом. Я доложу шефу о вашей готовности. Тем более это, кажется, ваши родные места?»
«Точно так, господин обер-лейтенант. Найду и задушу собственными руками…»
Через месяц после этого разговора он уже был в роте охраны истребительного полка, однако с Бесом разошелся буквально в пару дней. Чтобы внедрение не было напрасным, вел разведку, изучал распорядок, особенности подготовки летчиков и самолетов к вылету. Удалось «приземлить» лучшего аса полка майора Павлова. Жаль не наглухо… Попутно завербовал зама роты охраны, тот снабжал информацией и прикрывал.
С неожиданным появлением Бессонова в полку сильно «пригорело» из-за патронов. Пришлось экстренно исчезнуть. Но недалеко. От двоих своих агентов регулярно получал донесения. Они не радовали. Тренируются, как будто первый раз самолеты увидели, летают на боевые, сбивают, возвращаются… Три благодарности в приказе Верховного. За месяц сделал полк Гвардейским. В Берлине и так катастрофу Сталинграда воспринимали как национальную трагедию, вспомнили его обещание и возбудились не на шутку. Канарису пришлось согласиться, что его группу, давно работающую по этому объекту, усилят головорезы из «Бранденбург-800».
Не идет из головы вчерашнее появление на базе обер-лейтенанта Мюллера. Такого никогда не было, чтобы руководитель «Валли-2», целого отдела абвера по разведывательно-диверсионной работе против Красной армии, пожелал лично убедиться в готовности групп к реализации. Прибыл верхом с двумя местными. Внешне ничем от них не отличался, только морда не плоская и глаза пошире. Часового придушили так, что не пикнул. Ввалились, как снег на голову. Матерый волчара! Переговорил со всеми, проверил каждую деталь, уточнил взаимодействие. «Стрельба до срока – провал! До выхода на главную цель работать только ножами!» Лично участвовал в налете на рыбацкую артель. Ажбашева заставил приклеить эту дурацкую бороду. Сказал, что его приметы в тылу фронта у каждого оперативника. Намекнул на свои особые полномочия, наобещал от имени руководства вагон и маленькую тележку. Несколько раз повторил про «личную просьбу» Геринга. Можно подумать, что вчера с ним кофе пил…
Как пришел неожиданно, так и исчез, растворившись в ночи. День прошел в сборах и подготовке. Проверили маршрут. Выдвижение начали после обеда.
В условленном месте Ажбашева ждал его подручный из роты охраны. Запыхался, глаза бегают, видно, что боится. Доложил обстановку:
– В полку все тихо. Начальство улетело. Пьянка по поводу вручения Гвардейского знамени в столовой в 19.00. Моя смена с 18.00 до 20.00.
– Проверки?
– После 18.00, как правило, не бывает.
– Тогда успокойся. Все будет в лучшем виде. Акция в 19.15. К этому времени все уже соберутся, а для перекура еще рано. Сигнал тревоги – опусти «уши» у шапки. Исполнительная команда – «Пошли!». Мы заскакиваем вовнутрь, а ты обеспечиваешь, чтобы нам никто не помешал. Вопросы?