Неожиданно взвыла сирена воздушной тревоги…
Дежурный послушал телефон и доложил:
– До 20 «юнкерсов» в десяти минутах. Вторая в готовности по ракете…
– Запускай!
Влетел начальник штаба. Бессонов на ходу:
– Первая «По самолетам»! Третья тоже! Я с первой!
Бес бежал к капониру, в висках билась мысль: «Только бы успеть!» Его обогнал Мелешко. Видел, как пошла на взлет вторая. Хренов стоял у самолета, придерживая лямки парашюта. «От винта!» Запустился… Ну, давай, грейся скорей! Пока не закрыл фонарь, слышал не только себя, но и нарастающий гул… Хрен, колодки! Покатил, в воздухе доберу…
Видел, как силуэты «юнкерсов» наплывали с юга… В шлемофоне уже пульсировал бой… Похоже, вторую эскадрилью связали «мессеры» прикрытия… Мотор наконец вошел в режим… Тогда «шпоры и вперед!».
– Я – «Бес!» Расходимся!
Сам с набором высоты в лоб снизу ведущему. Уклоняясь от осколков, все же заметил, что по правому аналогично отработал ведомый «Гамлет». Тот качнулся в сторону, зацепил крылом лидера, дымя и кувыркаясь, оба пошли к земле.
– Первая, только по «калекам»! «Гамлет», молодец! Не лезь вверх, там «худые»… Еще раз снизу! ПКБэСНБэ!
– Пошли гадить, суки! – отреагировал Мелешко, когда из «юнкерсов» посыпались бомбы. – Нет, так не уйдете, мы проводим! Гасите, мужики, всех!
Когда пикировщики отвернули, Бес приподнялся вверх, увидел, как три пары долбят отходящие к линии фронта «юнкерсы», два десятка истребителей кружат на виражах, поливая друг друга свинцом, полдюжины парашютов висит в воздухе.
– Бес, справа от солнца на нас заходит пара «худых».
– Понял, «Гамлет». За мной! Внизу разбегаемся! Теперь я влево, ты вправо! Заходим! Твой, что внизу! Лови за хвост! Куда?! Не нравится?! Лови, сука! ПКБэСНБэ! Ты как, «Гамлет»?
– Крутится, сволочь, не подпускает!
– Повиси за ним, я сейчас!
Как Бес рассчитал эту траекторию, он на земле не смог объяснить «Гамлету», но чисто интуитивно закрутил вираж, после которого через несколько секунд немецкий пилот, пытавшийся сбросить прилипший «хвост», оказался прямо в его прицеле. Рявкнула пушка в унисон с пулеметами, и потерявший полкрыла «Мессершмитт» волчком закрутился к земле. ПКБэСНБэ!
Еще раз вверх. Еще раз осмотрелся. Спина мокрая, но на душе огромное облегчение. Он знал и видел, что могут сделать с аэродромом такие гости. Не угадали! И не угадают больше. Фронт рядом, одна дежурная пара в воздухе – закон! Первая парами возвращается с запада, Лопатин собрал своих в круг, считает. Немцев не видно.
– Я – «Бес», «Лопата», домой!
– Я – «Лопата», Горбова нет!
– Он что – без связи?
– Так точно… В круговерти потерялся…
– Едрит твою!
– Я – «Волк», наблюдаю ракету с земли… Пойду проверю… Нашел! Это он! Самолета не вижу, а он около парашюта скачет, машет руками. Живой!
– Я – «Бес», «Мародера» на старт! «Волк», уточни координаты и повиси пока, держи визуальный контакт. Все домой! «Гамлет», подстрахуй «Волка».
Заходили на посадку одновременно и первая, и вторая. Попарно, четко, как на параде. После приземления сразу отруливали в свои капониры. Бес домой не торопился, проследил, как сели его летчики, сделал большой круг в ожидании, не появится ли кто еще на горизонте. Горизонт был чист, но внизу два немецких «костыля» подбирали своих сбитых. Бросил истребитель вниз, прошел на бреющем, четко видел и кресты на крыльях «хейнкелей», и разбегающихся летчиков, но выстрелить не смог. «А грамотно сработали фрицы, просчитали, что при налете на аэродром истребительного полка потери неизбежны, и сразу подключили группу эвакуации. Умно! Самим не грех взять на вооружение. А сбитые? Они уже не мои, пусть пехота разбирается», – успокоив себя этой мыслью, Бес пошел на посадку.
– Ни единой бомбы по аэродрому! Ближайший отбомбился километрах в трех. Вы просто молодцы! – это первое, что пробасил Хренов, помогая Бессонову снять парашют. – Думал, опять расхреначат, как прошлый раз, а тут – дудки!
– Что значит вовремя предупредили, и вторая почти в воздухе была.
– Паша, я первый раз воочию наблюдал работу полка… Я прямо… Одно дело рассказывают, а тут! Я тебя после первой атаки потерял, но теперь знаю, что значит сквозь потоки свинца… Дай обниму!
– С удовольствием, дружище!
Обнялись, похлопали друг друга по спине. Бессонов вполглаза наблюдал, как Лопатин и Мелешко принимали доклады от летчиков. Ото всех валил пар, но лица возбужденные и радостные. А Хренов, наоборот, отстранился и насупился.
– Разрешите обратиться, товарищ командир?
– Ты чего? – не понял Бессонов.
– Сколько сегодня сбили?
– Три… нет, четыре, а что?
– Это только за один вылет! Не знаю, как у вас, летчиков, а у механиков авторитета у того больше, на чьем самолете больше звезд. У всех минимум по три, у кого за десять, а у меня ни одной! Заметь, не у тебя, а у меня! Посмеиваются: у тебя, может, краски нет? Достал Мародер!
– Хотел сказать, не в звездах счастье, но не буду. Рисуй на здоровье, но только то, что будет с завтрашнего дня…
– Вот уж дудки! Чтобы у Беса было меньше, чем у Мелешко? Даже не смешно!
– Добро, рисуй, раз у тебя других забот не осталось, – сказал Бессонов и направился на КП.
Не знал он, чем это закончится…
По дороге его догнал Давлетшин.
– Разрешите получить замечания, товарищ командир.
– «Юнкерса» завалил мастерски. Уважаю. Только не понял, почему не со своим звеном? НШ приказал?
– Вы сами сказали, чтобы воевал за себя и за Рената. Сегодня за него…
– Добро. Спасибо, «Гамлет». Я бы и дальше не против с тобой летать, но хочу поручить тебе другое задание.
– Выполню все, что прикажете.
– Приказываю принять под командование первую эскадрилью.
– Кому? Мне?! А майор Мелешко?
– Игорь Семенович назначен командиром полка. Завтра улетает.
Давлетшин остановился. Такого он явно не ожидал. И вновь потерял над собой контроль:
– Спасибо, «Батя»… извините, товарищ подполковник. Не подведу…
– Знаю. Поэтому буду ходатайствовать. Найди Мелешко, у вас пара часов на передачу дел и должности.
На командном пункте начальник штаба встретил с докладом:
– Вернулись все, кроме Горбова. Трое с пробоинами, но не страшно, няньки заштопают. Мародер уже подобрал и возвращается назад. Одиннадцать «юнкерсов», три «мессера». Ни одной бомбы по аэродрому.
– И это еще Карпов не успел своего слова сказать! – присутствующие заулыбались. – Спасибо! Руденко, нянькам час, и кони запряжены! Комэски, тщательный разбор! Проанализируйте, как потеряли Горбова… Я понимаю, собачья свара, но это – прокол… НШ, с завтрашнего дня охрана аэродрома с постоянной парой в воздухе! Комиссар, задачу на ухо прошепчу. Все! По рабочим местам!
Комдив, нет чтобы похвалить, так он еще и собак спустил:
– Сам чего вылез?!
– В воздухе две эскадрильи. Где мое место? Или, по-вашему, под бомбами мне было бы безопасней.
– Сказано с земли, значит, с земли… Четырнадцать, говоришь? Молодцы! Будут знать, к кому полезли! Ты на место Мелешко кого планируешь?
– Лейтенанта Давлетшина.
– «Гамлета»? Не слишком молодой?
– Отвечаю.
– Тебе видней. Представление на него и на отличившихся сегодня.
– Завтра сделаем. Сегодня планирую проводить Мелешко.
– Обязательно. Молодец. Получи подарок: Павлов из госпиталя сбежал! Рвется в полк. Просится к тебе штурманом полка, врачи пока летать запретили. Примешь?
Теплая волна накрыла Бессонова с головой. Голос зазвенел:
– С радостью. Спасибо от души. Вот это подарок так подарок! Я в долгу.
– Ты еще за старые долги не рассчитался, но не боись, я все записываю…
По случаю позднего времени знамя принесли в столовую. Бессонов с удовольствием наблюдал, как его летчики провожали комэска-раз. Искренне, душевно, по-русски – как провожают друга и командира.
Поднялся Давлетшин:
– Никогда не забуду, что вы, командир, сделали для меня. Не умею говорить… Храни вас господь…
Мелешко ответил:
– В качестве алаверды – я, «Гамлет», ухожу со спокойной душой. Эскадрилья в надежных руках. Удачи тебе!
Бессонов обратил внимание, что тостов было много, но ни одного хмельного за столом.
С морозным воздухом в столовую неожиданно ввалились Горбов и два заклятых друга – Хренов и Охрименко. Пилоты радостно загалдели, жали руку, хлопали по плечу. Лейтенант сделал движение в сторону командира полка, но тот жестом остановил и пригласил его за стол. Летчики подвинулись, подоспели официантки с приборами. Хренов передал напутствия Мелешко от нянек, а Мародер вручил подарок. Когда только успел?
– Нэ знаю, що вам там дадуть… Алэ хай з вамы завжды будэ наш «Як».
У Мелешко на глазах предательски блеснули слезы. Прижал к груди великолепный макет самолета, на котором был четко прорисован его номер и 16 звездочек на фюзеляже.
– Товарищи офицеры и старшины… Я словно не из полка ухожу, а из семьи… Простите, если что не так… Не знаю, что будет… Никто не знает… Но то, что я вас никогда не забуду, можете не сомневаться. Спасибо за все!
Охрименко подошел к командиру и что-то прошептал на ухо.
– Веди сюда!
В столовую под конвоем бойца охраны вошел немецкий летчик. Бледный и худой, совсем мальчишка. Рука выше локтя перетянута жгутом, ниже порван и окровавлен комбинезон. Жмурясь от яркого света, он со страхом осмотрелся вокруг.
– Мы вже с Горбовым йихалы, бачымо, идэ…
– Отстреливался?
– Нееее… Гляньтэ на руку!
– Ваше имя, звание и полк? – обратился Бессонов по-немецки.
– Ганс Клешке, фельдфебель, бортстрелок 8-го авиакорпуса 4-го Воздушного флота, – четко, вытянув руки по швам, доложил пленный.
– Кто ваш командир?
– Карл Фицнер.
– Знаменитый Фицнер! Где он?
– Его подобрал Hs-126.
– А вас почему не подобрали?
– Там было только одно место… Хотели уместиться вдвоем, но на взлете были атакованы кем-то из ваших. Мог легко добить, но почему-то не стрелял. Может, боезапас кончился… Я выскочил и упал в яму. Когда встал, они уже пошли на взлет…