– Спасибо, папа. Я так ждал тебя!
– Вижу, – Бессонов полез в карман, достал сверток и протянул сыну. Тот взял подарок, но разворачивать не стал, только сильнее прижался к отцу. Павел огляделся. – Не пойму, что же остальные?
Словно кто-то специально ждал окончания первой части встречи, и как только она завершилась, створки ворот плавно поехали в разные стороны. Из ангара дружно высыпали испытатели, няньки, рабочие. Пока длились приветствия, восторги и объятия, кто-то без разрешения залез в кабину, дружно затолкали самолет в ангар.
Косых по-хозяйски осмотрел самолет, внимательно пересчитал звездочки и просто засветился счастьем.
– Ни одной пробоины! Я же говорил – заговоренный!
– Постучи по дереву, шалопай, – осадил его стармех Афанасий Петрович.
Но Сашку понесло, и он, наклонившись на ухо к наставнику, прошептал:
– Разве беса можно сглазить?
– А по шее?
– Вы о чем? – Бессонов услышал угрозу и повернулся в сторону механиков.
– Мы, Павел Григорьевич, о своем… Кстати, не хотите перекусить с дорожки?
– Спасибо, сыт, – ответил Бессонов.
– Товарищ полковник, вы просто обязаны позавтракать после перелета, – взял инициативу в свои руки Вишневский. – Остальные ваши пилоты уже в столовой, не волнуйтесь. Их Курочкин проводил.
Его тон не допускал возражений. Только сейчас Бес понял, где Александра, и как же он на самом деле проголодался.
Лишь на третий день Бессонов попал к директору завода. Соломоныч по-прежнему фонтанировал энергией и не скрывал радости от встречи.
– Вам очень идут полковничьи погоны, – вместо приветствия проговорил он, – искренне рад и поздравляю. И с полковником, и с Героем. – И почти без перехода: – Посмотрели, Павел Григорьевич, «тройку» в воздухе? Что скажете?
– Первые ощущения – здорово! Что-то напрягло, но пока сам для себя не сформулировал…
– 732 замечания устранили! 732! Вы представляете?
Директор сел за свой стол, и только сейчас Бес понял, как непросто дались Израилю Соломоновичу эти полгода. Появились морщины и дополнительная седина. На этих отнюдь не богатырских плечах лежал такой груз ответственности, что не позавидуешь. Разложил на столе какие-то таблицы. Жестом пригласил Бессонова посмотреть.
– Я тут для себя небольшую статистику веду. На обеспечении завода 36 полков. 28 воюют на фронте. На 3 поставили за три месяца три комплекта самолетов, на 11 – два, на 8 – полтора, на 5 – комплект и только в полк Бессонова – всего 6 самолетов! 6 самолетов у меня гробит учебный полк в глубоком тылу. Сначала думал, командование придерживает, бережет… Запросил по сбитым, оказалось, у вас в три раза больше, чем у следующего по списку полка. Спрашиваю: как?
– Везет, наверное.
– Я серьезно, Павел Григорьевич. Неужели это все ваша «школа чертей», о которой мне с таким восторгом рассказали ваши летчики?
– И она в том числе. Это база. Вы знаете, какой налет курсантов люфтваффе? 200 часов! А мне лейтенантов присылают с налетом 8—12 часов! Что он может в бою? Поэтому и гибнут ребята в первых же вылетах. Не от хорошей жизни держу на земле, выкраиваю из того, что есть, и учу. Это важно, но…
– Говорите, не стесняйтесь.
– Мы катастрофически отстаем в тактике и управлении. По-прежнему связь – слабое звено на всех уровнях. Меня держат на командном пункте, а что я там вижу? Ничего! Хорошо, если в потоке мата и стрельбы могу о чем-то догадаться и вставить пару слов.
– Ваши пилоты говорят, что вы не очень-то засиживаетесь на земле…
– … за что регулярно получаю по голове. Воздушный бой скоротечен, опоздал с решением и командой на десяток секунд – провалил задание. Хуже того, потерял людей.
– Что надо?
– Хорошие станции на 100 процентов самолетов. Пару «По-2» в штат. Подвижной пункт управления, чтобы командовать с него поближе к району применения. Усилить звено ремонтников. Да я много чего хочу, а что толку?
– Про «По-2» не понял…
– Эвакуация сбитых. Фрицы своих не бросают. Мы третьего дня Карла Фицнера завалили. Знаменитый стервятник. В двенадцати километрах от нашего аэродрома на парашюте сел. Пока чесались, его Hs-126 – легкий разведчик – подобрал.
– А соседи, комдив разве не могут помочь?
– У соседей свои задачи, у комдива тем более, а у меня летчик, скажем, висит на стропах, хорошо, если не ранен и на нашей стороне фронта. Этажерка сядет на платок, с него и взлетит. Полчаса, здоровый или раненый, но уже у себя в полку.
– Растете, Павел Григорьевич, рад за вас. Понимаю, откуда у ваших успехов ноги растут. А толк будет. Сегодня не 41-й. Техники даем, только умело используйте. Огромное вам спасибо, дорогой…
– Это я вам привез поклон и огромную благодарность от полка за поистине царский подарок. Этот день золотыми буквами вписан в историю полка.
Было видно, что Левину приятны слова Бессонова. После небольшой паузы он сказал:
– Мой подарок – для души, а вы помогаете дело делать. Меня на последней коллегии наркомата в хвост и гриву: «Небоевые потери, низкое качество, на одного «мессера» три «Яка» надо, зря хлеб едим…». Ну, думаю, сейчас потребуют партбилет на стол и выведут под конвоем… Встаю и выкладываю последний довод: «Все зависит, в чьи руки попадает изделие. Один на взлете или посадке разобьет, другой десяток фрицев завалит и ни одной потери. Посмотрите на полк Бессонова!» Показал статистику, для многих неожиданную. Сначала в один голос – не может быть! Потом убедились, успокоились, пошел конструктив. Так что, дорогой Павел Григорьевич, я вам гораздо большим обязан!
Беззвучно с подносом вошла секретарша. Поставила чай, сахар, печенье. Так же тихо удалилась. Бессонов воспользовался паузой:
– Как мои? Не подводят?
– Наоборот! Александра Васильевна не только певунья, но и большая умница и труженица. Летная столовая у меня образцовая. А Иван – звезда на заводе! Два раза выступил на концертах и завоевал сердца всех без исключения. Правда, в последнее время что-то захандрил.
– Даже вы заметили… Уже разобрались. Более того, думаю, у него появился настоящий друг. У пацанов знаете как, сначала надо подраться до крови, потом – дружба на всю жизнь.
– Это правда, – Левин, словно выбирая слова, продолжил: – Пал Григорьевич, у меня просьба – пока вы здесь, поживите в моем гостевом номере. Там две комнаты, кухонька… На 9 метрах в общежитии вам втроем тесновато.
– Спасибо. Кому сейчас легко?
– Согласен, но могу я хоть чем-то отблагодарить вас… князь?
– ???
– Не удивляйтесь. Начальник Особого отдела завода не зря свой хлеб ест. Это моего отношения к вам не меняет. Просто знаю, ценю и горжусь…
– Тронут. Позвольте посоветоваться с женой?
– Безусловно. А сейчас, дорогой Павел Григорьевич, простите, через минуту у меня производственное совещание. Через два дня жду от вас восьмисотые замечания по «тройке».
Два седовласых мужика без лишних слов пожали руки, и каждый пошел делать свое дело. Цели определены, сроки обозначены. Что еще надо? Однако господь имел свои планы, и встреча состоялась гораздо раньше.
– Спасибо, любимый. Пусть в тесноте, но в общежитии мы – дома. Тем более у нас сегодня гости, – ответила Александра, когда за обедом услышала приглашение Левина.
Бессонов хоть и чувствовал себя в общаге не совсем в своей тарелке, виду не подал. Только спросил:
– Кто?
– Свои, ты их не знаешь.
– Может, купить чего-нибудь к столу?
– Обязательно. Сам не ищи, попроси Птаху, он знает, где и что можно найти в городе, – инструктировала мужа Александра, провожая до двери столовой. Она была потрясающе красива сегодня, но специально напускала строгость. Словом, на работе предпочитала держать марку. Она тут начальник или кто? – Сам лучше отдохни. Сколько сегодня летал?
– Только четыре раза. Я не устал, наоборот, мне в радость, тем более «тройка» действительно хороша!
– Тогда беги в свое гнездо, но к восьми будь дома как штык!
– Слушаю и повинуюсь, моя госпожа! – Бессонов решил подыграть, поклонился, взял руку жены и поднес к губам.
– Тихо ты… Люди кругом… – зарделась Александра и оглянулась по сторонам.
– На глазах у всего полка не стеснялась, а тут вдруг…
– Да иди уж…
Все нравилось Бессонову: и люди вокруг, и дело, которым он занимался, и особенно близость жены с сыном. Если бы не беспокойство о полку. Как они там без него?
– …«Гамлет», у тебя на хвосте пара «худых»! Только не вверх! Уходи вправо, я сейчас!
– Понял, «Лопата»!
– «Гамлет», не могу стрелять, слишком близко… По команде «три»! Резко влево…
– Готов.
– Раз! Два! Три! – Почти одновременно ударили пушка и пулеметы Лопатина. – Поймал, сука? Не нравится?!
Один «мессер» пошел к земле, второй отвалил. «Лопата» пристроился к «Гамлету».
– Где твой?
– Молчит. Отвалил при первой атаке…
– Я – «Мыло», Резо сбили, когда вы выходили на «лаптежников».
– Открылся?
– Не видел… Наблюдаю четверку «фоккеров» у вас на два часа.
– Я – «Гамлет». Вижу. Атакую!
– Я – «Береза», отставить прикрытие. На подходе пикировщики. Займитесь ими! – это командовал с КП Павлов.
– Я – «Лопата», понял. Почему ПАНы молчат?
– У них основная забита. Работают на запасной.
– «Гамлет», «Мыло»! За мной!
В таких боях приходилось жалеть, что нет глаз на затылке. Увлекшись атакой, «Гамлет» не заметил, как срезали его ведомого. Сейчас, заходя на «калек», нельзя выпускать из виду «фоккеров». А как не упустишь, когда и «юнкерсы» идут плотным строем и, отстреливаясь, создают стену из свинца? Решают не секунды, а мгновения.
«Как же легко все получалось у Беса, – подумал Гамлет. – Где вот он сейчас?»
А Бес, нагруженный свертками, шел в это время к общежитию. Он предполагал увидеть в своей комнате всего несколько незнакомых человек, но на составленные столы человек на тридцать наткнулся еще в коридоре. Вокруг них сновали женщины, нося с кухни наполненные разной снедью тарелки. Оттуда же выскочила и Александра: