Эта встреча была непривлекательной по целому ряду причин. В свете частых антиамериканских заявлений Садата в 1971 и 1972 годах Каир не казался перспективным местом для переговоров. Кроме того, визит Хафиза Исмаила в Вашингтон состоялся спустя всего месяц после подписания Парижского соглашения об окончании войны во Вьетнаме. Примерно в то же время Никсон пообещал премьер-министру Израиля Голде Меир, что очередные переговоры с Израилем по ряду вопросов, казавшихся столь неразрешимыми, состоятся только после предстоящих израильских выборов, назначенных на конец октября. Очевидной целью Садата было привлечение Соединенных Штатов к созданию нового ближневосточного соглашения на существующих арабских условиях, которое начиналось с безоговорочного отхода Израиля к границам 1967 года в качестве прелюдии к переговорам о признании Израиля. Советы не смогли добиться этого результата для Насера, а ряд арабских лидеров, которые не смогли добиться этого силой, отказались добиваться этого путем диалога.
Основная проблема преобладающего арабо-израильского мирного процесса заключалась в том, что обе стороны требовали безоговорочных уступок в качестве условия для начала переговоров. Арабские страны требовали, чтобы Израиль согласился вернуться к границам довоенного 1967 года; Израиль настаивал на прямых переговорах, от которых его противники отказались на том основании, что это означало бы признание.
Несмотря на эти препятствия, Никсон все же согласился на предварительную беседу с Хафизом Исмаилом. На встрече, которая состоялась 23 февраля 1973 года, Исмаил ясно выразил то, что подразумевало изгнание Садатом советских войск: Египет готов нормализовать отношения с Соединенными Штатами. Никсон подтвердил свое намерение добросовестно изучить эту возможность, а в заключение резюмировал свое понимание трудностей переговоров по Ближнему Востоку как "непреодолимая сила встречает непреодолимый предмет". Он предположил, что урегулирование должно будет удовлетворить как требование суверенитета Египта, так и императив безопасности Израиля. Однако, учитывая то, что он назвал "пропастью между сторонами", он счел разумным придерживаться поэтапного подхода, искать промежуточные и частичные решения, а не пытаться достичь всеобъемлющего урегулирования (хотя и не исключая категорически последний вариант).
В соответствии со ставшей стандартной процедурой Никсон подчеркнул, что фактические переговоры должны вестись через офис советника по безопасности и что мы с Исмаилом должны немедленно приступить к ознакомительной фазе - и действительно, наши беседы начались на следующий день. Чтобы продлить беседы и подчеркнуть их неформальный, конфиденциальный характер, они проходили в частном доме в пригороде Нью-Йорка.
В ходе наших переговоров Хафиз Исмаил повторил то, что уже говорил Никсону: что Египет устал от ситуации "ни войны, ни мира" и что Садат готов восстановить дипломатические отношения с Соединенными Штатами. Он призвал Соединенные Штаты активно участвовать в мирном процессе, отступив от установленных арабских условий лишь в том, что подразумевал готовность изучить возможность заключения сепаратного мира на основе полного ухода Израиля. Придерживаясь предложенного Никсоном поэтапного подхода, я обрисовал некоторые детали того, как это может сработать.
Я отметил, что это был значительный отход от методов, которыми до сих пор характеризовалась ближневосточная дипломатия. Преобладающий подход к ближневосточному миру был всеобъемлющим и включал решение всех спорных границ между Израилем и его соседями, а также палестинскими арабами. Он также предусматривал проведение всеохватывающей мирной конференции, включающей основных региональных игроков вместе с палестинскими представителями, с участием Соединенных Штатов и Советского Союза в качестве великих держав, содействующих и гарантирующих достижение соглашения.
Поэтапный подход, напротив, стремился бы отделить израильско-палестинский спор от возможности регионального прогресса по конкретным вопросам. Некоторые из этих вопросов связаны с суверенитетом (юрисдикционные и административные договоренности, нормализация отношений и, в конечном итоге, взаимное признание), в то время как другие относятся к безопасности (создание режимов нераспространения, противодействие террористическим сетям и обеспечение свободного потока энергетических ресурсов). Предпринимая шаги вперед по таким практическим вопросам, а не привязывая их к окончательному решению важной психологической и исторической проблемы, можно создать органичный импульс, позволяющий тем региональным игрокам, которые больше всего заинтересованы в решении отдельных вопросов, поддерживать результат.
Беседы с Исмаилом были безрезультатными в плане принятия немедленных решений, в значительной степени потому, что в то время, весной 1973 года, поэтапный подход был полностью исключен межарабскими соглашениями. Тем не менее, я обрисовал Исмаилу возможные шаги - например, отделить критерии суверенитета Египта и Израиля от договоренностей по вопросам взаимной безопасности. Исмаил не получил от нас программы, охватывающей заявленные им цели, но он получил подробную и точную картину предложенной нами альтернативы (которую, в конце концов, Садат принял бы).
Это было в феврале. Осенью - точнее, 6 октября - Садат решил, прежде чем вернуться к дипломатии, произвести шок, который изменил представление о нем в каждой стране.
Война 1973 года
Уже в июле 1971 года на заседании Конгресса Арабского социалистического союза Садат заявил, что он не "примет это состояние ни войны, ни мира". Он определил проблему - застой в отношениях с Израилем - но маловероятно, что на столь раннем этапе своего президентства он принял какое-либо решение о том, как ее решить. Скорее, он все еще изучал различные способы улучшения своей позиции на переговорах.
Только в 1972 году он решил изменить свою стратегию, но в то время он не мог перейти к поэтапному подходу в арабском мире и сохранить минимальную поддержку со стороны Советского Союза без какого-либо драматического акта, подтверждающего его собственную подлинность.
Садат решил вступить в войну. Возможно, он надеялся одним махом достичь заявленных на сайте целей. Гораздо более вероятно, что он начал военные действия в расчете на то, что это может узаконить альтернативные дипломатические варианты. Джехан Садат, его необыкновенная жена, вспоминала, что он описал ей ситуацию как требующую "еще одной войны, чтобы победить и вступить в переговоры с позиции равенства". Обсуждения в Белом доме в 1973 году с Исмаилом подтвердили для Садата готовность США к участию в войне, а также ее пределы. Они убедили его в том, что в случае полной победы Египта поэтапный подход может стать запасным вариантом.
Более года Садат готовился к тому, что для "достижения реального мира" потребуется правильное сочетание сил. В августе 1972 года египетский журналист Мохаммед Хейкал описал этот период как "постоянное кровотечение для Египта, смерть без героизма, которая вот-вот задушит страну". Джехан Садат вспоминал об этом периоде:
Египетские солдаты и борцы за свободу продолжали гибнуть в спорадических боях вдоль Суэцкого канала. Окна всех домов и фары всех машин в зоне канала по-прежнему были выкрашены в темно-синий цвет, чтобы во время воздушных налетов не было видно света. В Каире перед зданиями по-прежнему складывали мешки с песком, а окна музеев и магазинов были заклеены, чтобы минимизировать ущерб от бомб. Атмосфера была очень гнетущей в это время, которое историки назвали "ни войны, ни мира". Мы все ненавидели ее и хотели, чтобы она закончилась. Особенно Анвар.
Решив дождаться развития ситуации, чтобы его война стала "последней войной", Садат провел тщательную подготовку. В середине 1972 года, после изгнания советских советников, Садат приказал разработать военные планы. В октябре 1972 года, когда он поинтересовался ходом работ, то обнаружил, что его генералы, возможно, не веря в перспективы, не смогли даже приступить к выполнению задания. Уволив военного министра, Садат выделил дополнительные средства и закупил у Советов больше оружия. Он также тайно разработал совместный план войны с президентом Сирии Хафезом аль-Асадом.
Пока он готовил свои вооруженные силы, Садат сбивал с толку израильские. Весной и летом 1973 года Садат запугивал израильтян угрозами действий, а затем обманом заставил их подготовиться к нападению. Дважды израильские силы обороны проводили мобилизацию с большими затратами; дважды они поняли, что тревога была ложной. В шести отдельных случаях Египет проводил внешне обычные военные учения, напоминающие настоящую операцию. В день, предшествовавший фактическому вторжению, советские самолеты в процессе эвакуации дипломатов СССР - жест, который должен был насторожить израильтян и США, - был неверно истолкован как часть советских учений. После войны 1973 года тогдашний министр обороны Израиля Моше Даян, отвечая на вопрос, почему он не провел мобилизацию в октябре, ответил, что Садат «заставил меня сделать это дважды, каждый раз ценой в десять миллионов долларов. Поэтому, когда это случилось в третий раз, я подумал, что он несерьезно. Но он обманул меня!».
К осени 1973 года Садат потратил почти восемнадцать месяцев на формирование международной обстановки в преддверии надвигающейся войны. Публичная гибкость в вопросе транзита через канал укрепила его международную репутацию. Изгнание Советов расширило его дипломатические возможности и гарантировало, что советники не будут ни препятствовать, ни подрывать его планы. Разведывательные беседы с Белым домом подразумевали, что он вступил в войну, имея рабочие отношения с Вашингтоном. Он, должно быть, рассчитывал, что Соединенные Штаты помогут ограничить последствия военной неудачи и могут вступить в переговоры.
Исходя из этих соображений, 6 октября 1973 года Египет и Сирия начали скоординированное наступление на Израиль. В январе 1972 года Садат уже призывал египетский народ готовиться к "конфронтации" и принять этику терпения: