4. Что следовало предпринять организации для того, чтобы повысить гендерную осознанность сотрудников-мужчин?
Марина Сослоу – старший управляющий директор производственной компании. Она проработала в этой фирме 10 лет, постепенно продвигаясь к этой ответственной должности. Она надеется на повышение до руководящего поста и недавно, в дополнение к своей магистерской степени в области химического машиностроения, получила еще и степень MBA.
Несколько месяцев назад она узнала, что беременна. Рассказывать эту новость своему начальнику, Рою Бонду, она боится: не раз она видела, как женщин увольняют либо до родов, либо вскоре после.
Но делать нечего: в конце очередной рабочей встречи Марина упоминает о своей беременности и говорит, что планирует уйти в декрет на три месяца после родов. Она уже придумала, как и кому передать свои обязанности на время отсутствия, и начинает рассказывать свои планы Рою, но тот ее перебивает. «Рано или поздно это должно было случиться, – говорит он удрученно. – Сейчас нет смысла ничего обсуждать, ближе к делу поговорим».
Марина видит, что Рой раздражен, и начинает всерьез беспокоиться о своем будущем. «Неужели Рой не знает, что он по закону не может меня уволить? Н-да, уволить не сможет, но сможет здорово усложнить мне жизнь».
Источник: Adapted from Blank, R., & Slipp, S. (1994). Voices of diversity. New York, NY: AMACOM.
Вопросы:
1. С какими препятствиями столкнулась Марина?
2. Как Рою следовало отреагировать, когда Марина сообщила ему о своей беременности?
3. Что мог бы сделать Рой для того, чтобы отсутствие Марины не сказалось на работе фирмы, а главное, не поставило бы под угрозу ее повышение?
4. Какие организационные изменения могут помочь Марине и другим беременным женщинам в этой фирме?
15 марта 2019 года во время пятничной молитвы в двух мечетях городка Крайстчерч, Новая Зеландия, неизвестный открыл огонь. Погибли более 50 человек (в том числе и дети) – примерно столько убийств происходит в Новой Зеландии за целый год, десятки людей были ранены. За некоторое время до нападения стрелок сочинил длинный, ужасающего содержания манифест на 74 страницы и отправил его в канцелярию премьер-министра. А перед тем как открыть пальбу в мечети Аль-Нур, он вышел в прямой эфир социальной сети. Эти преступления, совершенные на почве расовой ненависти, повергли Новую Зеландию – страну, которая славится низким уровнем преступности и радушным отношением к иммигрантам, – в шок.
Джасинда Ардерн, 39-летняя премьер-министр Новой Зеландии, отреагировала на трагедию быстро и решительно. Осторожно выбирая слова, избегая сеющих разногласия выражений, она объединила и воодушевила новозеландский народ. Во время своей пресс-конференции она напомнила людям о том, как важно и ценно разнообразие культур:
«Многие выбрали Новую Зеландию (…) и посвятили себя этой стране, (…) где обрели свое место, стали частью сообщества, которое полюбили и которое полюбило их. Не отказываясь от своей культуры и свободно практикуя свою религию.
Для всех, кто смотрит это обращение дома и не может представить, как эта трагедия могла случиться здесь, в Новой Зеландии… Мы стали мишенью не потому, что даем приют ненавистникам. Не потому, что потворствуем расизму. Это случилось здесь, с нами, потому что мы, напротив, не делаем ни того, ни другого. Потому что мы олицетворяем разнообразие, доброту, сострадание, даем приют тем, кто разделяет наши ценности, и даем убежище тем, кто в нем нуждается (…)
Мы гордый народ, мы представляем более 200 национальностей и говорим на 160 языках. И посреди этого разнообразия мы разделяем общие ценности. И сегодня главная из этих ценностей – сострадание, сострадание и поддержка к тем, чье сообщество сегодня подверглось нападению» (Чендлер, 2020).
Выступая в парламенте несколько дней спустя, она категорически отказалась дать стрелку того, чего он, по ее мнению, больше всего жаждал: известности. Открыв свое обращение арабским приветствием «Ас-саляму алейкум» («Мир вам»), она сказала: «Он террорист, преступник, экстремист, но в моей речи он останется безымянным. Остальных я прошу, называйте имена погибших, а не того, кто забрал их жизни. Возможно, он стремился к известности, но мы здесь, в Новой Зеландии, не дадим ему ничего – даже имени» (Хьельмгаард, 2019).
Все свои усилия Ардерн сосредоточила на том, чтобы чествовать погибших и противостоять правому терроризму. Она пообещала покрыть все необходимые расходы и оказать финансовую помощь семьям погибших. Она заявила, что контроль над огнестрельным оружием – слабое звено в безопасности Новой Зеландии и необходимо как можно скорее принять меры по его усилению. Месяц спустя под ее руководством парламент Новой Зеландии утвердил запрет на полуавтоматическое оружие и оружие военного типа – великий шаг, на который гораздо более крупные страны с обширной историей массовых расстрелов до сих пор не решились.
Многие поддержали Ардерн, но и недоброжелателей хватило: мол, слишком быстро подготовили законопроект. На что Ардерн возразила: «Либо вы считаете, что этому оружию не место в Новой Зеландии, либо нет. И если вы разделяете нашу позицию, которая заключается в том, что ему здесь не место, то скорость процесса вас волновать не должна. А те, кого она волнует, на мой взгляд, в принципе предпочли бы ничего не менять» (М. Шварц, 2019).
Но этими решительными действиями Ардерн, пытаясь помочь своей стране пережить случившееся горе и последовавшее за ним смятение, не ограничилась. На следующий же день после трагедии она приехала в Крайстчерч, пригласив с собой лидеров всех политических партий Новой Зеландии. Она посетила обе мечети, лично встретилась и скорбела вместе с семьями погибших и раненых, обнимала и утешала их. В знак уважения и солидарности она покрыла голову черным хиджабом, традиционным мусульманским платком.
«Для нас это был очень важный жест: наша премьер-министр надела хиджаб», – поделилась Далия Мохамед, одна из многих, кто присутствовал на этой церемонии (Хьельмгаард, 2019).
В возрасте 37 лет Джасинда Кейт Лорелл Ардерн стала не только самым молодым премьер-министром Новой Зеландии с 1856 года, но и третьей женщиной, когда-либо занимавшей этот пост. Ни один премьер-министр не взлетал на эту позицию так стремительно, как это удалось сделать Джасинде.
Ардерн родилась в 1980 году в городе Гамильтон, в довольно консервативном регионе Вайкато. В семье было двое детей. Джасинда и ее сестра воспитывались в мормонской вере, которая отводит женщине весьма традиционную роль. Позднее Ардерн отказалась от этой религии за отрицательное отношение к гомосексуализму и запрету на однополые браки (Валленфельдт, 2020).
Детство Ардерн прошло в Мурупаре, маленьком изолированном городке, где в то время заправляли банды маори. Маори – это коренной полинезийский народ Новой Зеландии, который составляет почти 15 % населения страны. «Босые, голодные дети», на которых она насмотрелась в Мурупаре, вдохновили ее заняться политикой (Джонс, 2017).
В 17 лет Ардерн отошла от своих консервативных корней и вступила в более либеральную Лейбористскую партию Новой Зеландии. Тетя устроила ее работать в предвыборную кампанию Гарри Дуйнховена, который баллотировался тогда в парламент. В 2001 году, окончив Университет Вайкато с дипломом бакалавра в области политических коммуникаций, Ардерн устроилась редактором при депутате от лейбористской партии Филе Гоффе, а оттуда ушла работать в штат тогдашнего премьер-министра Хелен Кларк. Хелен, вторая женщина в истории Новой Зеланднии занимавшая этот пост, была героем Арндерн и стала ее политическим наставником (Валленфельдт, 2020).
В 2005 году Ардерн оставила эту должность и уехала в Великобританию. Такая, как правило, длительная рабочая поездка – это своего рода традиционный «обряд» для новозеландской молодежи из среднего и высшего класса. Но Ардерн ехала не подрабатывать официанткой в кафе, не путешествовать по Европе. Она получила место в кабинете премьер-министра Великобритании Тони Блэра и два с половиной года работала политическим советником по вопросам сотрудничества местных властей и малого бизнеса. В 2007 году Ардерн избрали президентом Международного союза социалистической молодежи, и тогда она наконец начала путешествовать по миру: поехала в Алжир, Китай, Индию, Израиль, Иорданию и Ливан (Валленфельдт, 2020).
Вернувшись в Новую Зеландию, Ардерн баллотировалась и прошла в парламент в составе партийного списка. И так, в 28 лет, она стала самым молодым членом Палаты представителей Новой Зеландии. В своем первом же обращении к Палате представителей, Ардерн, никогда не боявшаяся высказывать свое мнение, «призвала к введению обязательного обучения языку маори в школах Новой Зеландии и осудила правительство за его “постыдную” реакцию на угрозу глобального изменения климата» (Валленфельдт, 2020).
Ни возраст, ни внешняя привлекательность восходящей политической звезды не остались не замечены. В 2011 году Ардерн баллотировалась в представители Окленд-Сентрал. Это место тогда занимала Никки Кэй, член Национальной партии, тоже молодая женщина, всего на всего на пять месяцев старше Ардерн. Пресса окрестила эту кампанию «кошачьей схваткой». Ардерн отмахивалась от внимания прессы к ее внешности, окрестив себя «настоящим ботаником» с «неизменно позитивным» подходом к жизни. Уступив Кэй всего 717 голосов, Ардерн вернулась в парламент в составе партийного списка (Валленфельдт, 2020).
В течение нескольких последующих лет, назначенная представителем Лейбористской партии по вопросам социального развития, искусства, культуры и наследия, детей, правосудия и малого бизнеса, Ардерн упорно работала и налаживала связи. В 2017 году ее единогласно избрали заместителем лидера Лейбористской партии, а за несколько недель до всеобщих парламентских выборов в сентябре 2017 года лидер партии ушел в отставку. Но перед тем как уйти, он уговаривал (по разным данным, Ардерн отказывалась три раза) Джасинду занять его место. 1 августа Ардерн стала единогласно избранным лидером Лейбористской партии и новым кандидатом партии на пост премьер-министра.