…На лестнице курила парочка молоденьких медсестер, они смотрели в окно и над чем-то хихикали. Машинально взглянула поверх их голов, что там такое. В клинику походкой морячка шел парень. Короткий ежик на голове, рубаха в крупную клетку и штаны не по размеру. Он неожиданно тормознул подправить брюки между ног. На мой взгляд, ничего особенного Так у нас на заводе в жару ходили рабочие. Правда инженеры подобные вещи не позволяли себе публично, но, впрочем, и не осуждали.
— Вот дура! Тоже мне мачо! Делает вид, будто хрен поправляет! — хмыкнула одна.
— Ага, а идет, идет, как будто яйца ей мешают!
— Натёрли типа.
Я вздрогнула, опомнилась и быстро помчалась по ступеням вниз. Надеюсь, медсестры не заметили, что я слышала их разговор. Да к тому же думать, что и обо
мне могут говорить так же, не хотелось. Навстречу уже поднимался… или поднималась?.. существо в клетчатой рубахе. Вблизи было видно, что это женщина, и даже очень привлекательная. Она намеренно испортила внешность такой короткой стрижкой и мешковатой одеждой…. Если бы только мы могли с ней махнуться телами.
Встав на якорь на пороге своей квартиры, я забыла про «морячка» и медсестер. Меня волновали слова врача. Теперь перед очередным разговором мне нужно продумать каждое слово. Ведь за спиной у меня полноценная мужская жизнь с семьями и разводами. А женщина — то есть Я — присутствует лишь в качестве тени, появляясь откуда-то из зеркала, из сна. И не выходит за его рамки. Кто поверит в ее существование?… Что она не шизофреническая производная?
— …Скажите, а был у вас гомосексуальный опыт? — Сексолог, к которому я попала сегодня, опустил очки на кончик носа и уставился в меня.
Взгляд его не виден, темные тяжелые дужки очков почти закрывают глаза. Наверное, он сделал так специально, может быть — я надеюсь на это — им все-таки стыдно задавать такие вопросы людям, которых они видят первый раз.
— Вы же понимаете, — я даже передернула плечами. — Гомосексуализм — все равно что предательство себя. Геи мне совершенно неинтересны. Я хочу быть женщиной и только как женщина общаться с мужчинами.
— Вы говорите, что всегда ощущали себе женщиной, исходя из сказанного, вам должны нравиться мужчины. Вы ни в кого не влюблялись?
Я вспомнила парня, вместе с которым занималась фехтованием в институте, в сердце что-то больно кольнуло, но решила не рассказывать о нем.
— Нет. Всегда держала себя в узде. Вы же помните, какие были времена.
— Да, но сейчас вы не на суде, времена тоже изменились, так что можете признаться.
Зачем ему нужно мое признание?… Я не понимаю. Я не понимаю, поэтому продолжаю врать, хотя зачем? Ведь то, что мне нравились парни, напротив, должно бы убедить его в том, что я настоящая. А как иначе — дожить до сорока и ни в одного мужика не влюбиться?! Вероятно, я лгу не задумываясь. Привыкла всю жизнь выкручиваться:
— Нравился один. Но я научилась контролировать себя.
Он постоянно меняет вопросы, видимо, чтобы сбить меня. И его можно понять. Сама чувствую, что годы вранья наложили на меня жуткий отпечаток. Как только мы глубоко погружаемся в одну тему, я тут же сочиняю в голове историю, развиваю ее, и каждая деталь хорошо соотносится с другой деталью. Так хорошо, что даже не разберешь, какие из них правдивые, какие нет. И, начав с правды, ухожу далеко в дебри небывальщины. А если он решит, что я патологическая лгунья? Нормальные люди должны уметь говорить правду!
— А вам нравится ваша мать? Вам хотелось бы переспать с ней?
Пиздец какой-то! Это уж слишком! Озверели они, что-ли?… Вероятно, реакция на вопрос читалась на моем лице
— Тут нет ничего криминального, — он решил объясниться. — Обычно у ребенка первая любовь — родитель противоположного пола. И в этом чувств уже заложен сексуальный импульс, который в детстве не воспринимается малышом как что-то греховное. На кого хочет быть похожим ребенок? Также на родителя противоположного пола, раз он его любит больше всего. Это может иметь место и в отношении братьев и сестер. Завидуя положению брата или сестры в доме или просто любя их, как и в случае с родителями, ребенок стремится занять их положение, стать одним из них. Так что в каждом человеке в той или иной мере заложен импульс трансформации в противоположный пол, то есть женщина хотела бы стать мужчиной, а мужчина — женщиной или, по крайней мере, пережить это состояние. Это один из основных уроков, который мы проходим на этом свете: мы познаем противоположность, чтобы стать целостными.
— А я думала, что тех, кто хочет изменить пол, единицы.
— Смена пола — крайность. Но вы наверняка замечали, что люди всегда стремятся познать антиподов? Блондины хотели бы стать брюнетами, и наоборот; а те, у кого волосы вьются, хотели бы иметь прямые; высокие хотели бы стать меньше ростом и так далее, до бесконечности. Очень часто можно видеть, как люди не принимают этого импульса, а то и просто не знают о его существовании, тогда как он, будучи весьма сильным, начинает влиять на их жизнь и здоровье.
…Я не совсем понимала, куда он клонит, но не прерывала, а сексолог все рассказывал и рассказывал, обращаясь даже словно не ко мне, а к кому-то невидимому, кто стоял за моей спиной. На всякий случай я даже оглянулась — никого. А может, он представляет, что произносит речь перед ученым советом, выдвигающим его на Нобелевскую премию?
— Подумайте, может быть, вам просто чего-то не хватает? Чтобы решить эту проблему, нужно услышать свои мысли о себе, внимательно присмотреться к своим сексуальным фантазиям и не убегать от них, если вы вдруг увидите что-то, не вяжущееся с общепринятым мировоззрением. И что же делать дальше? Чтобы избавиться от какой-то мыслеформы, необходимо осветить ее сознанием, иначе говоря, увидеть ее, раскрасить ее, дать ей излиться, войти в нее и пережить. Войдя в эту мысль, вы переболеете ею, и она уйдет сама собой.
— Уйдет? Если я переоденусь женщиной?
— Может быть, женщина внутри вас так сильна потому, что вы запрещаете ей появляться? Вы не думали об этом? Запретный плод сладок. Но что, если вам разрешить себе то, что вы запрещали до сих пор? Походите дома как женщина, но только не в одиночестве. Попробуйте пообщаться с женой, раз уж она все равно все знает. Пройтись по улицам, сходить в магазин… Я так понимаю, у вас есть одежда и косметика? Ваша жена хочет сохранить брак и, наверное, на многое пойдет ради этого. Предложите ей заняться сексом, когда вы будете в образе женщины. Может быть, это выход. Разрешите себе ряд запрещенных до сих пор вещей, чтобы понять, так ли они приятны. Возможно, тогда вы сумеете избежать очень травмирующей операции.
Где-то внутри меня нарастала ярость. Внешне я оставалась сдержанным и спокойным Олегом Леонидовичем, но внутри меня бушевала Хельга, которая кричала, что не желает спать с моей женой! Что пошел бы этот сексопатолог к своей сексопатологической матери и жене со своими сексопатологическими фантазиями!..
Предлагать Ирине заняться со мной сексом, когда я буду одета как женщина и в макияже, я не собиралась. Во-первых, мне совершенно не хотелось секса ни с ней, ни с любой другой женщиной; переодевание данном случае ничего бы не изменило. Во-вторых, она просто выкинет меня с балкона. С недавних пор она все больше уходит в религию. Каждое утро посещает церковь, а дома молится на ночь. Среди ее предков много священнослужителей, она, поди, мечтала стать попадьей; а тут я… с наклеенными ресницами. Представьте, как она после молитвы будет целоваться с накрашенным мужиком?!
Сегодня, положив мне в тарелку яичницу, она сказала: «Может быть, это твой крест и ты должен нести его?»
— Откуда ты знаешь, в чем заключается крест? Может, напротив, в том, чтобы добиться своего?
— Значит, это мой грех — я в чем-то провинилась перед Богом.
Хотелось сообщить ей, что вина ее только в том, что она дура. Но я дипломатично решила промолчать. Она и так надулась и не разговаривает всю неделю. Это ужасно тяжело, когда нет никого из близких, кто мог бы сейчас поддержать. Маме я пока ничего не рассказываю; скажу, когда все точно будет известно. А как отец воспримет новость, даже думать не хочется…
Кто был никем, тот станет кем угодно
Пришел мальчонка — стоит в сторонке,
Платочек в руках теребит,
Потому что на десять девчонок
По подсчетам один трансвестит.
Сегодня познакомилась с тем самым «парнем» с походкой морячка, над которым хихикали медсестры. Конечно, рассказывать ему услышанное не стала. Да, кроме того, болтал все больше он. У него сейчас из-за гормонотерапии стал ломаться голос.
— Нога от укола отходит быстро, без всяких осложнений, но голос пропал вообще, — делился он полушепотом, пока ждали приема. — То есть говорить могу, но только тихо и недолго. Стоит повысить тон или затянуть рассказ, как звук исчезает и переходит в шипение. Доктора утверждают, что это переход в новое качество, а по мне так лишь бы горло болеть перестало скорее, надоело уже.
Меня больше беспокоило, что мне пока вообще никаких гормонов не назначили, и, слушая жалобы, я завидовала, поддерживая разговор больше из вежливости, чем из интереса. А он с удовольствием трепался:
— Голосовые связки растут и утолщаются, голос меняется на мужской; более низкий основной тон. Параллельно увеличивается размер гортани и глотки, она приобретает внутри складчатость, характерную для мужчин, увеличивается размер кадыка, голосовые связки сдвигаются вверх и укорачиваются.
— А тебе врачи назначали препараты?
— Да. Мне сразу все прописали, как пришел.
Надо же! В душе больно кольнула зависть. Ему, значит, сразу разрешили, а меня мурыжат. Надо мне было разодеться как портовая шлюха в Марселе. А я тут изображаю интеллигентного гражданина, дура! Не выдав разочарования, вежливо продолжила разговор: