Джею понравился мистер Тойер, который до сих пор мирился с его выходками. Не оттолкнул ли он его слишком далеко?
Парень знал, что он был на любителя. По крайней мере, такую информацию он услышал от своего отца.
Джей не видел своего родителя четырнадцать лет и думал, что им предстоит многое наверстать, когда они воссоединятся после смерти матери. Он засыпал отца вопросами о жизни и работе в тщетной попытке узнать этого человека. Джей избегал вопросов о том, какой была его мать в молодости, прекрасно зная, что его отец полностью закроется при упоминании ее имени.
В то время как тот был вынужден отвечать на вопросы сына в течение первых нескольких недель, Джей мог с уверенностью сказать, что никогда не получал полноценного внимания своего родителя. Если жизнь была сценой – а Джею нравилось думать, что это так – то работа доктора Бьютера была главным действом, в то время как его сына даже не было в театре.
Джей не привык быть в центре внимания: мать всегда ставила его на первое место в своей жизни, но чем больше Джей пытался быть таким, тем больше отец погружался в работу. Джей вскоре обнаружил, что обязательства доктора Бьютера заканчивались на финансовом обеспечении сына, не более.
Контраст между небольшим, теплым и любящим домом, который он делил со своей матерью, и часто пустующим поместьем его отца был поразительным. Джей привык к оживленным дискуссиям за тарелкой домашней вареной рыбы и хрустящей лапши из корня торлу, а не к неловким обедам, приготовленным шеф-поваром, пока его отец читает отчеты Регентства, время от времени кивая в такт монологу Джея.
Его отец никогда не был жестоким, но его откровенное равнодушие заставляло Джея скучать по матери еще больше. Но он не винил своего отца; они были слишком разными и находились порознь огромное количество времени.
Матери больше не было рядом, и Джей задавался вопросом: сможет ли он когда-нибудь снова почувствовать себя любимым? Вскоре он встретил Нетти.
Джей планировал покинуть отчий дом и жить с девушкой, как только ему исполнится восемнадцать, но судьба распорядилась иначе. Вместо этого Джей отпраздновал свое восемнадцатилетие на улице, всего за несколько дней до ареста.
– У кого-то сегодня не очень хорошее настроение, – нараспев произнес Джей, скрестив лодыжки на столе.
– Кто-то ударил ножом другого заключенного и поставил под угрозу свое будущее, – коротко ответил мистер Тойер.
– Кто? – Джей положил обе руки на грудь рядом с меткой в виде черепа, которая выглядывала из-под расстегнутой униформы. – Я?
Мистер Тойер перетасовал какие-то бумаги.
– Я не в настроении для твоих игр, Джей.
Судя по всему, Кайдер тоже. Он не произнес ни слова, хотя и смотрел с прищуром, как будто пытался понять его. Джей отвел взгляд.
– Ладно, я облажался. – Джей провел рукой по черным волосам и стиснул угловатую челюсть. – Заключенный прыгнул на меня. Я должен был защититься, иначе меня бы сейчас здесь не было. Разве это плохо?
– Где ты взял нож? – спросил Тойер.
Джей покачал головой.
– Я его сделал.
– Сделал? – Мистер Тойер протянул фотографию окровавленного кухонного ножа.
– Кухонный персонал даже не смыл кровь? – спросил Джей. – Совсем обленились.
– Кровь все еще на лезвии, так как это весомая улика для прокурора. Он настаивает на том, чтобы суд отменил твое разбирательство.
Джей был слегка удивлен, хотя это пошло бы ему на пользу.
– Громадные Руки умер, что ли? – Джей был осторожен, чтобы случайно не задеть важные артерии.
– Громадные Руки? – Тойер нахмурился. – Нет, ваша жертва не погибла. Он до сих пор в лазарете.
Джей усмехнулся.
– Он не был похож на жертву, когда избивал меня.
– Это не имеет значения, Джей. Важно то, что теперь ты считаешься опасным преступником…
– Разве до этого было иначе? – Джей почесал подбородок длинными пальцами. – Я думал, что проделал довольно хорошую работу…
– Черт возьми, Джей! – Мистер Тойер бросил папку на стол. – Я пытаюсь вытащить тебя отсюда, а ты продолжаешь делать все возможное, чтобы лишить себя шанса на свободу. Почему?
Джей пожал плечами с безразличным выражением лица.
– Свобода переоценена. И я убил своего отца, в конце концов. Я нахожусь там, где должен быть.
Кайдер сморщил нос.
– Если ты так хочешь провести здесь всю жизнь, – сказал Тойер, – тогда я не могу тебе помочь.
Прекрасно.
Это был первый раз, когда его адвокат выглядел побежденным.
Хотя Джей не хотел и не планировал провести всю свою жизнь в тюрьме, он также не мог предстать перед судом. Он не мог позволить прокурору углубляться в детали ночи смерти его отца. Мистер Тойер был прав – Джей многое скрывал.
Парень хотел, чтобы Тойер отказался от него. Джей знал, что он был близок к осуществлению задуманного.
– Мне не нужна ваша помощь, – произнес Джей.
Он не мог допустить, чтобы кто-нибудь узнал правду.
Глава 16. Кайдер
Я понял, что Джей был рад перспективе провести всю жизнь в Вардине. Освобождение от одного из клиентов позволило Греймонду сосредоточиться на Лете. Но я знал, что Греймонд прежде всего думал о деле принцессы. Как бы я ни был расстроен, я не мог винить его. Исчезновение короля было столь же загадочным, сколь и тревожным.
Пообедав в кабинете мистера Тойера, мы вернулись в камеру принцессы. Когда мы вошли, она все еще сидела на своей койке: казалось, что со вчерашнего дня ничего не изменилось.
– Я хочу, чтобы вы знали, – сказал Греймонд, подходя к внутренней решетке. – Моя работа как общественного защитника – помогать вам, но мне также нужно, чтобы вы помогли себе сами. Мне необходимо, чтобы вы рассказали мне о произошедшем, чтобы мы могли составить план. Я знаю, что вы устали и напуганы. Но я также знаю, что в вашей истории есть нечто большее. В каждой истории есть нечто большее. Пожалуйста, принцесса. Позвольте мне вам помочь.
Принцесса рухнула на пол, как марионетка, которой обрезали ниточки. Мое сердце сжалось, когда девушка упала лицом вниз. Маска ударилась о каменный пол, но не сломалась.
– Охрана! – крикнул Греймонд. – На помощь!
Вбежала надзиратель: она увидела распростертую фигуру принцессы и быстро отперла внутреннюю решетку.
– Принцесса! – Греймонд поднял ее обмякшее тело с пола. – Вы в порядке?
– Она ничего не ела и не пила последние несколько дней, – бесстрастно произнесла Ярлин.
– Она вообще может пить в этой маске? – спросил я.
– Отведите ее в лазарет, – приказал Греймонд. – Убедитесь, что у нее будет отдельная комната, и снимите эту чертову маску.
Я слышал ее короткие резкие вздохи. Бедняжка едва могла дышать.
Бедняжка?
Было ли это всего лишь уловкой, чтобы заслужить наше сочувствие?
Когда Лете было двенадцать, она месяц провела в постели, страдая от боли в животе, которую не получалось вылечить ни одним лекарством. Я боялся, что она умрет, оставив меня наедине с отцом. Но когда приходил врач, он утверждал, что Лета вовсе не больна. Она просто хотела внимания. Лета боролась за внимание отца, но, несмотря на ее прекрасную актерскую игру, он не обращал на нее внимания и переложил все заботы о ее благополучии на меня.
Светло-серые глаза взглянули на меня из-под маски. Беспокойство пронзило тело. Девушка выглядела слабой и избитой.
Был ли я вчера неправ насчет нее или принцесса выставляла всех нас дураками?
Греймонд и Ярлин придерживали девушку под руки, но она едва ли могла встать на ноги. Босые ступни поскользнулись на грязном камне, и принцесса навалилась на Греймонда. Вес платья тянул несчастное хрупкое тело вниз. Греймонд заметил это и подобрал тяжелую ткань.
– Кайдер, – проинструктировал Греймонд. – Придержи нам дверь.
Голова принцессы склонилась набок, маска сползла. Я заметил дымчато-серые завитки на ее шее.
Эхо-метка.
Когда Греймонд и Ярлин почти вынесли – точнее сказать, вытащили – принцессу из камеры, ее ослабевшая рука вложила что-то в мою ладонь. Кусок белой материи от ее платья.
Я ошеломленно взглянул вверх. Глаза принцессы были открыты. Сосредоточенны.
Как только камера опустела, я развернул клочок ткани. Записка была написана чем-то красным.
Кровь?
Принцессе нужна была моя помощь. Но почему? Почему она не доверяла Греймонду? Он был ее главным шансом на свободу. И почему она не поговорила с нами? Зачем она вручила мне эту записку?
У меня не было на это времени. Мне нужно было помочь сестре выбраться. Мне нужно было найти причину, по которой присяжные усомнились бы в ее вине и смогли пройти сквозь эхо смерти, заклеймившее ее руки.
И все же я не мог перестать смотреть на записку принцессы.
– Эй, Чудо-мальчик. – Кема вошла в камеру. – У тебя все нормально?
Я сжал ткань в кулаке.
– В полном порядке, – сказал я. – Я просто шокирован появлением принцессы в Вардине.
Кема кивнула и поджала губы.
– Тебе следует вернуться домой.
– Я обещал помочь твоему отцу с принцессой, – ответил я. – Это единственный способ продолжить работу над делом Леты.
Кема оглянулась на открытую дверь и охранников, задержавшихся снаружи.
– Могу ли я как-то помочь?
Я подумал о записке принцессы. Хотя я еще не знал ее истории, девушка явно хотела поговорить со мной, и только со мной. В этот момент мне было все равно почему. Мне было необходимо, чтобы это произошло.
– Сможешь устроить встречу для меня и принцессы? – попросил я. – Только для нас двоих.
Губы Кемы сжались в тонкую линию.
– Зачем?
Я показал ей записку.
– Это кровь? Ее кровь? – спросила она в ужасе. Хотя я уверен, что за два года работы в Вардине она видала и похуже.
– Думаю, что да. Мне нужно, чтобы твой отец сосредоточился на деле Леты, и очевидно, что принцесса хочет поговорить со мной. Поможешь?
Кема прикусила нижнюю губу.
– Не знаю… Я одна из немногих охранников, которые знают, что принцесса в Вардине. Если кто-нибудь узнает, что я устроила…