Я пожал плечами. Это действительно не имело смысла, но я знал, что видел.
– Бьюсь об заклад, что мама знала, – произнесла она, возвращаясь к своему рисунку. Ее карандаш кружил по кругу вокруг пустых отверстий, где должны были располагаться глаза.
– Тогда почему она ничего нам не рассказала?
– Вероятно, у нее не было возможности, – сказала Лета с осунувшимся лицом. – Что, если Регентство заставило ее замолчать точно так же, как они заставили замолчать короля?
Я нахмурился.
– Думаешь, они могли стать причиной ее смерти?
– А ты так не считаешь? – спросила сестра.
Я больше не был убежден в том, во что верил. С тех пор как я начал работать в Вардине, все мое мышление сильно изменилось. Когда-то я хотел быть прокурором, допрашивая таких людей, как Лета, в Королевском суде, а теперь я был на другой стороне баррикад, отчаянно пытаясь спасти жизнь заключенному.
Лета была единственной настоящей семьей, которая у меня осталась. И я относился к ней легкомысленно. Точно так же, как относился к нам обоим.
Я схватил ее за руки. Она вздрогнула, и я понял, что это был первый раз, когда я коснулся ее не защищенной перчатками кожи. Серое эхо смерти контрастировало с бледными руками, покрытыми веснушками. Я коснулся очертаний костей. Кожа в этих местах ничем не отличалась от участков без отметин.
– Как это случилось? – спросил я.
Она вырвала руки из моей хватки.
– Говорила же, – ответила она. – Я убила ту птицу.
Я покачал головой.
– Ты можешь рассказать мне, что произошло на самом деле.
– Это имеет значение? – Она пожала плечами. – Я не разжигала огонь, вот что.
– Я хочу знать.
– Нет. – Сестра отодвинулась от меня. – Ты не хочешь знать, а должен знать. Ты был таким с тех пор, как вернулся домой после исправительной школы Вардин. Хотел знать все. Куда ты идешь, Лета? Зачем ты читаешь эту бессмысленную чушь, Лета? – Она заговорила низким голосом, подражая моему тону, ее лицо надменно скривилось. – Почему ты тусуешься с этими странными конспирологами, Лета? – Ее плечи ссутулились. – Почему ты не можешь принять меня такой, какая я есть?
Я моргнул.
– Серьезно? – Я взмахнул руками. – Из-за этих секретов ты сидишь в тюремной камере, и мы боремся за твою свободу! Хочешь, чтобы я не задавал вопросов? Не переживал?
– Переживал? – Сестра вскочила с койки, ее наброски разлетелись по полу. Охранник шагнул к нам, но Лета зыркнула на него, и он остановился.
– Ты оставил меня наедине с отцом на целый год! – воскликнула она. – У меня никого не было, поэтому я завела новых друзей.
– Таких друзей, как этот информатор, о котором ты мне не хочешь рассказывать? – сказал я, закипая от гнева. – Это все из-за них? – Я указал на ее руки.
Лета отшатнулась.
– Ты думаешь, что я убила своего информатора и поэтому не называю его имени?
– Ты кого-то убила.
Я возненавидел себя, как только произнес эти слова вслух. Но это было правдой. Несмотря на мою любовь к сестре, я все еще верил доказательствам. И эхо-метки не лгали. Тем более эхо смерти.
– Или что-то, – пробормотала она.
– Не думаю, что ты убила ту птицу. Кажется, мы с Нареной ее видели. – Я тяжело сглотнул. – В Феррингтоне не выжило ничего, кроме тебя и той птицы.
– Должно быть, это была другая птица, – сказала она, отворачиваясь от меня. Румянец, заливший ее щеки, выдал сестру.
Я встал и, немного поколебавшись, положил руку ей на плечо.
– Мне жаль, что ты чувствовала себя брошенной все эти годы. Но сейчас я рядом.
Она кивнула, но не посмотрела мне в глаза.
– Я бы хотел, чтобы ты доверяла мне, – сказал я.
Она фыркнула, тихо засмеявшись.
– Я хочу, чтобы ты тоже доверял мне.
Глава 25. Джей
Дверь камеры распахнулась в субботу утром, застав Джея врасплох. Он закатал свой комбинезон до талии и отжимался.
– Мистер Тойер! – воскликнул Джей. – Визит выходного дня? Вам стоило предупредить, я не готов к посетителям. – Он застенчиво скрестил руки на груди.
– Садись, – мистер Тойер дернул подбородком в сторону стола.
– Что? – Джей неторопливо подошел. – Даже не поздороваетесь?
Мистер Тойер вздохнул.
– У меня есть новости.
Джей развернул стул и сел на него задом наперед. Он указал на мужчину двумя пальцами.
– Валяйте.
Мистер Тойер швырнул через стол лист бумаги, но не проронил ни слова.
– Я забыл очки, – заскулил Джей.
– Просто прочитай это, парень. А потом поставь внизу подпись.
Джей резко сглотнул. Это было серьезно.
– Заключенный 19550717? – спросил Джей. – Что? Я теперь просто номер? Как оскорбительно!
– Ты понимаешь, что это значит, Джей? – Мистер Тойер указал на бумагу. – Ты проведешь здесь всю свою жизнь. В соответствии с просьбой Регентства Королевский суд посчитал, что ты представляешь слишком большую опасность для общества, и отменил судебное разбирательство.
Джей старался не показывать своего облегчения.
– Дайте мне ручку и покажите, где поставить подпись.
– Мы можем оспорить это, Джей, – сказал Тойер. – Сейчас самое время. Как только бумага будет подписана, пути назад больше не будет.
– Оспорить? – спросил Джей. – Зачем? Я уже признался в убийстве своего отца. – Он указал на изображенный на обнаженной груди череп.
Мистер Тойер кивнул, но у этого человека явно было что-то на уме, чем он не мог – или не хотел – поделиться.
– Что будет дальше? – спросил Джей, искренне заинтересованный.
– Ты останешься здесь, – сказал мистер Тойер. Он выглядел усталым, словно нес на своих широких плечах тяжесть всего народа. – Через несколько лет они могут перевести тебя обратно на другой этаж и предоставить привилегии группового обеда. Только при хорошем поведении, конечно.
Джей ухмыльнулся.
– Конечно.
Мистер Тойер протянул ручку.
– После того как ты это подпишешь, я перестану быть твоим государственным защитником. – Ручка зависла между мужчинами. – Сейчас самое время рассказать мне все, чего ты мне еще не поведал. Все, что я могу предъявить судье, чтобы попытаться изменить твой приговор или добиться судебного разбирательства.
Джей выхватил ручку у мистера Тойера и подписался своим именем.
– Скажите надзирателю, что я люблю картошку, не ем мяса и с нетерпением жду приятных и долгих ухаживаний.
Когда мистер Тойер ушел, Джей выдохнул. Он не рассчитывал, что его суд отменят, но это сыграло лишь на руку. Парень не хотел, чтобы кто-нибудь расследовал то, что произошло в ночь смерти его отца. Вот почему он настаивал на признании вины. Без суда было проще.
Это не означало, что Джей был готов принять свою судьбу. Когда-то он был готов просидеть в Вардине столько, сколько назначит судья. Но теперь, когда он был здесь, его планы изменились. А это означало, что нужно было найти выход из камеры.
Джей не ожидал, что на верхнем этаже будет столько охранников. По правде говоря, это было глупо: здесь содержались самые опасные преступники. Тем не менее он не рассчитывал, что такое количество стражей будет стоять у одной камеры, той, что даже без окон. Джей еще не решил: называть ли толпу охранников громом – из-за звука, издаваемого сапогами, когда они маршируют по каменному полу, – или гусынями – за то, как они ходят друг за другом, словно гуси. Как бы то ни было, их присутствие мешало придумать план побега.
Большинство охранников прошли мимо камеры Джея, даже не оглянувшись.
Кроме одного.
Она выглядела немногим старше Джея, у нее были обесцвеченные белые волосы, вьющиеся на фоне смуглой кожи, маленький нос и большие глаза. Когда она проходила мимо, то ловила его взгляд и кивала. Джей не понимал, зачем она это делала. Но он чувствовал, что здесь есть какое-то понимание. Сочувствие. Он наблюдал, как охранница присоединялась к остальным, и, пока те стояли неподвижно, как статуи, она переминалась с ноги на ногу или время от времени смотрела на часы.
С тех пор как она кивнула ему впервые, он несколько раз пытался заговорить с девушкой.
На второй день пребывания на верхнем этаже он окликнул ее, когда та проходила мимо.
– Привет!
Охранница остановилась, посмотрела на Джея и продолжила свой путь. Не самое лучшее начало, но и не самое худшее.
Подружке Джея Нетти потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя. Большинство людей находили дерзость Джея очаровательной: по крайней мере, так было с его матерью. Когда Джей впервые встретил Нетти, она просто закатила глаза.
Джею пришлось признать, что фраза «часто бываешь здесь?» была не самой оригинальной по отношению к человеку, которого он ежедневно видел в трамвае по пути в школу. Но он подумал, что она может засмеяться.
Девушка этого не сделала.
Ее безразличие по отношению к нему – если не прямое отвращение – было тем, что поначалу заинтриговало парня. Нетти никогда не делала и не говорила того, чего он ожидал, а Джей любил удивляться. Каждое утро по дороге в школу Джей пытался снова. Иногда он пытался к ней подкатить, а иногда говорил что-то совершенно случайное, чтобы посмотреть, какова будет ее реакция. Вспыхнет ли ее бледная кожа от гнева или она отвернется, прикрывая лицо щитом из волос, чтобы он не смог увидеть ее ухмылку?
Он никак не ожидал, что его отец станет причиной того, что Нетти наконец согласилась обручиться с ним, – Джей полагал, что должен быть благодарен родителю за подобную доброту. Если бы отец не стал причиной их расставания.
Из своего опыта с Нетти Джей знал, что может потребоваться некоторое время, чтобы ослабить защиту охранницы.
На этот раз, когда Джей позвал ее, девушка подошла.
– Знаешь, – сказала охранница, наклонив голову, – за последующие сорок лет твои подкаты несколько устареют.
Джей нахмурился.
– Думаешь, я доживу только до шестидесяти? – Он фыркнул и выпятил голую грудь. – Я нахожу это крайне оскорбительным.