1
Вена.
Снова шел дождь, хотя по сравнению со вчерашним ливнем он был совершенно безобидным. Сол сунул руки в карманы пальто, напомнив себе, что сейчас июнь, а не март, и пошел дальше по тротуару вдоль Дуная.
Привыкнув к жаре израильской пустыни, признал он про себя, очень легко замерзнуть в такую погоду. Он вспомнил оросительную систему, над которой так долго трудился. Эти два дождливых австрийских дня превратили бы его скудную, сухую землю в оазис. Сол представил это чудо, и ему мучительно захотелось домой, но он подумал, есть ли у него шанс вернуться туда.
В тумане дождя по реке тащились баржи. Сол прошел под мокрыми деревьями, вошел в парк и приблизился к унылой эстраде. Он шел по ней, и дощатый пол глухо грохотал у него под ногами.
На перилах сидел рябой мужчина и курил сигарету. На нем был расстегнутый коричневый нейлоновой макинтош, а под ним темно-коричневый костюм. В профиль у него был сильно выступающий вперед подбородок. Курил он так, будто и не слышал шагов приближающегося к нему Сола.
Сол обратил внимание на человека в точно таком же макинтоше, который стоял неподалеку под каштаном и с необычайным интересом наблюдал за птичками, спрятавшимися в кроне дерева.
Сол оставался на безопасной дистанции от человека на перилах. Сквозь щели в крыше над эстрадой капал дождь.
— Итак, Ромул, — сказал рябой и повернулся. — Как поживаешь?
— Очевидно, вход запрещен.
— Без шуток. Тебя засекли еще в аэропорту. С тех пор мы не спускали с тебя глаз.
— Я не пытался просочиться. Первое, что я сделал, — позвонил в булочную. Не забывай, эта встреча — моя идея.
— И это, друг мой, единственная причина, по которой ты еще топчешь эту землю, — рябой отбросил сигарету в сторону. — У тебя дурная привычка нарушать правила.
— Это мой приемный брат нарушал правила.
— Да. Но ты помог ему бежать, вместо того чтобы повернуть его.
— Догадываюсь, у тебя нет брата.
— Три брата.
— На моем месте ты бы помог им или выступил бы против них? Рябой не отвечал.
— Кроме того, мой приемный брат был убит, — глухо сказал Сол. Даже по прошествии трех лет после смерти Криса воспоминания болью отзывались в сердце.
— Мы здесь, чтобы говорить о тебе, а не о нем.
— Признаю, я заключил с Лэнгли сделку. Ссылка. Я должен был оставаться в пустыне. Но случается всякое.
— Что именно?
— Напали на деревню, в которой я живу. Чуть не убили мою жену и сына.
— В Израиле, — мужчина пожал плечами, — такое часто случается.
— Но это другое! Мишенью были мы — мой сын, моя жена и я.
Рябой прищурился.
— А за день до этого исчез отец моей жены! Здесь, в Вене! Поэтому я и уехал из Израиля! Чтобы выяснить…
— Хорошо, я тебя понял. Не волнуйся, — рябой успокаивающе махнул рукой своему партнеру под ближайшим каштаном, который, как только Сол начал кричать, пошел к эстраде.
— Ты хочешь сказать, — рябой изучающе посмотрел на Сола, — что твое возвращение не связано с делом? Ты не связана другой фирмой?
— Дело? Вы думаете, я здесь из-за этого? Дело? Да меня тошнит от него.
— Наглядно, Ромул, но уклончиво. Когда я буду докладывать, мое начальство захочет услышать более четкие формулировки.
— Ты уже докладываешь. Полагаю, передатчик у тебя с собой. В том синем фургоне, у входа в парк, записывают каждое мое слово. Я прав? Рябой не удосужился повернуться в сторону фургона.
— Хорошо, для записи, — сказал Сол, — я ни на кого не работаю. Это дело касается моей семьи. Я прошу освободить меня от обязательств, которые я на себя взял. Временно. Пока я не решу свои проблемы. Как только я все улажу, я тут же сяду в самолет и вернусь в Израиль.
Рябой что-то мысленно прикидывал в уме.
— Мое начальство захочет знать, почему оно должно освобождать тебя от обязательств.
— В порядке одолжения.
— О?
— Я, со своей стороны, тоже сделаю им одолжение.
Мужчина медленно встал с перил.
— Давай внесем ясность. Одолжение? Ты хочешь свести все к формальности? Взываешь к профессиональной вежливости.
— Одолжение за одолжение. У меня нет другого выбора.
— Ты сделаешь все, о чем тебя попросят?
— С некоторыми ограничениями.
— Тогда к твоему предложению нельзя относиться серьезно.
— Нет. Это очень серьезно. Я должен знать, что это будет за задание. Фактор риска меня не волнует, но это не может быть самоубийством и не должно противоречить человеческой морали.
— Ты что, стал моралистом, Ромул?
— Пустыня может сделать это с человеком. На случаи, если твоему начальству вдруг не придет это в голову, я хочу напомнить, что оперативник, официально порвавший со своим агентством, но тайно работающий на него, имеет большую ценность.
Рябой задумался еще больше.
— Ты так решительно настроен выяснить, что случилось с твоим тестем?
— И защитить свою семью от других возможных нападений. Я говорил тебе, это личное дело! Рябой пожал плечами.
— Мое начальство должно прослушать запись нашей беседы.
— Конечно.
— Мы свяжемся с тобой. — Рябой прошел через эстраду, его шаги эхом отдавались под крышей.
— Я остановился в квартире тестя. Я мог бы дать вам адрес и ее телефон, но, как я понимаю, они вам уже известны.
Мужчина обернулся, внимательно посмотрел на Сола и кивнул в ответ.
2
Из книжного магазина через улицу от парка Эрика наблюдала, как отъезжает синий фургон. Она следила за ним, пока он не исчез из виду, а потом снова повернулась к парку. Из-за дождя эстраду практически невозможно было увидеть. Они с Солом решили, что у человека, который выйдет с ним на связь, должна быть команда прикрытия, следовательно, Эрике надо прибыть на место встречи раньше и прикрыть Сола.
Она вышла из магазина, накинула на голову капюшон нейлоновой куртки и шагнула под дождь. Сол ждал ее у эстрады.
— Ты думаешь, они согласятся?
— Если решат, что здесь для них что-то есть. Я пообещал услугу за услугу.
— Мне очень жаль, — с отчаянием в голосе сказала она. — Я знаю, как отвратительно ты себя чувствуешь из-за того, что снова должен работать с ними.
— А что мне остается? Сидеть сложа руки и ничего не делать, чтобы найти твоего отца и защитить нас? Это еще хуже. Важно только одно — надо сделать все необходимое, чтобы оградить от опасности нашу семью.
— Чем больше я тебя узнаю, тем больше люблю.
— Подходи поближе, когда говоришь об этом. — Он снял с нее капюшон, обхватил руками голову и поцеловал стекающие по ее щекам капли дождя.
Но Эрика чувствовала исходящее от него нервное напряжение.
— А если они не дадут своего согласия?
— В любом случае я буду действовать.
— Нет, — сказала Эрика, — мы. — Она обняла его. — И спаси Бог того, кто встанет на нашем пути.
3
“Я остановился в квартире тестя. Я мог бы дать вам адрес и телефон, но, как я понимаю, они вам уже известны”.
Рябой выдохнул сигаретный дым, потянулся с кожаного кресла к столу для совещаний и выключил магнитофон. Потом он повернулся к шефу австрийского отделения ЦРУ:
— Хотите прослушать еще раз?
Гудели лампы дневного освещения. Трое других присутствовавших в обшитой дубовыми панелями комнате мужчин никак не отреагировали на вопрос; их шеф барабанил пальцами по столу.
Его звали Галлахер. Невысокий жилистый мужчина в синем костюме в елочку прекратил отбивать дробь и ударил о край стола.
— Нет, трех раз достаточно. Я понял, о чем он говорил. Но вы были там. Я — нет. Вы видели его глаза. Он говорил правду?
— Судя по его реакции? — рябой затушил сигарету. — Да.
— При поставленных им условиях он сделает все, что мы от него потребуем?
— Да.
— Так. С его талантом, — сказал Галлахер, — если он присоединится к нам и никто не будет об этом знать, он может принести нам большую пользу. Мастер своего дела. Наемный убийца мирового класса. И он отдает себя на нашу милость.
— Но лишь на одно задание, — сказал рябой. Галлахер помассажировал виски мозолистыми пальцами — результат занятий каратэ.
— Хорошо, если он решил заняться вендеттой, пусть занимается. Хотя кое-что мне тут не нравится.
Мужчины в комнате приготовились услышать, что именно.
— У личной вендетты могут быть профессиональные последствия. В конце концов, нам неизвестно, кто ответственен за нападение на Ромула и его семью и за исчезновение его тестя. Мы должны быть уверены в его независимости, в том, что он не связан с другими службами.
— Не понимаю, — сказал рябой.
— Поймете. Ромул, наверно, ждет не дождется вестей от вас. Пора получить добро от Лэнгли.
4
Дождь перестал. Свет уличных фонарей отражался в лужах и мокрой траве. Обследовав парк, Сол прошел по аллее вдоль Дуная и снова приблизился к эстраде.
На перилах его вновь ждал рябой.
— Ромул, — улыбнулся он и, приглашая подойти, протянул обе руки вперед. — Сегодня твой день. Мне поручено от имени моего начальства принять твое предложение.
Сол выдохнул и взял себя в руки.
— Хорошо. Когда я решу свои проблемы, я буду ждать, когда вы выйдете на связь. Агентство получит свою половину от сделки.
— О, поверь мне, с тобой обязательно свяжутся. Сол повернулся, намереваясь уйти.
— Есть только одна проблема, Ромул.
— Проблема? — Сол напряженно оглянулся.
— Ну, не то чтобы проблема. Назовем это условием.
— О чем ты?
— Ты не должен получать какую-либо поддержку от своих израильских друзей.
— Что?
— Мое начальство смотрит на это следующим образом: ты представляешь собой ценность только в том случае, если согласен работать самостоятельно.
— Согласен что?.. Черт возьми, говори яснее!
— Все, что от тебя потребуется, — работать на личном уровне. Если ты принимаешь помощь израильской разведки, это выглядит так, будто ты связан с ними, работаешь на них.
— Ради Бога! Мой тесть работал на них! Естественно, я взаимодействую с ними! Они хотят выяснить, что произошло, не меньше моего!
— Что ж, я могу повторить. Ты не можешь принимать помощь от израильской разведки. Или от какой-либо еще, если уж на то пошло. Ты должен работать совершенно самостоятельно. В противном случае выполнение миссии, возложенной на тебя, будет поставлено под вопрос, ты будешь скомпрометирован, враг будет обвинять Израиль, Израиль — нас, и мы окажемся в таком же дерьме, как если бы ты до сих пор работал на нас. Ты сказал — это личное дело. Продолжай в том же духе. Никакой внешней помощи. Если ты не согласен с этим условием, мы будем вынуждены наказать тебя за нарушение нашего первоначального соглашения.
— Подонки. Если бы я знал…
— Ромулус, у тебя просто нет другого выхода. Иначе — ты мертв.
— И как я теперь должен…
— Используй таланты, которыми ты так знаменит. Я уверен, израильская разведка уже дала тебе кое-какую информацию и у тебя есть концы. Попробуй этим воспользоваться. Профессиональное сообщество не удивит то, что Моссад связался с тобой по поводу исчезновения отца твоей жены, ведь он — их бывший агент. Но в дальнейшем отказывай им. Теперь ты один.
— И кто этому поверит?
— Не понимаю, о чем ты?
— Этот парк. Эта эстрада. Мы встречаемся здесь второй раз за один день. Практически не скрываясь. Вполне возможно, люди из других служб сейчас наблюдают за нами.
— Я предполагал это. И я надеюсь на это. — Разозлившись, Сол поднял руки вверх…
— Превосходно, Ромул. Пора дать представление. — Сол в удивлении опустил кулаки.
— Предполагается, что ты пытался напасть на меня, — сказал рябой. — А мой прикрывающий как бы попытается тебя пристрелить. Это демонстрирует твою независимость и доказывает другим службам, что ты все еще в разводе с нами. Итак, дай мне сделать это с наименьшим ущербом для тебя.
Рябой встал с перил и ударил Сола — сильно — кулаком в живот.
Не подготовленный к удару, Сол согнулся и стал ловить ртом воздух.
Рябой размахнулся, чтобы ударить Сола по лицу.
Инстинкт пересилил удивление и боль. Сол уклонился и с разворота ударил рябого ребром ладони по плечу. Хрустнул хрящ, плечо сместилось.
Мужчина со стоном упал.
— Ты, тупой сукин сын! — крикнул Сол. — Я бы мог тебя убить!
Выстрел разорвал тишину парка. Пуля угодила в столб, подпирающий крышу эстрады. Сол бросился на пол.
Рябой, держась за плечо, лежал рядом с ним.
— Добро пожаловать обратно в шоу теней, — процедил он сквозь зубы. — Проваливай отсюда, Ромул.
— Снайпер — ваш человек? — с презрением спросил Сол.
— Я сказал — проваливай!
Пуля расщепила перила. Сол пополз по полу. Третья пуля ударилась о ступени, ведущие вниз с эстрады. Он рванулся к перилам с противоположной стороны эстрады, перемахнул через них и приземлился на мокрую после дождя траву. Теперь Сола и “липового” снайпера разделяла эстрада. Сол в темноте побежал к карусели. Его беспокоило то, как им манипулировали, и просто тошнило от готовности его связника пострадать, если начальство отдаст такой приказ. “Добро пожаловать обратно в шоу теней”, — сказал рябой. Именно. Тени, иллюзии, думал Сол Ночью снайпер — неважно, насколько он крут, — мог ошибиться и не промахнуться.
Сзади прогремел выстрел, у пятнистой лошадки на карусели снесло полморды. Ну, хватит! — мысленно прокричал Сол. Вы все уже продемонстрировали!
В темноте за каруселью показалась неясная фигура человека. Сначала Сол решил, что это Эрика, не поняв шоу в постановке его агентства, пришла к нему на помощь. Человек поднял пистолет. Это была не Эрика! Сол понял, что он — мишень.
Миша Плетц дал ему “беретту”. Он выхватил ее из черной ветровки, но не стал стрелять в человека перед собой, а метнулся вправо, надеясь скрыться в кустах и деревьях. Выстрел. На этот раз ближе. Зазвенело в ушах. Пуля попала в куст у него за спиной. Сол нырнул за бетонную скамейку и повернулся, чтобы выстрелить в человека у карусели.
Но человек исчез. Сзади, со стороны эстрады, послышались быстрые шаги по дорожке. Впереди из-за дерева вышел человек и прицелился. Сол выстрелил.
Фигура нырнула обратно за дерево.
Пуля шлепнула в бетонную скамейку, Сол уклонился от разлетевшихся в стороны осколков. Стрелял третий снайпер! Он был не сзади и не впереди! Он был справа! Сол побежал мимо фонтана. Кто-то закричал. Взвыли сирены. Задыхаясь, он выбежал из парка. Деревья кончились, впереди был Дунай. Сол повернул направо — в пятидесяти ярдах от него из кустов выбежал человек. Повернул налево — еще один! Сол схватился за железную ограду и перебросил себя в реку.
Холодная вода сомкнулась над ним. Сол не был уверен, но ему показалось, что, плывя под водой в сопротивляющейся, набухшей одежде к середине реки, он слышал, как пуля вошла в воду.
5
Эрика, укрывшись в тени дома напротив парка, наблюдала за смут но видневшейся эстрадой. Она окаменела, когда связник ударил Сола в живот. Рванувшись вперед, на бегу вытаскивая пистолет, она увидела, как Сол, уклонившись от другого удара, одним движением повалил связника на пол. Выстрел. Сол пополз по эстраде: Хаос. Сначала один, потом два, а потом уже три вооруженных человека побежали через парк. Еще выстрелы. Где-то завыла сирена. Эрика думала только о том, как добраться до Сола, как помочь ему. Но все смешалось. Сол рванулся через темные кусты на краю парка и прыгнул через ограду в Дунай. Человек стрелял в воду. Повернувшись, он увидел еще двоих, бегущих к нему. Не целясь, а скорее, чтобы отвлечь, он отстреливался, потом побежал по аллее и исчез в темноте. Неясные фигуры разбежались в разные стороны от парка.
Она была одной из них. Эрика не знала, в каком месте реки появится Сол, но она знала, что он сделает все возможное, чтобы выжить, а у нее есть свои обязанности. Эрика действительно была уверена, что он ожидает от нее именно то, что она собиралась сделать. Она уходила из парка в том же направлении, откуда пришла. Эрика пересекла улицу и побежала по аллее. Полицейские машины остановились возле парка, когда она уже добежала до конца аллеи. Да, Сол поймет, что она не смогла найти его. Он должен позаботиться о себе сам. А она…
Впереди светились огни ресторана. Вбежав в холл и едва обратив внимание на запах кислой капусты, она опустила монету в телефонный автомат.
Эрика звонила в квартиру своего отца. Один гудок. Два. Никто не подходит. Три.
Она облегченно вздохнула, услышав знакомый, спокойный голос:
— Алло.
— Миша, это Эрика! Нет времени, не могу объяснять! — Эрика старалась отдышаться. — Плохо! Буди Кристофера! Даже не одевай его! Уходите оттуда!
Молчание.
— Миша!
— Где мы встретимся?
— Там, куда должен был прийти мой отец и не пришел! — сказала она. — Ты понял? Каждое утро и вечер.
— Да, — ответил Миша. — Сейчас же разбужу мальчика. С ним все будет в порядке.
— Я молю Бога об этом.
— Главное, позаботься о себе.
— Уходите!
Эрика повесила трубку и, повернувшись, встретила удивленные взгляды посетителей ресторана. Эрика рванулась мимо них и выбежала на улицу.
Что с Солом, взволнованно думала она на бегу, сможет ли он прийти на место встречи, о котором договорились заранее.
6
— Это были наши люди? — Галлахер почти кричал.
Рябой вздрогнул и поправил повязку, придерживающую его руку.
— Нет, если только вы не задействовали другую команду, чтобы накрыть нас. Они не из моей команды, это уж точно.
— Господи, — Галлахер, выпрямившись, сидел в торце стола для совещаний. Двое других напряженно ждали. Галлахер постучал пальцами по столу. — Трое?
— Если не считать нашего человека — да, — сказал рябой. — мы все разыграли, как вы хотели. Я ударил его. Он оборонялся. Наш человек открыл огонь, как бы стреляя в Ромула.
— Меня интересуют другие.
— Первый прятался за каруселью. Другие двое появились неизвестно откуда. Они и пытались взять Ромула в клещи.
— И они не разыгрывали вас? Вы уверены, что они хотели убить его?
— Ромул точно был в этому верен — он отстреливался. Они ускользнули до прибытия полиции и мы, естественно, тоже. — Галлахер поджал губы.
— Если бы Ромул убил хотя бы одного. У нас, по крайней мере, было бы тело. Мы смогли бы узнать, кто еще в игре. Черт, твоя команда должна лучше осмотреть парк!
— Мы не могли. Вы сказали, что вам нужны свидетели из других служб. Цель разыгрываемого представления — убедить все организации в том, что Ромул все еще в изгнании. Мы должны были дать возможность публике занять свои места.
— Великолепно. Представление было настолько хорошо, что провалилось.
— Может, и не провалилось, — сказал рябой. Галлахер вопросительно приподнял одну бровь.
— Раз уж Ромула чуть не убили, другие службы имели еще большую возможность убедиться в том, что он с нами не связан, — сказал рябой. — Ничего не изменилось. Он может продолжать заниматься своей вендеттой. И он по-прежнему должен оказать нам обещанную услугу.
— Должен! Окажет ли? А если Ромулус посчитает, что эти люди с нашей стороны? Если он решит, что ситуация вышла из-под контроля и твои люди хотят избавиться от него? Он не окажет никакой услуги. Что он может сделать, так это повернуться против нас. Что за чертовщина! Чтобы удержать его на нашей стороне, чтобы иметь возможность позднее использовать его, возможно, мы будем вынуждены помочь ему.
— С другой стороны, — сказал рябой, — мы даже не знаем, жив ли он.
7
Замерзший и выдохшийся, Сол выбрался из темного Дуная. На то, чтобы проплыть вниз по течению и пересечь реку, ему потребовалось пятнадцать минут. На противоположном берегу холодно мерцали огни фонарей. Он брел по грязному бетонному спуску, прошел мимо лодочных гаражей и наконец вышел на узкую улочку за складами. Его никто не преследовал. На какой-то момент он почувствовал себя в безопасности. Но вопросы не давали ему покоя. Кто пытался убить его? Его бывшая служба решила-таки расправиться с ним? Сол, не веря в такую возможность, покачал головой. Рябой не подставил бы себя под огонь. Тогда псевдонападение стало слишком реалистичным? Или другие, еще не известные ему враги, выжидали удобного случая, чтобы снова напасть на него? Если бы его у били в парке, ответственность легла бы на его бывшее начальство. Они бы никогда не убедили другие службы в своей непричастности. А настоящие убийцы так бы и остались неизвестными.
Содрогаясь от холода, Сол сосредоточился на самом важном. Эрика и Кристофер. Его жена видела происшедшее в парке. Понимая, что не может помочь ему, она должна была уйти, чтобы защитить сына. Он рассчитывал на то, что Эрика поступит именно так, и в этом было его единственное утешение. Первое, что должна сделать Эрика, — связаться с Мишей и сказать, чтобы он позаботился о безопасности Кристофера. Он решительно двину лея вперед, у него была единственная цель — добраться до места встречи, о котором они с Эрикой договорились на случаи провала. Он должен был добраться туда.
8
От резкого пробуждения у Кристофера все еще болели глаза. Поверх пижамы на нем был свитер, который сутулый человек по имени Миша Плетц надел на него. В носу щекотало от табачного дыма, рот наполнился слюной от сладкого аромата какао. В комнате, уставленной столами, накрытыми скатертями в красную клетку, было много смеющихся мужчин с красными лицами. Он вспоминал спешку, с которой Миша нес его вниз по лестнице. Потом бегом к стоянке такси. Потом суета в этом, как сказал Миша, “кофейном домике”. Неожиданное появление мамы. Когда она его обнимала, ее глаза были красными от слез. Ничего не понятно.
Крис сидел на скамье возле стены, с одной стороны — мама, с другой — Миша. Их разговор удивлял его.
— Мы не можем рисковать, — сказала мама, — если он не появится через пятнадцать минут, надо уходить.
Грузный мужчина в белом фартуке склонился к маме:
— Пройдите в кухню. Мы только что получили редкий сорт кофе. Совсем ничего не понятно. Мама несет его через раскачивающиеся двери, впереди идет Миша. Отсвечивает металлическая стойка. Кипящие кофейники. Отец в мокрой одежде входит в комнату. Миша смеется. Мама, рыдая, обнимает отца.
— Слава Богу.
9
— Быстро. Мы должны ехать, — сказал Миша.
— Куда? — спросил Сол.
— Обратно в Израиль.
— Нет, — сказала Эрика, — только не мы.
— Я не понимаю.
— Только ты и Кристофер. Возьми его с собой. Защити его!
— Но как же вы?
— С нами Кристофер не будет в безопасности. Если с нами что-нибудь случится, отдай Криса в кибуц. Дай ему новое имя.
— Я не верю, что мое бывшее начальство решило убить меня, — сказал Сол. — Это кто-то еще. Те, кого мы ищем.
— Даже если так, можешь ли ты доверять своему бывшему агентству?
— Я должен. Я заключил с ними сделку. В обмен на разрешение вернуться из ссылки я обещал не принимать ничьей помощи. Мы должны сделать все сами.
— Но…
— Нет. Ты дал нам информацию. Мы должны принять этот риск. Но если мы проиграем, иди за нами. Не дай им выиграть.
— Ты уверен, что нет другого выхода?
— Для нас, чтобы выжить? — Сол покачал головой. — Чтобы вернуться к Кристоферу? Нет.
10
Отец поцеловал его. Почему он плачет?
— До свидания, сынок. Миша, позаботься о нем.
— Кристофер, всегда помни…
Почему его мама тоже плачет? Поцелуи. Ее слезы остаются на его щеках.
— Мы любим тебя.
Кто-то крикнул от двери:
— Вам нельзя возвращаться!
— Они вычислили вас! Торопитесь! — сказал Миша. Бегом к двери, на этот раз в темноту, по улице в ночь. Но когда он в испуге оглянулся назад, то увидел, что они с Мишей бегут в одну сторону, а его родители в другую. На глаза навернулись слезы. Больше он их не увидит.