– Нет, – Жан неожиданно улыбается, – сейчас не так. Он был со мной. В тот момент, когда мне сообщили диагноз… Не понимаете? Ну, когда Пандем был с нами на Земле… Мне было лет пять, я боялся темноты, и он был со мной. Он изгонял страх. Я подходил к окну, и тьма отступала. Вместо нее я видел звезды, вся Вселенная была передо мной. Он тогда показал мне, что темнота может быть прекрасной. И вот сегодня тоже, когда мне сообщили результаты, я понял, что Пандем опять со мной и что тьма опять отступила.
Динка слышит, как за ее спиной переговариваются офицеры службы безопасности.
– Но если Пандем все еще с нами, он не одобрит насилия…
– Он не допустит насилия, – говорит Жан с убежденностью отчаявшегося человека.
– Сколько у нас времени?
– Я запустил в корабельный компьютер вирус. Через три часа все системы жизнеобеспечения выйдут из строя.
– Вы сумасшедший? – спрашивает Динка, и ей кажется, что она видит клубящуюся тьму в глазах своего собеседника.
Никто из них не боится смерти. Ну, почти… Они знали, что, улетая к звездам, идут на риск. Они сознательно шли навстречу опасности. Они готовы были на подвиг под Его ободрительным взглядом. Но если Пандема нет, то бессмысленна не только жизнь, но и смерть. Кто бы мог подумать, что их последний час придет так скоро?
– Он ответил, – вдруг резко говорит – почти кричит – капитан Полозов. – Он снова с нами. Он будет отвечать на вопросы через меня. Что вы хотели спросить у Пандема, Жан?
Динке требуется несколько минут, чтобы сообразить, что никакого Пандема с ними нет и что капитан отчаянно блефует.
– Спросите у него, почему он выбрал меня?
– Выбрал? – уточняет капитан.
– Почему именно я должен умереть… первым. За что он карает меня? Что я сделал не так?
Динка пытается поймать взгляд Полозова… Что он ответит? Разве в человеческих силах дать ответ на этот вопрос? Что бы ответил Пандем?
– Пандем сказал, что будет с тобой говорить, только если ты введешь код, деактивирующий вирус.
Несколько минут Жан смотрит растерянно, как будто не совсем понимает смысл услышанного. Он доверчив. Он вырос в мире, где ложь невозможна, потому что бессмысленно лгать перед лицом Пандема. Но теперь невозможное стало возможным. Угрозы, насилие, шантаж. Кто запустил маховик зла? «Не я ли?» – думает Динка.
– Все, – одними губами произносит капитан, – Динка! Все закончилось!
– Нарушителя изолировать, – коротко бросает он в сторону своего первого помощника, начальника группы прикрытия, которая была сформирована на случай, если придется, ну, скажем, вступить в контакт с недружественными инопланетянами. Теперь, видимо, он станет начальником полиции.
– Ты не ответишь ему? – спрашивает Динка.
– Что, прости?
– Он хочет знать, почему он умирает. Ответь ему! Ты обещал!
– Я слишком устал, чтобы решать сейчас сложные нравственные дилеммы. Я, знаешь ли, не психолог. И не нянька. Ответь ему ты, если ты такая добрая. Этот человек – преступник. Его нужно изолировать от общества. Нам повезло, что он оказался таким легковерным.
– Как и все мы.
На корабле тюрьмы не предусмотрены. Так же как не предусмотрены охрана, наручники, суд, смертная казнь и прочие атрибуты мира без Пандема. Двери на корабле нельзя было заблокировать изнутри. Зачем? Пришлось просто замотать ему руки скотчем и оставить в его же каюте.
– Будет больно отдирать, – заметил кто-то из новоявленных стражей порядка.
– А нужно? – осведомился Полозов, и Динке стало страшно от того, каким тоном он это сказал.
Сейчас ей было еще страшнее. Потому что она не знала, что сказать этому человеку, и не могла оставить его в одиночестве и отчаянии. Охраны не было, а преступник, казалось, спал с открытыми глазами. Наконец, Динка решилась:
– Дело в том, что Пандема нет с нами. Совсем. Уже давно. Два года. Четыре месяца и восемь дней. – Жан лежал на кушетке в страдальческой позе, а корабельный психолог возвышалась над ним, как строгая учительница или жена, которая отчитывает подвыпившего мужа. – Мы скрываем это от экипажа, но вы должны знать.
Повисла долгая пауза.
– Когда меня убьют? – спросил ее наконец Жан.
– Я не знаю. Я только хотела сказать, что сочувствую вам. Хотя вы чуть не убили нас.
– Уходите.
– Вы и правда позволили бы нам умереть?
– «Бы»? – усмехнулся поверженный преступник. – Кто сказал, что «позволил бы»? Я запустил в сеть два вируса. Один отключает систему жизнеобеспечения, а второй… Это будет сюрпризом!
– Вы врете! – крикнула Динка.
– Это вы врете! А я вам поверил, дурак! Я бы отключил оба, если бы мне дали время. Но капитан немного поторопился.
– Что нас ждет?
– А ты угадай! А нет… Лучше позови капитана. Посмотрим, как скоро он и его люди научатся применять пытки, – и Жан закрыл глаза.
– Чего вы хотите?
– Для себя – ничего. Но для других… Я хочу, чтобы люди узнали правду.
Динка никогда раньше не обращалась к экипажу корабля по общему коммуникатору, и она ловит себя на том, что переживает из-за своего внешнего вида: небрежность в одежде, два свежих фурункула на лбу. Две легкие, но уже заметные морщинки у переносицы. Если бы Пандем был с ними, этого бы не было, но что толку мечтать о несбывшемся? Пандема нет. Пандема не было. Пандем умер. Пандем был коллективной галлюцинацией. Сейчас она скажет об этом всем, выполняя волю психопата с виртуальной гранатой в кулаке. Иначе… случится что-то непоправимое. А может быть, оно уже случилось. Может быть, виртуальный вирус зла, как радиация, проник в каждого человека. Может быть, он уже во мне?
С 17.00 по 19.00 по условно-земному времени Полозову будет не до нее. Он будет решать важные стратегические задачи с высшим руководством корабля, и Динка успеет осуществить свой замысел – рассказать правду. Ввести пароль. Нет, не тот. Еще раз.
– Я поменял все пароли, – слышит она знакомый голос за спиной, – что ты здесь делаешь?
– Экипаж должен знать, что Пандема нет с нами.
– Зачем? – удивляется Полозов.
– Просто потому, что это правда. Потому что я устала от вранья.
– Такое знание не для всех. Только для сильных духом. Мы просто все устали. – Его голос звучит мягко и сочувственно, но глаза смотрят отстраненно.
– Мы сойдем с ума, – говорит Динка, – весь экипаж на взводе.
– Я просто не хочу разводить панику. Такое знание не для всех. Только для сильных духом. Выключи монитор и поспи немного.
– Что он сказал тебе, Полозов, тогда в последний день своего контакта?
– Он сказал, что будет ждать нас, наших потомков. На планете. Все правда, Динка. Все правда. Я не слышу Пандема, но я знаю, что мои дети, наши с тобой дети его услышат. По ту сторону путешествия. Я верю в это.
– Если бы Пандем был с нами, он не одобрил бы ложь, – решительно говорит Динка. – Я не буду больше молчать.
Она не боится Полозова, даже когда он направляет на нее пистолет, она не верит, что он действительно выстрелит. Она чувствует, что Пандем с ней. Что он изгнал страх. И что готовая принять ее раненую душу Вселенная – прекрасна!
3. Пересекающиеся параллели
А вот в этом разделе первоочередное внимание уделяется «скрещению миров». Прежде всего, разумеется, тех миров, которые созданы самими Дяченко. Но и скрещение какого-либо из их миров с нашей реальностью (порой довольно неожиданное!) тоже будет. Впрочем, кто знает: может быть, любой мир есть текст – и ту реальность, в которой мы существуем, на самом деле кто-то написал?
Но это, как сказали бы классики, совсем другая история.
Есть такой термин – «кроссовер». Автомобилистам он известен в своем варианте: как «гибрид» обычного автомобиля с внедорожником; а любителям (и профессионалам) фантастики – в своем: «художественное произведение, в котором смешиваются элементы и герои нескольких независимых вселенных».
Итак, время кроссоверов. В том числе между фантастикой и действительностью.
Сергей ЛукьяненкоНовый роман «Ремарка»
Нет у Дяченко такого романа – «Ремарка». И повести нет. И рассказа. Впрочем, читатели, скорее всего, об этом догадались сразу. А что есть? Есть уже известный нам рассказ или повесть «Кон», где все события пропущены через театральную сцену, есть роман «Пещера», в котором мир снов жестко и даже жестоко пересекается с дневной реальностью. И есть роман «Казнь», главная героиня которого, сочинительница Хмель, «подарила» свою фамилию главной героине рассказа Лукьяненко в качестве имени (фамилия-то у нее, гм, взята по ассоциации).
Перед нами довольно необычная литературная форма: псевдорецензия, обзор несуществующего произведения… который сам становится отдельным литературным произведением. Такие псевдорецензии, серьезные или ироничные, а чаще сочетающие в себе то и другое, известны уже с очень давнего времени: и Франсуа Рабле ими баловался, и Джонатан Свифт… Но свое второе рождение они обрели именно в фантастике, за что мы примерно в равной степени должны быть благодарны Борхесу и Станиславу Лему. Со времен которых тоже немало времени прошло. Однако и для современных мастеров это направление, как видим, не запретно!
По материалам эхоконференции RU.LUKIANENKO
Вечером в пятницу мы с Павлом Вязниковым имели увлекательный разговор о творчестве Марины и Сергея Дяченко. Результатом этого стала небольшая рецензия, которую я и счастлив предъявить на суд уважаемой публики…
С огромной радостью увидел я на книжном лотке припорошенный снегом томик с именами «Марина и Сергей Дяченко» на обложке. Особенно когда понял, что книга выпущена в издательстве «Новая космогония», постоянно радующем нас неожиданными произведениями известных писателей-фантастов.
Некоторое эстетство прослеживается уже с титульного листа, где имена авторов написаны мелким шрифтом, а крупно напечатано: