Когда дядя Саша узнал, что Олег улетел в Австралию, он был в ярости. Ромка спокойно перенёс вспышку гнева, сказал, что за товарища не отвечает, и передал разговор с Головчиным, добавив, что не берёт на себя никаких гарантий: хотите – отправляйте деньги, не хотите – не отправляйте. Это была бесполезная ремарка, поскольку за такую сумму, случись что, будут карать и правых и виноватых – до кого дотянутся. Только теперь ему стал понятен хитроумный план Олега – отсидеться максимально далеко, если произойдёт накладка, или вернуться как ни в чём не бывало, если всё пройдёт гладко. Ну что ж, шеф по-своему прав, Ромка должен сам заработать свою долю. Или не заработать…
Через три дня он снова выехал в Питер. Деньги ушли. Его сопровождали четверо молодых чеченцев. Они были улыбчивы, легки и жизнерадостны. Все необходимые документы находились у Ширвани, по всей видимости старшего среди них. Ромка не стал говорить, что знает некоторые чеченские слова. Набор известных ему слов имел довольно специфический характер – несколько ругательств и выражения типа «проходи в ноги», «забери спину», «бери на болевой», «души», а также «бить», «убить» и «справить большую нужду», как будет «малая нужда», он забыл. К счастью, пока ничего подобного в их разговорах между собой не звучало.
Утром были в Питере и не мешкая поехали в банк. Обстановка в банке Ромке сразу не понравилась. Во-первых, не было на месте ни Головчина, ни главного бухгалтера Козловского. Оба неожиданно улетели в командировку в Финляндию.
– Странно, – произнёс Фузеев, который встретил их на вокзале, – вчера оба были. И потом, они никогда не уезжали одновременно, больше ни у кого нет права подписи. Разве что доверенность оставили…
Очень скоро выяснилось, что доверенности нет. Формально оставшийся за старшего пожилой зампред потел и на вопросы отвечал невнятно. Удалось только выяснить, что деньги зашли, но сделать с ними ничего невозможно ввиду отсутствия подписантов. Хорошо, что молодые чеченцы остались в фойе на входе, охрана наотрез отказалась их пропускать по причине поголовной вооружённости, они не стремились к конфликту и спокойно ждали. Ждали денег…
– Послушайте, Яков Соломонович, но я же буквально вчера звонил и разговаривал с Головчиным. Он ничего не говорил про командировку. Сказал: придут деньги, всё сделаем, как положено.
– Молодой человек, я ничего не знаю, у меня нет права подписи, решайте с председателем.
– Да как же я решу, если его нет? Может, можно как-то связаться с ним?
– Я ничего не знаю, меня ни о чём не предупреждали! – Видно было, что Яков Соломонович Гольдберг, всю жизнь проработавший в Ленинградском управлении Госбанка СССР, сильно напуган. А также что он всё знает, но не хочет вообще говорить на эту тему.
– Яков Соломонович, не бывает такого, чтобы банк прекратил свою деятельность. У вас сотни клиентов, тысячи проводок, не может быть, чтобы всё остановилось. Кто-то должен всё это подписывать.
– Я ничего не знаю! – взвизгнул Яков Соломонович в ответ.
– Хорошо. Тогда я скажу тем ребятам внизу, что это вы не отдаёте им их деньги… – Ромка встал.
– Подождите, Роман! – Оказалось, что старик помнит его имя. – Вы можете попробовать решить свой вопрос в нашем филиале на Выборгской. Управляющая на месте, у неё есть право подписи. Только, ради бога, не говорите, что это я вас послал. – На Гольдберга было жалко смотреть, он явно не рассчитывал на подобные ситуации, погнавшись за длинным рублём в коммерческом банке, о чём сейчас ужасно сожалел.
Ромка с Фузеевым вышли из кабинета.
– Ты что-нибудь понимаешь?
Сашка отрицательно покачал головой:
– Я только понимаю, что с этими деньгами какая-то проблема и Головчин с Козловским резко свалили, чтобы не брать на себя ответственность. И Гольдберг не хочет брать ответственность, а может, ему и запретили. Оставили как козла отпущения…
– Но какая проблема? Деньги пришли, они на счету, значит, с ними всё нормально.
Сашка лишь развёл руками.
– Кто управляющий филиалом?
Сашка опять развёл руками, он никогда не сталкивался с работой филиала.
Управляющей оказалась баба. Но она стоила нескольких мужиков. Кореянка Ким, сидя в своём кабинете напротив всех шестерых, твёрдо посмотрела Ромке в глаза и заявила:
– Знаешь что, я не хочу, чтобы потом говорили: «А, это та Ким, которая съела три арбуза и обосралась!»
Ромке было, мягко говоря, не до сантиментов, но он любовался в этот момент её круглым некрасивым лицом в оспинах. Её мужеством. Он понял, что денег они не получат, и думал только о том, как выходить из ситуации. К счастью, Ширвани взял инициативу на себя.
– Это наши деньги! Давай их сюда!
– Эти деньги воняют. Если ты придёшь за ними через три дня, я отдам всё до копейки!
– А что будет через три дня?
– За это время сделают экспертизу авизовки и станет понятно, откуда эти три ярда взялись!
Дальше были угрозы и склока, но все уже понимали, что денег они не увидят. Переходить к силовым действиям прямо в кабинете директора филиала банка чеченцы не решились. Это было бы глупо. На улице Ромка твёрдо пообещал явиться на стрелку в Москве.
Обратно он ехал один. Несмотря на предстоящую стрелку у гостиницы «Россия», смотрящей прямо на Красную площадь, настроение улучшилось, потому что наступила определённость. Уже в который раз Господь уберёг его от явного криминала. Такой ценой денег не хотелось. Особенно денег партии…
Из Москвы он с переговорного пункта позвонил Олегу в Австралию и коротко обрисовал ситуацию, не забыв упомянуть про звонок следователя.
– Понял, – глухо произнёс шеф и надолго задумался. – Вот что, на стрелку не ходи и про дядю Сашу забудь. Он не знает, где ты живёшь, и вообще думает, что ты Виктор. В банк они сунуться не решатся, там крыша покруче будет. А со следователем я сам разрулю, когда приеду.
– А ты когда будешь? У тебя билеты на послезавтра…
– Нет, я задержусь, тут проект интересный нарисовался.
– Понял. Слушай, я не могу не пойти, я пообещал… И потом, я ничего ему не гарантировал…
– Вот ты даёшь! Нашёл с кем в благородство играть! Да ни один чеченец не собирается держать слово, если он его русскому дал. Мы для них неверные, а неверного можно как хочешь обманывать и кидать – Аллах не осудит. Они понимают только силу, благородство – это не про них…
– Олег, это не про благородство. Просто я не собираюсь всю жизнь бегать, я ничего не гарантировал и не виноват, что она не выдала деньги. Они сами там были и сами общались. Причём тут мы? Если бабки чистые, они могут послезавтра приехать и всё забрать. Какие проблемы? Тогда и стрелки не будет. А если бабки палёные, то мы под это вообще не подписывались!
На другом конце провода повисла тишина – то ли шеф думал, то ли связь оборвалась. Наконец он заговорил:
– Слушай, всё не так просто… Дядя Саша тот ещё тёрщик, он так закрутит базар, что не вырулишь, к любому слову докопается. Я тебя очень прошу, не ходи! Подожди хотя бы, когда я вернусь. Я организую приличную команду из банка, чтобы мы могли на равных разговаривать.
– Ладно, не переживай, я что-нибудь придумаю. Сейчас связь прервётся, деньги заканчиваются… – Ромка положил трубку, не давая Олегу возможности ответить. Он не хотел ставить шефа в неловкое положение.
Через два дня в 13:59 он стоял на ступеньках центрального входа гостиницы «Россия» спиной к храму Василия Блаженного и Лобному месту за ним. Нельзя сказать, что он был абсолютно спокоен, но и чрезмерного волнения не испытывал, скорее возбуждение с долей любопытства – на стрелках такого уровня ему присутствовать ещё не приходилось. Тем более в одиночку.
Ярко светило солнце, так что приходилось щуриться. Красная площадь гомонила за спиной на всевозможных языках: западные туристы хлынули в столицу недавнего противника, обнаружив не зловещий Мордор, а бедность и гостеприимство, граничащее с поклонением, – за сто долларов крепко сбитый фермер из Техаса с обветренным лицом или краснощёкий бюргер из Мюнхена могли получить здесь столько разнообразных удовольствий, что только крякали, оглядываясь на дородных жён, задающих гиду глупые вопросы; шустрые итальянцы, как всегда первыми раскусившие новые возможности, приезжали шумными мужскими ватагами.
Ровно в 14:00 из отеля вышли семь или восемь молодых чеченцев, Ромка не считал. Стройные, гибкие, подвижные как ртуть, они как один были одеты в чёрные отутюженные брюки со стрелками и белоснежные рубашки, что выгодно отличало их от тяжёлых и громоздких славянских бандитов, обычно облачённых в спортивные костюмы или кожаные куртки, смотря по сезону. Впрочем, крепкие шеи, теснившие распахнутые воротники, подсказывали, что и силы жилистым кавказцам не занимать. Ромка невольно любовался оппонентами, сам не заметив, что улыбается. Однако ответной улыбки не дождался, чеченцы были собранны и серьёзны. Ни дяди Саши, ни Ширвани среди них не было.
– Ты почему один? – спросил незнакомый парень.
– Олег в Австралии. Вы деньги забрали?
Казалось, собеседник озадачен, хоть и старается этого не показывать. Он явно не ожидал видеть здесь Ромку в единственном числе и не очень понимал, что с ним делать. Видимо, указаний по такой ситуации не было. Не отвечая на вопрос, он выбрал привычный путь наезда:
– Вы что, шутки с нами шутить собрались?
– Какие шутки? Мы договорились с Ширвани встретиться, вот я пришёл. – В его ответе не было ни агрессии, ни страха. Лишь простодушие дурачка. Искреннее простодушие. Любую фальшь или страх чеченец почувствовал бы мгновенно. А так ситуация складывалась нештатная, нужно было принимать решение на месте, а к этому дисциплинированные, привыкшие строго подчиняться старшим молодые чеченцы оказались не готовы.
– Короче, послезавтра здесь в это же время. Если Олега не будет, ты ответишь за всё. А его мы найдём хоть в Австралии, хоть в Антарктиде. – Крылья носа хищно раздувались, он требовательно смотрел на Ромку, и тот вынужден был кивнуть.