Ромкино настроение резко изменилось. Теперь он испытывал радостное возбуждение, хотя особых оснований не было. Что значит «потом посмотрим»?
С продавцом – двадцатилетним сопляком и двумя его приятелями рассчитывались в туалете первой нотариалки в Бобровом переулке, шесть. Заметно было, что пацан таких денег не то что в руках не держал, но и никогда не видел прежде. Он долго и неумело считал, потом сбился и плюнул на это дело.
– А, ладно! – и сунул пачки в карман потёртой куртки-аляски. Почему-то он непрерывно сглатывал, а его чистый мальчишечий лоб покрывала испарина.
– Слушай, откуда у него квартира? – шёпотом спросил Ромка Можайского.
– Родители умерли, в наследство получил. Я проверял, там всё чисто. Наталья Петровна оформляла… – И Можайский кивнул на красивую, лет сорока, женщину-нотариуса, которая в этот момент занималась их документами.
– Роман Александрович, взгляните на меня, пожалуйста, – как раз произнесла она мягким грудным голосом, держа в руках Ромкин паспорт и, по всей видимости, сличая фотографию с оригиналом.
Что-то озорное и не совсем соответствующее деловой обстановке почудилось Ромке в её пристальном взгляде, когда она смотрела ему прямо в глаза.
Подписали договор купли-продажи, Ромка подписал также доверенность на Можайского на оформление правоустанавливающих документов и умчался по каким-то насущным делам. Про квартиру он снова вспомнил, только когда через неделю позвонил Можайский и сказал, что документы готовы и Ромка – владелец.
– А ключи где?
– Упс, про ключи я что-то позабыл. Да поезжай так, вскроешь как-нибудь. И не затягивай, а то продавец стрёмный, мне показалось…
– Окей. Спасибо тебе!
И Ромка выскочил из кабинета:
– Серёга, по коням!
– Обедать? – обрадованно выглянула из водительской круглая голова с большими щеками и маленькими глазками.
– Ща квартирку одну посмотрим – и обедать…
Ключи не понадобились. Двери в квартиру не было…
То есть она была, но, сорванная с петель, лишь криво перекрывала входной проём. Серёга аккуратно её вынул и поставил в сторонку. Ромка неуверенно перешагнул порог…
Сказать, что квартирка была убита, – ничего не сказать… В ней не было даже пола, редкие оставшиеся паркетины, как бельма, торчали из чёрной битумной мастики, на которую когда-то был посажен, похоже, дубовый паркет. Межкомнатные двери тоже отсутствовали, как и лампочки в болтающихся под потолком патронах. Стены были расписаны похабными граффити, из выбитого в большой комнате окна тянул промозглый сквозняк…
– Хрена себе! – протянул обычно невозмутимый Серёга.
При этом в квартире кто-то был. По дороге на кухню, откуда раздавались неясные звуки, они убедились, что сантехника в туалете и ванной также отсутствовала, а нужду большую и малую там справляли прямо на пол…
На кухне на корточках разместилась уже виденная Ромкой троица в верхней одежде и совсем молодая девица с безумным взглядом и в одной лишь майке с короткими рукавами. Из-под обреза майки выглядывал курчавый лобок, бельём девица не заморачивалась… На полу горел небольшой костерок из паркетин, а на нём в консервной банке булькала чёрная жидкость. Ромка никогда прежде не видел, как варят опиумную чернушку, но не сомневался, что это она. Звенящим от ненависти голосом он скомандовал:
– Встали и скрылись!
Парни поднялись, при этом бывший хозяин квартиры выглядел напуганным, ещё один его приятель – растерянным, а третий, покрепче и постарше, ощерился:
– Ты кто, б…дь, такой?!
Ромка был ему даже благодарен за такой ответ и с большим наслаждением ударил правой в подбородок, но парень среагировал, чуть присел, и удар пришёлся в нос, который брызнул красным. Однако зверёныш оказался не робкого десятка, а может, под кайфом и, не обратив внимания на красные сопли, с разбега засадил Ромке головой в солнечное сплетение – тот только охнул, широко раскрыв рот и глотая воздух. Могли начаться проблемы, но Серёга саданул сверху пудовым кулаком по стриженой башке, и клиент обмяк на полу. Когда казалось, что ситуация разрешена, вскочила безумная девица и с воем вцепилась грязными ногтями в мясистые Серёгины щёки. Снова брызнула кровь. Серёга пытался оторвать ведьму от своего лица, но та оказалась не по-женски сильной. Теперь уже пришедший в себя Ромка совсем не галантно дал ей кулаком в висок, и девица осела на пол.
– Быстро эту суку одеваете и на х… отсюда! Или бошки расколю! – Ромка орал, выкатывая глаза и брызжа слюной. Ногой он пнул консервную банку, и чёрная клякса расползлась по стене. Бывший хозяин начал бессмысленно суетиться, а его дружок, несмотря на выражение ужаса на лице, тем не менее принялся счищать чёрную слизь со стены и прятать прямо в карман куртки…
Всё произошло небыстро. Им самим пришлось искать одежду и одевать пришедшую в себя сучку, которую била крупная дрожь. Когда Ромка попытался натянуть ей рваные колготки на худые, белые до синевы ноги, она с диким хохотом широко их раздвинула и выставила свою кучерявую сущность прямо ему в лицо. К собственному удивлению, он даже испытал что-то вроде возбуждения, но быстро подавил в себе это неуместное чувство, засунул колготки в карман её пальто с цигейковым воротником и натянул ей сапоги на голые ноги. Она неожиданно размякла и больше не сопротивлялась. Вообще Ромка успел заметить, что настроение членов этой компашки стремительно менялось. Парень с разбитым носом, например, придя в себя, даже не посмотрел на Ромку с Серёгой, а лишь устало спросил приятеля: «У тебя?» Тот кивнул, и они молча вышли из квартиры. Бывший хозяин попытался выскользнуть за ними, но Серёга поймал его за рукав:
– Не спеши, мамзель свою захвати…
– Я её не знаю! – вдруг истерично заорал до того тихий пассажир, и Ромка без видимой необходимости зачем-то засадил ему по печени. Тот сжался и заскулил… Девица неожиданно внятно произнесла: «Тварь, фашист!» – с ненавистью посмотрела на Ромку и принялась гладить парнишку по волосам. А потом с силой приподняла и, закинув безвольную руку себе на плечо, повела его на выход. В дверях обернулась и прошипела, глядя на Серёгу:
– А ты, хомяк, беги прививку делать…
– От чего? – растерялся Серёга.
– От бешенства! – И захохотала так, что эхо прокатилось по подъезду…
У Ромки было ощущение, будто искупался в дерьме. Он совсем не понравился себе в случившейся ситуации и, хотя не мог объяснить, что именно сделал неправильно, испытывал досаду и стыд. Серёге тоже было не по себе. Он бурчал под нос, прилаживая дверь на место: «На бешенство… А вдруг СПИД?..»
В этот момент как-то осторожно открылась соседская дверь напротив и выглянул мужик средних лет, в трениках, майке-алкоголичке и шлёпанцах на босу ногу:
– А вы кто?
– Я ваш новый сосед… – отвечал Ромка подчёркнуто вежливо.
– А документики имеются?
Может, в другой ситуации он и послал бы мужика, но сейчас отвечал миролюбиво:
– Да, конечно. Вот, пожалуйста… – он протянул договор.
– А паспорт? – не унимался мужик.
Ромка молча протянул паспорт. Сейчас он был непривычно смирным и покладистым. Мужик внимательно просмотрел договор, как-то профессионально сличил его физиономию с паспортом и лишь затем с едва уловимым сожалением протянул документы обратно. Кажется, он был разочарован тем, что всё в порядке.
– А я, между прочим, местный участковый. Пал Андреич Смирнов, капитан милиции…
Ромка невольно ещё раз пробежал взглядом по треникам и майке не первой свежести. Капитан это заметил:
– Сегодня выходной… Ну что ж, поздравляю… Очень рад, что у нас на площадке наконец-то будет порядок…
– А чё ж вы их раньше не приструнили? Тут, наверное, такие концерты устраивали…
– Да пытался, сколько раз пытался, но их же целая банда, наркоманов этих. Ничё не боятся. Да ещё сучка эта несовершеннолетняя, ей шестнадцать лет, ничего сделать невозможно. А у меня же двое маленьких, страшно, когда жена одна с ними гуляет…
– Да уж!
Ромке показалось, что участковый рассчитывал прибрать квартирку к рукам…
Проект с соками шёл тяжело, и в какой-то момент Ромка почувствовал, что и Олег и Виктор начали терять к нему интерес. Постоянно звонил Иванов, видно было, что он тоже чувствует засаду и волнуется:
– Рома, я уже крышу заканчиваю поднимать, как там твои, не соскочат?
– Не волнуйся, Саш, не дам соскочить…
Он уже несколько раз побывал в Мичуринске и только укрепился во мнении, что с Сашкой можно в огонь и в воду. Поэтому, используя всё своё влияние на Олега, Ромка добился, чтобы тот перевёл шведам задаток – шестьдесят тысяч долларов, что составляло десять процентов от стоимости линии. После этого он успокоился.
Но тут возникла новая проблема – его должник Лукаш перестал платить проценты, отговариваясь какой-то ерундой. Поскольку Ромка, наученный горьким опытом, сразу предвидел худший вариант, что чех вообще не рассчитается, он сильно напрягся. Ситуация осложнялась тем, что Лукаш был другом Олега и к нему нельзя было применить обычные методы вразумления. Ромка переживал и ломал голову, что делать.
Но даже не лучшее психологическое состояние не могло помешать базовой мужской функции – продуктивному и всестороннему общению с противоположным полом. Он по-прежнему знакомился с девушками в любых местах и при любых обстоятельствах. Так, его знакомство с одной симпатичной студенткой по имени Таня произошло следующим необычным образом. Стоя в очереди в профессорскую столовую в Главном здании МГУ, он любовался стройной длинноногой брюнеткой с причёской каре. Ромка видел её не первый раз, но всегда с парнем. И парень был высокий и симпатичный. Прежде ему и в голову не приходило предпринимать какие-либо действия, и он лишь тихонько вздыхал про себя: «Везёт же некоторым…» Но в этот раз что-то было не так. А именно – она смотрела на него. Смотрела пристально и не отводила взгляд… Он улыбнулся, она не ответила, но продолжала смотреть. «Действуй, чёрт возьми! Что ты теряешь?» – мысль не новая, но остающаяся актуальной ск