В один отнюдь не прекрасный день яхту арестовали. За контрабанду… Ромка долго не мог выяснить подробности, но постепенно нарисовалась следующая картина. По Гарькиным словам, это от начала до конца была афера капитана. Тот закупил в портовом дьюти-фри, обслуживающем моряков, большую партию сигарет по цене без НДС и без акциза. А надо сказать, что киприоты курят практически поголовно и сигареты на острове очень дороги именно вследствие местных налогов. Далее капитан вывел яхту за двадцатимильную зону – в экстерриториальные воды, поболтался там несколько часов и ночью вернулся в порт. А наутро двинул сигареты какому-то местному пройдохе, наварив несколько тысяч долларов. Пройдоха сдал сигареты в рестораны и получил свою комиссию. Всё бы ничего, но Кипр очень маленькая страна и каждый знает, что сосед ел вчера на ужин. В общем, на яхту заявилась полиция, команду допросили, нашли какие-то доказательства и лодку арестовали. Скоро будет суд, и он вынесет решение. У Ромки пересохло в горле…
– Не волнуйся, я поднял все связи, всё будет хорошо… – Гарька, как всегда, не терял оптимизма.
– А что с капитаном будем делать?
– Ну, из зарплаты вычтем. Его сейчас нельзя трогать, мало ли какие показания он даст…
У Ромки промелькнула какая-то неясная мысль, но оформиться не успела, слишком много их теснилось в голове. «Вот же капитан, вот сука!» – это была основная, и она вытесняла остальные. Его характер жаждал мщения.
Им присудили штраф десять тысяч кипрских фунтов, что равнялось двадцати тысячам долларов США. Гарька назвал это победой и весь светился от радости и гордости – как же, не подвели связи! Ромка не разделял подобного настроения, отправляя внеочередную десятку грина. Он уже испытывал некоторые сомнения, что мечта должна быть столь назойливой…
С основным бизнесом дела обстояли также не лучшим образом. Фондовый рынок лихорадило – президент то собирался помирать, то напивался на радостях, что не помер. Да и в целом новостной фон был отрицательным – азиатский кризис никуда не делся, его влияние на мировую экономику продолжалось, затрагивая в первую очередь развивающиеся рынки, к коим в полной мере относилась и Россия. Но главным и фундаментальным фактором, тянущим российскую экономику вниз, было длительное падение мировых цен на нефть – так, если в январе 1997 года цена барреля нефти марки Брент составляла двадцать три доллара США, то в январе наступившего 1998 года – уже пятнадцать долларов, а к маю она опустилась до двенадцати. Это был уровень себестоимости для большинства отечественных нефтяных компаний…
Ответ фондового рынка не заставил себя ждать, и восемнадцатого мая он открылся падением на десять процентов, торги на РТС и ММВБ были приостановлены, а доходность ГКО (государственных краткосрочных облигаций) достигла пятидесяти процентов годовых. При помощи ГКО правительство финансировало дефицит бюджета, и понятно, что если ты занимаешь под пятьдесят годовых, то чувствуешь себя неважно, мягко говоря…
Это был последний звонок, но Ромка его не услышал. Впрочем, его мало кто услышал из новоявленных российских инвесторов, включая и финансового гуру Мишку. Всё поняли только ушлые и опытные иностранцы, которые принялись последовательно выводить деньги с российского фондового рынка. Наши же Соросы и баффеты «крепчали», как мантру повторяя, что таких цен никогда ещё не было и рынок скоро оттолкнётся от дна. Оптимисты разбавляли свои пакеты на всё новых и новых минимумах, нередко на заёмные деньги… Иностранцы продавали как заведённые… Продавали акции и покупали валюту. Продавали и покупали… Стабильный курс на уровне шести рублей за доллар являлся тяжким бременем для экономики, экспортёры, и прежде всего нефтяники, требовали отпустить рубль, но Центробанк держал его словно плацдарм, тратя последние золотовалютные резервы и залезая в долги. Кажется, это было на руку только западным биржевым спекулянтам, которые лихорадочно выводили свои деньги и прибыль из страны…
Ну а дальше ситуацию было уже не остановить. Двадцать восьмого мая после объявления о провале аукциона по продаже семидесяти пяти процентов акций «Роснефти», за счет которой правительство планировало закрыть часть долговых проблем, финансовые рынки снова обваливаются. Доходность ГКО за один день вырастает с шестидесяти до восьмидесяти-девяноста процентов. Глава Центробанка Сергей Дубинин обвиняет в падении спекулянтов. В тот же день ЦБ повышает ставку рефинансирования до ста пятидесяти процентов, фактически заморозив финансовый и валютный рынки.
Семнадцатого июня 1998 года Борис Ельцин назначает Анатолия Чубайса спецпредставителем по связям с международными финансовыми организациями в ранге вице-премьера. На встрече олигархов с и. о. премьер-министра Сергеем Кириенко главы «Газпрома», ЛУКОЙЛа и «Сургутнефтегаза» заявляют о необходимости как минимум пятидесятипроцентной девальвации рубля, предупредив, что иначе национальная валюта девальвируется сама и неконтролируемо. Сергей Кириенко и Анатолий Чубайс отвергают предложение, рассчитывая на финансовую помощь международных организаций. Цена на нефть – одиннадцать долларов тридцать центов.
Ромке было не до анализа рынка, в начале июня у него родилась дочка. Он целый день делал тридцать седьмую форму из тайцзи-цюань под окнами роддома, благо они выходили в парк, и наконец чудо свершилось – маленький, но бесконечно дорогой комочек появился на свет. В Москве стояла страшная жара, и он вывез семью за город, сняв дачу на Николиной Горе, где они и гуляли благостно с двумя колясками. В сосновом бору на высоком берегу Москвы-реки легко дышалось, хотелось наслаждаться жизнью и не думать о плохом. По вечерам пили чай на деревянной резной веранде, как исконно здесь и повелось ещё с купеческих времён.
Но каток надвигающегося кризиса был неумолим. В июле котировки госбумаг переживают лавинообразное падение. Седьмого июля доходность ГКО впервые превышает сто процентов, а уже через неделю составляет сто тридцать – сто сорок процентов. Пациент скорее мёртв, чем жив. Однако первого августа, после получения кредита МВФ, который был пущен на выкуп ГКО и поддержание рубля, на рынке устанавливается кажущееся равновесие. Борис Ельцин, Анатолий Чубайс и Сергей Дубинин уходят в отпуск. Август в Москве – это время открытых ресторанчиков и загорелых девушек в лёгких сарафанчиках, ничего ужасного просто не может произойти…
И тем не менее… Десятого августа начинается новое падение рынков. Российские банки получают маржин-коллы от западных кредиторов по кредитам, обеспеченным ГКО, и бросают все свободные средства на покупку валюты, продавая госбумаги. Доходность ГКО снова достигает ста процентов, а одиннадцатого августа – приближается к ста пятидесяти процентам. По заявлениям брокеров, это означает, что рынок полностью уверен в неспособности государства платить по своим обязательствам.
Двенадцатого августа продолжается падение, ЦБ снижает лимиты на продажу валюты двадцати пяти крупнейшим банкам, сократив свои затраты на поддержание курса рубля. Тринадцатого августа торги на российских биржах почти остановлены, банки из-за закрытия рынка межбанковского кредитования и отсутствия на рынке валюты оказываются на грани разорения. Инкомбанк и «СБС-Агро» получают от ЦБ первые стабилизационные кредиты. Джордж Сорос заявляет, что кризис в России «достиг заключительной стадии», а девальвация рубля неизбежна.
В пятницу четырнадцатого августа 1998 года президент РФ Ельцин заявляет: «Девальвации не будет. Это я заявляю твёрдо и чётко. И не просто это я придумываю или фантазирую или я не хотел бы, это всё просчитано. Это каждые сутки проводится работа и контроль…» Ну что ж – раз работа и контроль, раз президент заявил «твёрдо и чётко» – страна вздохнула с облегчением.
В понедельник семнадцатого августа оказалось, что президент просто бзднул в воду – в этот день Россия объявляет дефолт…
Таким образом, государство признало неспособность расплатиться по долгам. Валютный коридор расширен с шести до девяти с половиной рублей за доллар, объявлены трёхмесячный мораторий на выплату банками долгов иностранным кредиторам и заморозка всех выплат по ГКО до конца 1998 года. Газета «КоммерсантЪ» выходит с заголовком «Мы проснулись в другой стране». Курс доллара в обменных пунктах сразу после объявления о дефолте вырастает с шести рублей двадцати копеек до девяти-десяти рублей за доллар, при этом валюта в большинстве обменных пунктов заканчивается. Цены на импортные товары в магазинах вырастают вдвое. Двенадцать крупнейших банков при поддержке ЦБ создают расчетный пул, чтобы обеспечить платежи хотя бы между собой.
Девятнадцатого августа правительство переносит решение об условиях обмена ГКО на новые долговые бумаги на двадцать четвёртое августа. Владелец банка «СБС-Агро» Александр Смоленский предлагает ограничить ввоз валюты в страну, а хождение наличной валюты отменить. Visa и American Express блокируют пластиковые карты российских банков. Двадцатого августа глава ЦБ Сергей Дубинин на специально созванной пресс-конференции впервые открыто признает, что большинство российских банков близки к банкротству. При этом он объявляет, что ЦБ будет гарантировать сохранность вкладов физических лиц, если они переведут вклады в Сбербанк.
Двадцать третьего августа Борис Ельцин отправляет правительство Сергея Кириенко в отставку. И. о. премьера становится Виктор Черномырдин. На следующий день из правительства уходят Борис Немцов и Анатолий Чубайс. «Ъ» пишет, что за изменениями в правительстве, которые Борис Ельцин подписывает по представлению Валентина Юмашева и Татьяны Дьяченко, стоит Борис Березовский.
Двадцать шестого августа правительство объявляет порядок будущего погашения ГКО, согласно которому владельцы бумаг получат не больше тридцати центов за вложенный доллар. Падение рынка продолжается. Двадцать восьмого августа в крупнейшем розничном банке «СБС-Агро» вводится временная администрация под руководством первого зампреда ЦБ Андрея Козлова. Банк на две недели прекращает все операции. Вклады в шести крупнейших коммерческих банках – «СБС-Агро», МЕНАТЕПе, Инкомбанке, Промстройбанке, Мост-банке и Мосбизнесбанке – заморожены, правительство предлагает их вкладчикам перевести депозиты в Сбербанк, который будет по ним расплачиваться по старому курсу…