А что, дефолт не шутка, он никого не щадит. Дело в том, что Москва выпускала свои ГКО, только назывались они МКО (московские казначейские обязательства) и также призваны были покрывать дефицит городского бюджета – в основном разные хотелки мэра Юрия Лужкова, строительство главного храма России например. Или Всемирные юношеские игры, которые Москва только что провела в июле и под которые построила целую Новую олимпийскую деревню на престижной улице Удальцова, прямо в парке.
После дефолта престиж и соответственно рейтинг президента, буквально накануне заявлявшего «твёрдо и чётко», что девальвации не будет, упал вместе с курсом рубля. И у «крепкого хозяйственника» Лужкова проснулись президентские амбиции. А потому он где надо и не надо стремился противопоставить крепкую нарядную Москву остальной «немытой России». Соответственно, допустить дефолта уже по московским облигациям мэр не мог, но и гасить их в условиях коллапса экономики было затруднительно – налоговые поступления сильно упали. Раздутый московский бюджет трещал по швам, и мэрия полезла в закрома, то есть в столичную недвижку, которую по прежним ценам никто не хотел и не мог покупать. А значит, нужно давать скидки, но желательно своим и не афишировать. Плюс на заседании московского правительства было принято официальное решение принимать в оплату столичных метров московские казначейские облигации по номиналу. Вроде бы где тут деньги? Отдаёшь на миллион облигаций, получаешь на миллион метров. Однако деньги здесь были…
Дело в том, что мало кому из держателей МКО, чисто финансовых институтов – банков, инвестиционных компаний и фондов, в основном западных, – нужна была московская недвижка – долгосрочное консервативное вложение, им бы дыры в балансах поскорее закрыть, вернуть инвестиции хоть бы и в минус, но срочно. А потому торговались МКО на рынке с дисконтом от номинала. И дисконт этот достигал тридцати процентов. Да и не рекламировала мэрия своё временное и чисто техническое решение по зачёту облигаций в метры.
Не сказать, что Ромка был близок к московскому правительству, но про зачёты узнал – на рынке искали покупателей днём с огнём, вот и дошла информация. Подстёгиваемый кротким взглядом жены, в котором почти не читалась укоризна, Ромка как конь рыл землю копытом и хватался за любые варианты заработать. Вот и в этот раз, раздобыв адреса с ценами и размерами скидок на столичные объекты, он развил бурную деятельность. Во-первых, изучив список, отбросил всю дешёвку, а выбрал два самых дорогих адреса – Новую олимпийскую деревню на Удальцова и высотку на Садовом кольце. Во-вторых, принялся обзванивать всех бывших клиентов, друзей и знакомых, а потом и знакомых знакомых. «Сейчас или никогда! Таких скидок никогда не было и никогда больше не будет! Решайтесь! Шанс получить квартиру своей мечты практически даром! Комиссия? Никакой комиссии!» Следует заметить, это было правдой – квартиры действительно хороши, а скидки ещё лучше. Другое дело, что денег у людей действительно не было. Ему с тем же энтузиазмом в ответ предлагали автомобили, силовые кабели, деревоплиту, строительную технику, артишоки и редкоземельные металлы. Что-то готовы были Даже обменять на квартиры.
Помог, как всегда, случай. Но везёт тому, кто везёт… Обзвонив все номера из записной книжки, он стал перебирать в уме просто богатых людей, с которыми так или иначе сталкивался, но чьих номеров у него не было. Вспомнив имя, начинал думать, через кого выйти на человека. Так дошло до имени, которого не было в записной книжке, как и номера. Потому что он помнил этот номер наизусть. Оля была дочерью очень богатого чиновника…
Они познакомились при весьма необычных обстоятельствах, хотя начиналось всё банально. Он показывал клиентам дорогой дом на продажу в Жуковке. Клиенты – представительный мужчина с женой в сплошном «Диоре» и дочкой-старшеклассницей. «Кстати, очень ничего дочка», – отметил он уголком сознания, но тут же отогнал эту никчёмную во всех отношениях мысль. Дом стоил как одноподъездная восьмиэтажка в Бирюлёво, и Ромка был крайне предупредителен с потенциальным покупателем. Хозяин недвижимости находился за границей, Ромка имел ключи и полностью представлял его интересы. Ему доверяли.
Клиенты оказались дотошные. Муж с женой облазили весь дом, заглянули во все подсобки, дочка откровенно скучала, ей эти колонны и портьеры были неинтересны. В какой-то момент глава семьи сказал Ромке:
– Мы хотим осмотреть участок, только вы, пожалуйста, не сопровождайте нас, хочется, так сказать, слиться с местом.
– Хорошо, конечно. Я побуду в доме, надо как раз решётки на окнах закрыть.
– Мы вас позовём.
– Ок.
– Папа, можно я не пойду на улицу, я устала.
– Оля, тебе что, не интересно?
– Нет, мам, я лучше телевизор посмотрю пока…
– Ну, как знаешь! – Мать недовольно вздёрнула подбородок, и они с мужем ушли.
Ромка закрывал решётку на окне второго этажа и наблюдал за клиентами, которые буквально измеряли огромный участок шагами, когда сзади раздались лёгкие шаги. Он не успел обернуться, как вдруг почувствовал тёплое дыхание на своей шее и руку на месте тендерных отличий… «Да ладно!» Мысли смешались, он растерялся… Губы скользили по его шее, нежно щекоча кожу за ухом, рука довольно уверенно сжимала и отпускала мужской прибор, так что прибору очень быстро стало тесно в джинсах. «Не может быть! Не здесь же! Она же маленькая…» Похоже, из них двоих маленьким оказался именно он – в плане познания женщин…
Когда вернулись родители, Ромка не знал, куда девать глаза, его голос звучал глухо. Оля выглядела как ни в чём не бывало. Родители не обратили никакого внимания на ставшего вдруг чересчур суетливым риелтора. Дом они не купили…
Она училась в десятом – выпускном классе и, как позже выяснилось, коллекционировала мужчин. В её коллекции имелся даже один очень известный актёр вдвое старше Ромки. Она рассказала об этом во время их ссоры из-за какого-то пустяка, чем причинила ему немалую боль. Они тайно встречались весь её выпускной год, и она перестала пополнять свою коллекцию и не хотела, но всё же сделала от него аборт и… А потом он женился на Юльке, и они, естественно, расстались. Она сказала, что ненавидит его, но всё равно почему-то время от времени звонила. Когда у него родился сын, она перестала звонить…
Сейчас он сам набрал её номер по памяти. Оля училась в МГИМО, у неё всё было хорошо, а у папы ещё лучше. Впрочем, об этом он знал из телевизора. Как ни странно, она его не послала. Они встретились в кафешке, и она рассказала, что собирается замуж за своего однокурсника, сына члена правления РАО ЕЭС России, молодого и красивого. Он пожелал ей счастья и попросил помочь с клиентами – в её окружении таких наверняка немало. Она обещала подумать, а уже расставаясь, спросила, почему он выбрал Юльку, а не её… Ромка не смог внятно ответить на этот вопрос, он и себе-то не мог на него ответить. И похоже, это и к лучшему – она ясно увидела, какой он бестолочь, и, наверное, перестала сожалеть о прошлом…
Оля не подвела, она прислала четверых клиентов. Четверых! И каждый хотел квартиру с бюджетом не менее двухсот пятидесяти тысяч долларов! И у них реально имелись деньги! Кому война, а кому мать родна… Двести пятьдесят тысяч сейчас было совсем не то же самое, что полгода назад, – это было целое состояние… Вот что значит правильное окружение! И почему действительно он женился на Юльке? Наверное, потому, что сердцу не прикажешь…
* * *
В этих клиентов Ромка вцепился как бультерьер. Квартиры им понравились, скидки тоже, но ребята попались ушлые, из околоправительственных кругов и нюх на деньги имели колоссальный. Они буквально задницей чуяли, что где-то здесь Ромка зарабатывает, и очень хотели знать, где именно. Пришлось ему разработать целую операцию прикрытия.
Во-первых, он познакомился и поближе сошёлся с начальником отдела реализации недвижимости Управления экспериментальной застройки (УЭЗ) Москвы, которое построило и продавало вышеупомянутые комплексы. Ему он пообещал пять процентов от своих сделок. Это было щедро, учитывая объём, и способствовало полному взаимопониманию и содействию со стороны управления в целом.
Во-вторых, Ромка через Мишкину компанию приобрёл на рынке московских облигаций на миллион долларов с отсрочкой платежа – компания крупная, ей доверяли. Облигации он загнал на счёт московского казначейства, одновременно подписав договор взаимозачёта с управлением, то есть фактически выкупил квартиры вперёд.
В-третьих, когда клиенты приехали в помпезный офис УЭЗа на Петровском бульваре, их красиво встретили и проводили в кассу, где они и заплатили чинно-благородно всё до копейки, взамен получив приходники на всю сумму и подписанные договоры купли-продажи квартир на своё имя.
В-четвёртых, Ромка тут же, едва проводив клиентов до дверей, получил всю сумму полностью из кассы управления и отвёз Мишке, чтобы рассчитаться за облигации.
В-пятых, прибыль от этой элегантной операции он получил в виде шикарной четырёхкомнатной квартиры на Удальцова с дополнительной скидкой, которую начальник отдела реализации выбил специально для него непосредственно у самого начальника управления Силина, мотивируя это оптовой продажей пяти квартир. Соответственно, никаких лишних денег в сделке просто не оказалось: за пять квартир перевели облигации – пять квартир получили…
Со стороны всё выглядело легко и просто: неделю побегал – и квартира в кармане. Но понервничать, чтобы срастить все концы, пришлось изрядно – непредвиденные сбои происходили на каждом этапе, всё время возникал человеческий фактор, поскольку операция случилась нетипичная и исполнители тормозили, не въезжая, что конкретно они должны делать, а главное, зачем. А затем, что это было нужно одному человеку – Ромке Романову. Ну очень нужно!
Квартиру он мог тут же загнать за двести пятьдесят тысяч, но когда Юлька её увидела… Она ходила и гладила стены – вот тут детская, тут спальня дверь в дверь, а какой огромный санузел, тут и стиралка встанет, а сушка – вон на той застеклённой лоджии, а вот шикарная гостиная, а если в холл перенести кухню, то ещё одна детская на вырост – дети-то разнополые… На огороженной территории – детсад, школа и бассейн, а окна в парк и вид на МГУ… Она подняла на него глаза, и он досадливо крякнул: «Ладно, понял, я понял, оставим себе…» Нужно было зарабатывать дальше…