Их встреча имела весьма неожиданное продолжение. Прошло пару месяцев, они по-прежнему продавали быстрее всех на рынке и находились в числе лидеров по продажам среди неофициальных дилеров СУ-151. Кроме того, у них появились и другие застройщики, у которых друзья выкупали объёмы. И обязательно в рассрочку, а как же иначе? Конечно, это вызывало глухое раздражение конкурентов и в первую очередь того же «Фаворита», чьи дела шли не так хорошо. Помимо прочего, мягко говоря, недовольство вышеупомянутого Алексея Петровича вызывала та вольность, с которой друзья теперь представлялись именем «Фаворита» перед клиентами. Дошло до того, что Ромка использовал название и фирменный знак компании на баннерах, но при этом со своим номером телефона. Поэтому, когда их в очередной раз вызвали в офис на разговор, они не ожидали от этой встречи ничего хорошего. Вплоть до того, что Ромка попросил знакомого рубоповца, чтобы он с коллегами, как положено – в камуфляже, масках и с автоматами, подежурил в машине напротив офиса и, если они не выйдут в течение получаса, вламывался туда со всеми вытекающими…
Предосторожности оказались излишними. На встрече им без прелюдий и раскачки предложили… купить «Фаворит-эстейт»… Оказалось, что деловая атмосфера в офисе и множество снующих сотрудников – не всегда свидетельство успеха. Банк, за чей счёт шёл банкет, утомился дотировать компанию. Они переглянулись, в Ромкиной голове мысли носились как тараканы. Похоже, Костя испытывал нечто подобное. Первая разумная мысль, пришедшая Ромке, когда он слегка успокоился, – ответственность. Ответственность за такое количество сотрудников. Потянут ли они с Костей? Ну и, конечно, вопрос цены…
Цена оказалась разумной. Дело в том, что «Фаворит» имел большой объём обязательств по будущему оформлению прав собственности покупателей на проданные квартиры в новостройках после сдачи домов в эксплуатацию. То есть прибыль с этих квартир уже была получена и проедена, а обязательства оставались. Этот процесс, по самым скромным подсчётам, грозил занять год-полтора. Помимо всего прочего, компания являлась ещё и официальным дилером правительства Москвы и, соответственно, должна была выполнять план по продажам московских новостроек и их последующему оформлению. Счёт шёл на сотни квартир… Комиссия за продажу московского жилья являлась весьма скудной и едва покрывала издержки по их оформлению. А может, и не покрывала, это как работу организуешь… Да и продавались квартиры города слабо, поскольку Москва была не столь гибкой в вопросах ценообразования, как частные застройщики. То есть дилерство города денег не приносило, но, безусловно, добавляло статуса и доверия покупателей и контрагентов. В общем, вопросов было больше, чем ответов, однако Ромка чувствовал, что хочет «Фаворит» сильнее, чем Ромео хотел Джульетту! Нет, его привлекали не статусность и пафос, но он прямо видел возможности, которые такая компания откроет для них на рынке, – чего стоил один герб с Георгием Победоносцем, пронзающим змея (читай: конкурентов), на визитке. Ну и, конечно, скромная шапка там же: «Правительство Москвы. Комплекс архитектуры, строительства, реконструкции и развития города. Уполномоченный дилер ООО „Фаворит-Эстейт”». Им была нужна такая компания. Они доросли до неё…
Голову ломали недолго, решили – подписываемся. Предварительно, конечно, выяснили у сотрудников, с которыми уже давно и плодотворно общались, реальное положение дел. Компания работала в минус больше года, начиная с августа 1998-го. В среднем ежемесячный убыток составлял около пятнадцати тысяч долларов и формировался преимущественно из-за раздутости штата – более сорока человек, из которых непосредственно продажами занимались лишь семеро и трое – оформлением. Ещё трое – бухгалтерия, два юриста и одна секретарша, которая, кстати, стала гораздо приветливее. Десять человек – представители на объектах, которые постоянно менялись и цену которым Ромка знал хорошо. Чем занимались ещё порядка пятнадцати человек руководителей всех рангов во главе с генеральным и его замом, было не очень понятно. Вот их-то солидная зарплата вместе с завышенной ставкой аренды, а также содержание лимузина генерального с водителем и делали доходность компании отрицательной. А ещё – слабая мотивация продажников и представителей на объектах. В общем, всё там делалось наоборот – типичная бюрократическая структура советского образца. Нужно брать – они знали, как выстроить бизнес.
Встал вопрос распределения долей. Ромке предстояло добить двести пятьдесят тысяч долларов, чтобы достичь паритета с Костей и остаться партнёром пятьдесят на пятьдесят. Его пакет акций по-прежнему почти ничего не стоил, судьба яхты выглядела печальной, достать из неё деньги представлялось невозможным, продавать квартиру, где весьма органично прижились два курносика, – моветон, да и Юлька не позволит.
Он чесал репу, а между тем 1999 год подошёл к концу. На пороге стоял 2000-й. Новое тысячелетие. Средства массовой информации вкупе с предсказателями всех мастей пугали концом света – типа, компьютерные программы по всему миру не поймут перехода с единицы на двойку в дате и заглючат, тем самым выведя из строя управляемые ими стратегические объекты вроде АЭС. Как всегда, кивали на Россию – политкорректные западные эксперты наперебой рассуждали, сможет ли страна с разрушенной экономикой и пьяницей во главе обеспечить безопасность своего огромного ядерного потенциала при переходе в новый век… Люди внимали предсказателям, но привычно закупались докторской колбасой, зелёным горошком и майонезом для праздничного оливье. На Пушкинской площади большие электронные часы вели обратный отсчёт – красные цифры зловеще переключались, показывая, сколько дней, часов и минут остаётся до новой эры или конца света. Ромке это всё было глубоко по барабану – деньги бы найти…
Тридцать первого с утра он отпросился у жены в парикмахерскую – в новый год с новой стрижкой!
– Смотри, чтобы через час был как штык. Будешь колбасу для салата резать…
– Хорошо!
В парикмахерской оказалась очередь часа на два, резать колбасу не хотелось, и он малодушно решил заглянуть к Майку, чтобы убить время. Благо Мишкин монументальный офис находился неподалёку. По дороге взял бутылку водки. Мишки на месте не оказалось, и Ромка привычно направился в трейдинг – потрепаться с мужиками о перспективах фондового рынка. Точнее, об отсутствии таковых. Трейдеров также на месте не наблюдалось, за исключением стажёра Серёги. Немудрено – тридцать первое декабря, полдень. Серёга так Серёга – Ромка достал бутылку водки.
– Я чуть-чуть. – Серёга был спортсменом и выпускником мехмата МГУ, Мишка отдавал предпочтение последним.
– Да и я не собираюсь злоупотреблять. Мне ещё стричься, а потом колбасу на салат резать…
Они дёрнули по пятьдесят. Закуски не было, пошло хорошо…
– Ну что там Мосэнерго? Есть предпосылки, что отрастёт?
Серёга разразился пространным ответом, апеллируя к замысловатым графикам и таблицам. Это называлось «технический анализ». Кривая графика после августа девяносто восьмого представляла собой прямую на уровне чуть выше ноля. Примерно как пульс больного в американских фильмах, когда кричат: «Мы его теряем!»
– Очень интересно, но ни черта не понятно…
Они выпили ещё по пятьдесят. Серёга вошёл в раж и чертил один за другим новые графики на листке из школьной тетради, которые, на Ромкин взгляд, все были похожи между собой. Серёга утверждал, что между ними существует колоссальная разница.
– Но ведь они все предсказывают, что у российских голубых фишек нет предпосылок для роста в наступающем году…
– Да, но причины кардинально различны. Вот смотри…
– Да ладно, хрен редьки не слаще. Какая разница, почему у меня нет денег…
Они выпили ещё по пятьдесят. Диктор беззвучно открывал и закрывал рот на огромном экране на стене. Вокруг теснилось множество других экранов с бесконечными строчками котировок, которые вяло менялись время от времени, но в целом на рынке царил штиль. Вслед за диктором на экране появился президент и также принялся беззвучно разевать рот, словно карась в трёхлитровой банке, звук был выключен, чтобы не мешал.
– Ладно, давай ещё по пятьдесят, – Серёга поплыл.
Ромка тоже был хорош – натощак да без закуски…
Поэтому он не сильно удивился, когда строчки котировок превратились в хаотичное мельтешение.
– Серёга, смотри – котировки пляшут. Или у меня в глазах двоится?
Серёга уставился в экран.
– Ничего не понимаю. Какой-то сбой технический, наверное. Всё растёт, но такого не может быть. Твой Мосэнерго уже по шестьдесят…
– Ладно, давай выпьем лучше. Такого действительно не может быть, по шестьдесят я им разбавлялся полтора года назад. Перед дефолтом… За уходящий! Не самый плохой год оказался. Ну и за президента, дай бог ему здоровья и жениха богатого…
Они пьяно рассмеялись, чокнулись и выпили. Строчки продолжали скакать.
– Слушай, позвони в Металлинвест, спроси, что за хрень на рынке…
Серёга набрал номер. Ему ответили: «Телевизор включи…» Он включил звук. Они услышали глухой голос президента: «…принял решение. Долго и мучительно над ним размышлял. Сегодня, в последний день уходящего века, я ухожу в отставку…
Я много раз слышал: Ельцин любыми путями будет держаться за власть, он никому её не отдаст. Это враньё. Дело в другом. Я всегда говорил, что не отступлю от Конституции ни на шаг, что в конституционные сроки должны пройти думские выборы. Так это и произошло. И также мне хотелось, чтобы вовремя состоялись президентские выборы – в июне 2000 года. Это было очень важно для России. Мы создаём важнейший прецедент цивилизованной добровольной передачи власти – власти от одного Президента России другому, вновь избранному. И всё же я принял другое решение: я ухожу, ухожу раньше положенного срока.
Я понял, что мне необходимо это сделать. Россия должна войти в новое тысячелетие с новыми политиками, с новыми лицами, с новыми умными, сильными, энергичными людьми. А мы – те, кто стоит у власти уже многие годы, – мы должны уйти.