Выдрин пожал плечами:
— Так, посидим немножко.
— А полежать не хочешь?
— Не знаю, — растерялся он. — Можно просто полежать. Кино посмотреть.
— Выпить хочется, — сказала Ксюша. — Эти все вылакали.
— У меня и правда нет, — сказал Выдрин.
— Я могу сходить быстренько. А?
— Сходи.
Ксюша ждала и смотрела на него насмешливо.
— Ах да! — догадался он и принес банковскую карту.
— Живем! — обрадовалась она. — Не скучай, я быстро.
И тут же вышла за дверь. Выдрин немного постоял и решил подождать ее возвращения в комнате. Он подумал, что если она не вернется, то просто заблокирует карту через приложение. И еще подумал, что надо завести вторую карту, для подобных случаев. Держать там небольшую сумму. А потом он вспомнил, что телефон разбит и доступа к приложению у него нет. Пока он доберется до банка, Ксюша успеет накормить и напоить всех своих знакомых колдырей.
«Плевать. На все плевать», — подумал Выдрин, но сразу понял, что сам себя обманывает.
Чтобы чем-то заняться, он стащил с кровати постельное белье, скомкал и бросил в угол. Ложиться на него после Олега Львовича Выдрин брезговал. Затем он отнес белье в кладовку и положил на стиральную машину. Постоял, ни о чем не думая, и сунул белье внутрь. Включил, установил режим стирки. Тихо и приятно зашумела вода. Он опустился на корточки и стал смотреть, как вращается барабан. Это гипнотизировало. Выдрин опять чувствовал сильную сонливость и не мог ее побороть. Теперь ему по-настоящему стало на все плевать. Глаза закрылись. Он повалился на бок и моментально очнулся.
В этот момент в квартиру вошла Ксюша с пакетом.
— Я вернулась, — сказала она. — А ты думал, сбегу?
— Нет, не думал.
— А чего ты на полу?
Выдрин встал. Ксюша вернула карту и показала содержимое пакета. Там лежали несколько бутылок шампанского, пара шоколадок и пачка сигарет.
— Где сядем? — спросила Ксюша.
— Можно на кухне, можно в комнате.
— Я люблю в комнате.
Там она устроилась полулежа на кровати и вытянула тощие ноги. Выдрин возился с бутылкой, пытаясь извлечь пробку как можно тише.
— Врешь ты, — сказала Ксюша. — Нет у тебя жены.
— Ушла, — ответил Выдрин.
— Один живешь?
— Да. Был кот. А теперь нет.
— Сбежал?
— Забрали.
— За долги, что ли?
— Нет. Говорят, он преступник.
— Он же кот.
— Да. Но это ничего не меняет.
Он вытащил пробку. Абсолютно бесшумно. Ксюша поаплодировала, забрала бутылку и присосалась.
— Мяу, — сказала она. — Себе тоже открой.
— Не хочется что-то, — ответил Выдрин.
— Я что, одна буду пить?
— Ну ладно, немножко.
Он открыл вторую бутылку и устроился рядом с Ксюшей.
— Эх, налей посошок да зашей мой мешок, — довольно красиво пропела она, глядя ему в глаза. Стала вдруг серьезной, отпила и спросила: — Ну а ты чего? Пей.
Выдрин отпил, захлебнулся пеной, закашлялся. Немножко вытекло через нос. Он утерся.
— Я люблю шампанское, — сказала Ксюша. — Так бы и пила его все время.
Она быстро опустошила всю бутылку. Выдрин и половины не успел выпить. Достала сигареты, прикурила две и одну отдала ему. Он осторожно втянул дым и снова закашлялся.
— Я тебя научу любить жизнь, — засмеялась Ксюша. — Запей.
Он запил большим глотком.
— Затянись.
Он затянулся.
— Подержи.
Он подержал.
— Выдыхай.
Он выдохнул. И голова поплыла к потолку. В приятной и веселой полудреме, будто издалека, Выдрин смотрел, как Ксюша расстегивает ему штаны.
— Меня мутит немного, я рукой, хорошо? — сказала она.
— Да, — тяжело дыша, ответил Выдрин.
У нее были прохладные, мягкие пальцы. И нежная, но плотная хватка. Она несколько раз меняла руку. Потом остановилась. Хотя Выдрин был близок. Но просить продолжить он постеснялся.
— Открой еще бутылку, — сказала Ксюша.
Выдрин застегнулся, содрал с горлышка фольгу и открутил проволоку с пробки. В этот раз тихо открыть не получилось. Пробка выскочила с сильным хлопком, полилась пена.
— Ай, — крикнула Ксюша и накрыла горлышко ртом. Выдрин растерянно погладил ее затылок.
— Слушай, — сказала она, оторвавшись. — А кто тебе в лоб закатал?
Он пожал плечами. Она тронула шишку.
— Сам ударился, — ответил Выдрин.
— Надо ложку приложить.
— Да плевать.
Она хотела еще что-то сказать, но ее перебила зазвучавшая вдруг неведомо откуда песня. Ксюша замерла с приоткрытым ртом. И Выдрин тоже застыл. Играл старый военный марш на немецком языке.
— Что это? — спросила Ксюша.
Это доносилось из-под кровати: «Wenn die Soldaten durch die Stadt marschieren…»
Выдрин встал на четвереньки и достал айфон.
— Саша, ты что, фашист? — Ксюша слегка пританцовывала.
— Что ты! Я такое не слушаю. Это не мой телефон вообще.
— Тогда не отвечай. Пусть играет.
— А вдруг это жена? — сказал Выдрин.
— Ты же сказал, она ушла.
— Не моя, его. — Выдрин кивнул на айфон.
Прищурился, сфокусировал пьяные глаза и прочитал:
— «Рама». Что за Рама?
— Может, Саша?
— Написано «Рама».
— Может, мама?
— Рама, смотри.
Он показал Ксюше экран.
— У меня была знакомая, ее звали Говеха. Ну правда, такое имя было.
Выдрин приложил к губам палец и принял вызов.
— Але, я вас слушаю, — быстро сказал он и сжал губы.
— Олег Львович, началось! — ответил мужской голос. — Слышите?
— Да, а что началось?
— Выбросы! Выбросы у меня начались! Я не знаю, как к этому относиться.
Ксюша подалась вперед и жарко прошептала:
— Включи громкую связь.
— Не могу это остановить. А надо ли? Я чувствую страх и восторг. И то и другое. В одинаковых пропорциях.
— Та-ак, — сказал Выдрин.
— Мне лечь, может быть?
— А что вы сейчас делаете?
— Вишу вниз головой.
Выдрин медленно пожал плечами.
— Але, вы слышите, Олег Львович?
— Дай-ка сюда, — сказала Ксюша и отобрала телефон. — Хэллоу, — сказала она. — Ась? Нет, это не Львович. Ты голос, что ли, не слышишь? Кто? Изабелла Росселлини, блин. А-ха-ха-ха!
Она вдруг вскочила и выбежала из комнаты. Голос ее доносился из прихожей. Выдрин развалился на кровати с бутылкой шампанского. Вытряхнул сигарету из пачки. Но зажигалку не нашел. И просто жевал фильтр, пока не отгрыз. Ксюша вернулась минут через пять. С порога кинула Выдрину айфон, но он лишь раздраженно увернулся. Телефон упал на кровать.
— Ну ты чего надулся? — спросила Ксюша и повалилась рядом. — Нормальный мужик, я с ним поговорила. Помогла ему с выбросами. Его и правда Рама зовут. В гости меня пригласил.
— Пойдешь? — спросил Выдрин.
— Он в Москве живет.
— А если бы у нас, пошла бы?
Ксюша посмотрела на него:
— Ты чего вообще?
«Действительно, чего это я», — подумал Выдрин.
И попытался ее поцеловать. Она оттолкнула:
— Налакался? Нежностей захотелось?
Он отвернулся и стал смотреть в стену. Услышал шуршание сигаретной пачки. Потом чиркнула зажигалка.
— Ну чего ты как индюк? — Ксюша ткнула его в бок. — Иди сюда.
Выдрин повернулся. Она прилепилась губами к губам и резко выдула ему в глотку табачный дым. Он подскочил, схватился за горло, остервенело кашляя и обливаясь слезами. Ксюша хохотала, дрыгая ногами. Затем остановилась и задрала юбку:
— Давай, накажи меня.
На ней были красные трусы. Вроде бы чистые. Но Выдрину не хотелось. Он подумал, что тут опять кроется какой-то подвох. Сейчас он полезет на нее, а она, например, откусит ему мочку уха. И снова будет хохотать, хохотать, хохотать.
— Ты чего застыл? — спросила Ксюша.
— А? Я это… — Выдрин зачем-то огляделся. — Дай сигарету.
— Сигарету дать? Сам возьми. — Она сунула пачку в трусы. — Бери, не бойся. Что такое? Пиписька от страха скукожилась?
Выдрин протянул руку. Ксюша больно хлестнула по ней:
— Зубами доставай.
Лягнула его в колено и снова расхохоталась. Выдрин накинулся.
«Просто она перепила. И ты тоже», — донесся откуда-то издалека вялый голос разума.
Но ему было все равно. Хотелось сделать больно этой скверной, испорченной, истеричной, вздорной бабе.
Ксюша лязгнула зубами в миллиметре от носа. Он успел почувствовать запах перегара, табака и, кажется, мочи. Отшатнувшись, он свалился на пол. Вереща, она убежала из комнаты. Посидев немного, Выдрин встал и вышел следом. С кухни раздался грохот.
— Я всю твою посуду перебью! — прокричала она и опять захохотала. — Бамс! Бамс! Бамс! Ха-ха-ха-ха.
Он почти протрезвел. Стоял посреди коридора и не мог выйти к ней. Теперь ему хотелось только одного — чтобы она поскорее исчезла.
В дверь позвонили, и Ксюша моментально притихла.
Выдрин открыл. Пришел участковый по фамилии Цыбиков.
— Здравствуйте, Александр Иванович, — сказал он. — Добрый вечер.
— Здравствуйте, Баир Петрович, — ответил Выдрин.
Они были знакомы. Дочь Цыбикова училась у Выдрина. Звали ее… Впрочем, сейчас он забыл, как ее звали.
— Впустите? — спросил Цыбиков, снял фуражку и погладил круглую стриженую голову.
— Да, конечно. — Выдрин посторонился. — Вас соседи вызвали?
— Не совсем. А что, плохо себя ведете?
Цыбиков вошел. Кухонная дверь тут же захлопнулась.
— У вас гости? — спросил он.
— Ну как сказать.
— Или вор залез, а вы не заметили? — засмеялся участковый. — Я посмотрю, хорошо? Обувь не буду снимать.
Он вышел на кухню. И Выдрин услышал:
— Здравствуй, Ксения. Тебя муж шестой день ищет, а ты тут.
— Да хер он кого ищет.
— И дочь переживает. Ну разве можно так с родными?
— Ой, да ладно, началось!
— Ведь ты же приличная женщина, Ксения. Когда не пьешь. Ты же ответственную должность занимаешь.
— Да тошно мне, понял?
— Конечно. Сейчас домой пойдем. Александр Иванович, вы там не сбежали, надеюсь? А то у меня к вам серьезное дело.
Выдрин вышел. Ксюша сидела у окна и нагло ухмылялась.