Дождь прекратился, и ненадолго выглянуло солнце. Правда, когда он зашел в нужный двор, оно скрылось за жирной тучей, подул пронизывающий ветер. Выдрин нажал нужные кнопки на домофоне. Ничего не происходило. Он заметил, что экранчик домофона не горит. Потянул дверь, она открылась. Этаж был четвертый. Выдрин поднялся пешком, постоял, отдышался и позвонил в нужную квартиру. Почему-то он думал, что как только позвонит, все нужные слова сразу свалятся на него, сам Господь Бог пошлет их ему. Но ничего подобного не случилось. Голова казалась ему цельным куском дерева.
Кто-то подошел к двери и рассмотрел его в глазок. Потом женский голос спросил:
— Вам кого?
Выдрин судорожно достал из кармана носовой платок и стал тискать. Потом он представился, глядя на носки ботинок. Дверь открылась. На пороге стояла тощая, всклокоченная старуха в длинном черном платье.
— Так вы из школы? — спросила она.
— Да.
— Проходите.
Он вошел в прихожую.
— Раздевайтесь, Вероника скоро придет, — сказала старуха.
Выдрин снял плащ и ботинки. Она подвинула ему тапки на три размера меньше. Выдрин сразу понял, кому они раньше принадлежали.
— Спасибо, я так.
— Идемте, вместе подождем Веронику.
Они вышли на кухню и сели за стол друг напротив друга. На столе было пусто. И на плите было пусто. И на подоконнике было пусто. А еще в этой квартире ничем не пахло.
— Простите, как вас зовут? — спросил Выдрин.
— Наталья Петровна, — ответила старуха.
— Позвольте мне выразить…
Она приложила к губам указательный палец. И Выдрин почувствовал облегчение. Потому что слова были не те, ненужные.
— Давайте дождемся Веронику. Она вот-вот придет.
— Давайте.
И они сидели молча, дожидаясь Веронику. Сколько прошло времени, Выдрин так и не узнал. Но ему показалось, что за окнами этой квартиры пронеслись столетия, цивилизация рухнула, наступило безвременье, повсюду выросли гигантские джунгли, галактики столкнулись, а солнце погасло. И все исчезло. Но потом отчетливо щелкнул замок входной двери, потянуло сквозняком, старуха повернулась в сторону прихожей и приоткрыла рот.
— Мама, кто у нас? — раздался женский голос.
— К нам пришел классный руководитель Юры, — ответила старуха.
— Ах вот как, — ответил женский голос. — Минуточку, я сейчас.
И почти сразу пришла. Вероника оказалась симпатичной женщиной лет тридцати пяти. У нее были темные волосы, подстриженные в каре.
— Здравствуйте, — сказала Вероника и протянула Выдрину ладошку.
Он встал и слегка пожал ее.
— Хорошо, что вы пришли.
— Вы принесли деньги? — спросила старуха.
— Мама, — сказала Вероника.
— Разве нам не собрали?
Выдрин зачем-то ощупал карманы, проклял себя за этот идиотский жест и забормотал:
— Еще не успели, но обязательно. Вы знаете, у нас там еще одно горе…
— Да, мы знаем про Леонида Григорьевича, — сказала Вероника. — Это ужасно все.
— А папу Юры тоже звали Леонид Григорьевич, — вставила старуха. — И он тоже погиб.
— Мама.
— Жаль, что вы не принесли деньги.
— Иди, пожалуйста, в комнату.
— Я не хочу идти в комнату.
— Тогда мы пойдем в комнату. Идемте в комнату.
И они ушли в комнату. Вероника нервно расхаживала туда-сюда. Три шага вправо, три шага влево. Выдрин топтался в дверях. Она спросила:
— Что вы стоите? Садитесь. — И подвинула ему стул.
— Хоть бы венок принесли! — крикнула из кухни старуха.
Вероника закрыла дверь. Выдрин сел, и стул под ним затрещал. Он напряг ноги и немного приподнялся. Вероника снова стала расхаживать.
— Наши похороны завтра, — сказала она. — В десять утра мы поедем в морг, а оттуда на кладбище. Что с вами? Вам плохо?
— Нет, — сдавленно ответил Выдрин.
— Вы так выглядите, будто у вас живот прихватило.
— Со мной все хорошо.
— Вы весь белый. Как покойник.
Голос ее отдалился. Комната поплыла. Выдрин попытался встать и отключился. Его потащило сквозь кромешную тьму, наполненную звуками: невнятные обрывки фраз, музыка Чайковского в стиле техно, смех, шепот, звон колоколов. Потом лицо окатило холодным. Выдрин открыл глаза. Вероника стояла над ним с пустым стаканом и смотрела почти равнодушно. Он хотел поскорее сесть, но смог лишь немножко пошевелить рукой и издать тихий хрип. Пришла старуха с кухонным ножом.
— Нужно проткнуть горло, чтобы он мог дышать, — сказала она. — Пока мозг не умер.
Вероника забрала нож:
— Это просто обморок, успокойся.
— Обморок? Он же мужчина! Это нам положено в обмороке валяться, а не ему.
Выдрин смог встать, опершись на разваливающийся стул. В голове продолжало звенеть.
— Извините, я сейчас уйду, — сказал Выдрин, держась за лоб. — Только звенеть перестанет.
— Это в церкви, — сказала Вероника. — Вечерняя служба. Здесь слышно.
Старуха включила телевизор, забрала стул и села перед экраном.
— Мир прежним уже не будет, это надо понимать четко, — сказал телеведущий.
Вероника потянула Выдрина за рукав:
— Идемте, я сделаю чай. Вы до сих пор весь белый.
Они вернулись на кухню. Она достала из шкафчика чайник, налила воду, зажгла газ на плите. Поставила на стол пачку чая, сахарницу, блюдце с шоколадными конфетами.
— Хотите меда? Или варенья?
— Спасибо, не надо.
— Вы стесняетесь?
Она поставила баночки с медом и клубничным вареньем. Протянула Выдрину чайную ложку.
— Странно, что прислали вас.
— Почему?
— Вы же не классный руководитель Юры. Его классная — Оксана Викторовна, учитель истории.
— Она, наверно, не смогла.
— Вообще приходить было не обязательно.
Выдрин молчал.
— Но спасибо, что пришли. Вы сами вызвались?
— Нет, меня попросили.
— Почему именно вас? Что вы преподаете?
— Рисование.
— Рисование, — повторила Вероника. — Рисование, хм, рисование. Ешьте же варенье. Что вы смотрите? Ешьте.
Выдрин открутил крышку и начал послушно есть. Несколько липких капель упали на штаны. Он машинально размазал их ладонью. Чайник закипел. Вероника налила в две чашки кипяток и кинула чайные пакетики. Пили молча. Потом она спросила:
— Вам лучше?
— Все нормально, — ответил он. — Я пойду. Простите меня.
— За что? За обморок?
— Вообще за беспокойство.
— Ничего страшного не случилось. В смысле сейчас.
— Хотите, я завтра приду на похороны? — спросил Выдрин.
— Не надо. Зачем? Вы чужой человек, вам это ни к чему. Соболезнования от школы вы, можно считать, выразили.
В прихожей Вероника спохватилась и спросила, как его зовут. Выдрин назвался.
— Удивительно, — сказала она. — У меня в школе был одноклассник — ваш тезка. Саша Выдрин.
— Это точно не я.
— Знаю, что не вы. Он был толстый и рыжий. А после школы уехал с родителями в Америку.
— Как Свидригайлов?
— В смысле?
— Простите, глупо пошутил.
— Я все равно не поняла. — Вероника подняла руку. — Нет, не надо объяснять.
Выдрин и не собирался. Он бы и не смог толком объяснить. Попрощавшись, он вышел из квартиры. И тут ему снова стало казаться, что пронеслись столетия, цивилизация рухнула, наступило безвременье, повсюду выросли гигантские джунгли, галактики столкнулись, а солнце погасло. Ничего, конечно, не изменилось. Все было на своих местах. И даже стало лучше. Небо немного прояснилось, мелькнуло солнце.
На ходу он отправил Ирине Михайловне сообщение, что все прошло нормально. От Лены ничего не было. Выдрин остановился и написал ей: «Как там Глеб?»
Настроение внезапно улучшилось. Теперь она ему точно что-то ответит.
Он купил пачку пельменей, а дома сварил их и съел вперемешку с майонезом и кетчупом. То и дело проверял смартфон. Никто пока не написал. И его сообщения висели непрочитанными.
Вечером пришел участковый.
— Я за вещами страдальца вашего, — сказал Цыбиков, зайдя в прихожую.
— Как он? — спросил Выдрин.
— Жить будет. Надеюсь.
Он забрал плащ, ботинки и портфель. Выдрин вспомнил про айфон и принес.
— А я ждал, — подмигнул Цыбиков. — Отдадите или нет.
— Ну что вы, в самом деле! — обиделся Выдрин.
— Друга вашего, кстати, сегодня задержали. Знаете, где?
— Где?
— А прямо у него дома. Пьяный валялся. И палку там нашли. Такие вот дела. Ждите вызова.
— Какого?
— Вы же свидетель, забыли?
Цыбиков ушел, а Выдрин перестелил кровать. Ложиться спать было рано, но чем себя занять, он не знал. В общем-то, ничего и не хотелось. Он включил музыку, выбрал раздел «моя волна», но там почему-то заиграла Шестая симфония Чайковского. Выдрин испугался и выключил. Открыл мессенджер и замер. Лена прочитала его сообщение, но ничего не ответила. Он чуть было не написал: «Почему ты не отвечаешь?» — но позвонила мама и перебила.
— Санечка, — сказала она. — Как ты поживаешь, мой хороший?
— Нормально, — ответил он. — А ты?
— Я замечательно. Владимир Романович тоже. Завтра ждем тебя в гости.
— Ой, я не знаю. Столько дел.
— Никаких «ой». И дел у тебя нет. Не выдумывай. Завтра к четырем.
— Ты знаешь, у нас директор погиб. Его сожрал медведь в зоопарке. Сегодня были похороны.
— Какой ужас! — сказала мама почти весело. — Завтра, завтра все расскажешь.
И отключилась.
Выдрин вернулся в мессенджер. Там висело сообщение от Ирины Михайловны, и он ее за это возненавидел. Она написала: «Ну хорошо. У нас все прошло нормально. Правда, Сергей Павлович опозорился. Начал у родственников Л. Г. выяснять, сколько денег потратили на похороны. Ладно, Бог с ним. Отдыхайте, Саша».
Ничего не ответив, Выдрин открыл чат с Леной и стал ждать. Он чувствовал себя последним дураком, но поделать ничего не мог. Несколько раз она выходила, отчего у него переставало стучать сердце. Все-таки он не выдержал и написал: «Почему ты не отвечаешь? Что-то случилось?» И опять ждал. Она вышла, несколько минут была в сети, но его сообщение не прочитала. Выдрин удалил его. Затем написал второй раз. Лена вернулась через полчаса, прочитала с задержкой и опять ничего не ответила. Он отложил телефон и отвернулся лицом к стене. Наверху что-то упало. Выдрин встал, вышел из квартиры и поднялся этажом выше.