Илья Абрамович открыл сразу.
— У вас есть снотворное? — спросил Выдрин.
— Зачем вам снотворное? Вы еще так молоды.
— Мне нужно срочно уснуть, но я не смогу. Сегодня был очень тяжелый день.
— Не рассказывайте, — торопливо перебил Илья Абрамович. — Входите, я вам помогу.
В прихожей он долго оглядывался:
— Нет, идемте в комнату.
Она зашли в комнату.
— Смотрите внимательно, — сказал Илья Абрамович. — Сделаете так, и никакое химическое снотворное вам не потребуется.
Старик медленно опустился на корточки, отчего его колени страшновато хрустнули. Руки он вытянул перед собой. Откинул голову назад, закрыл глаза и издал протяжный стон. Выглядело так, будто его сажают на кол.
— Мыу-мыу-мыу-мыу-мыу, — говорил Илья Абрамович. — Гом-гом-гом-гом.
Пауза.
— Клек-клек-клек, тик-так-тик-так-тик-так.
Пауза. Несколько быстрых выдохов.
Выдрин не понимал, зачем стоит и смотрит на это, но продолжал стоять и смотреть. Илья Абрамович развел руки в стороны и издал жужжание. Потом поднял руки вверх и резко выпрямился.
— Запомнили? — спросил он. — Уяснили?
— Да, — сказал Выдрин. — Больше спасибо.
Глаза старика стали сонными.
— Ну вот, теперь придется лечь спать.
Выдрин спустился к себе. Проверил смартфон и небрежно отбросил. Лег и задумался, что будет, когда он умрет. Ничего не будет. Точнее, будет все, но без него. На похороны придут мама с отчимом и кто-нибудь из школы. Хотя отчим, может быть, и не пойдет. Да и черт с ним! О нем вообще думать не хотелось. Хотелось думать о Лене, но от этих мыслей у него выворачивало сердце. Он вспомнил Веронику. Удивительно, как она хорошо держалась. Может, напилась успокоительных. Захотелось написать ей, но Выдрин не знал ее номера. Да и что бы он ей написал? «Привет? Как вы себя чувствуете?» А она: «Спасибо. Все хорошо».
Он неожиданно уснул и сам этого не заметил. А проснувшись, не сразу понял, что спал. Будто минута прошла. Как в детстве.
Проверил сообщения. Тишина. Посидел пару минут почти в полной тишине, если не считать, что на улице ругались какие-то мужики, и пошел в ванную. Принял душ, побрился и даже ощутил обманчивую бодрость, которая быстро улетучилась, как только он включил ноутбук. Адвокатских контор было огромное множество. С ощущением тщетности Выдрин выписал номера телефонов и сел обзванивать. Везде было одно и то же. Разные неживые голоса просили описать проблему, оставить номер телефона и ждать, когда они ему перезвонят. Сначала Выдрин сразу отключался, но потом, решив, что ничего не теряет, кроме того, что его посчитают сумасшедшим, заново всюду перезвонил и рассказал про арест кота. Он выписал еще несколько номеров. И неожиданно ему ответил живой человек:
— Адвокат Савельев слушает. Что у вас случилось?
— Моего родственника задержали, — осторожно сказал Выдрин.
— В чем его обвиняют?
— Я не знаю. Мне не сказали.
— Обязаны были. Ладно. Приезжайте на прием. Обговорим все. Приготовьте пять тысяч рублей.
— За работу? — спросил Выдрин. — Так мало?
Савельев не стал смеяться.
— Нет, друг мой. Это за прием и консультацию. Гонорар за работу обсудим отдельно. Жду вас к двум часам.
Он продиктовал адрес и отключился. Выдрин посмотрел по карте. Адвокат принимал в каком-то ДК молотобойцев на окраине города. Это было неподалеку от управления «Ч». Выдрин решил, что это хороший знак. Настроение улучшилось. Он открыл мессенджер, подумав, что раз все складывается неплохо, значит, и там его ждут хорошие новости. Но там не было ничего. Лена заходила две минуты назад. И все.
«Все», — подумал Выдрин.
В ДК молотобойцев он приехал на такси. Водитель был молчалив. От него пахло чем-то кислым. Еще Выдрин обратил внимание на его густые сросшиеся брови, образующие одну большую, толстую бровь. И подумал, что это тоже, наверно, какой-то знак. Хороший или плохой? Он вылез из машины и зашел в двухэтажное кирпичное здание. По вестибюлю бродил охранник и чесал спину то правой, то левой рукой, пытаясь дотянуться между лопаток.
— Вы к кому? — спросил он.
— К Савельеву.
— Адвокат? Вы не могли бы мне спину почесать?
Выдрин пожал плечами и стал чесать ему спину.
— Левее, выше, еще выше. Ой, хорошо! Адвокат на втором этаже. Там табличка, увидите.
— Спасибо.
— И вам спасибо.
Кабинет Савельева нашелся в конце темного коридора. На двери висел лист А4: «Адвокат Савельев Анатолий Ефремович». Выдрин постучал.
— Входите! — ответил адвокат.
Кабинет оказался маленьким, как чулан. Стол, за которым с радостным видом сидел Савельев, был почти у двери. Выдрин подумал, что раньше тут, возможно, была кладовка.
— Как вас, напомните? — сказал Савельев, вставая и протягивая руку.
— Выдрин Александр Иванович.
Рукопожатие адвоката было крепким.
— К делу! — сказал он. — Я вас внимательно слушаю.
Выдрин сел и начал рассказывать. Он пытался выбирать нейтральные и обтекаемые формулировки, именуя Диего то дальним родственником, то соседом. Савельев слушал, высунув кончик языка.
— Все непонятно, — говорил Выдрин. — Встретиться мне с ним не дают. В чем обвиняют, не говорят. Вообще все выглядит ужасно нелепо. Я до сих пор думаю, это какое-то недоразумение или розыгрыш.
— Так кем он вам приходится? — спросил Савельев.
— Они его записали как моего сожителя.
— Ага?
— Он мой кот.
— В смысле ролевой игры?
— Обычный кот. То есть не совсем обычный, он лысый. Это такая порода. Что скажете?
— Управление «Ч», говорите?
— Да.
— И кот?
— И кот. Думаете, я сумасшедший?
Савельев улыбнулся так, будто боялся вызвать у Выдрина ярость.
— Ну конечно нет.
— Думаете, — сказал Выдрин. — Я вижу.
Адвокат продолжал улыбаться. И молчал. Вероятно, будь у него под столом тревожная кнопка, он бы ее уже нажал.
— Я могу вам доказать, что это правда.
Выдрин достал смартфон, отыскал в списке вызовов номер Черненко:
— Вот, позвоните ему и скажите, что вы адвокат.
Савельев сложил руки домиком.
— То есть вы хотите заключить со мной договор на работу, правильно?
— Да, наверное.
— Это стоит восемьдесят тысяч.
— За звонок?
— За участие в предварительном следствии.
— Хорошо. Но вы сначала позвоните, чтобы убедиться, что я не сумасшедший.
— Я составлю договор, после оплаты начну работу. Давайте сегодня вечером мы с вами свяжемся…
Выдрин нажал вызов и включил громкую связь:
— Сейчас сами убедитесь.
Савельев продолжал вежливо улыбаться, но, кажется, немножко уже устал.
Черненко ответил после восьмого гудка. И говорил он с трудом.
— Какого тебя хуя надо сейчас? — спросил капитан. — Я же сказал, звонить, если что-то важное. А лучше не звонить.
— Это важно, — сказал Выдрин. — Я у адвоката. Он не верит, что вы арестовали моего кота.
— И при чем тут я, ебать вас всех в глаза?
— Как при чем? Подтвердите ему, что я не сумасшедший.
— А может, ты и есть псих ебанутый.
— Скажите, что вы арестовали моего кота.
— Мы не занимаемся арестами, дурачок. Этим суд занимается. Мы задерживаем. — И вдруг заорал так, что у Выдрина зазвенело в ухе: — По-о-о-о-ня-я-я-ал? По-о-о-ня-я-ал, блядь? Ты понял, сука?
А потом принялся крушить все, что попадалось под руку там, где он находился. Слышались удары, что-то упало и разбилось. Черненко стонал, выл, вопил. И в конце концов отключился. Выдрин посмотрел на Савельева, который уже не улыбался, и снова нажал вызов. Капитан ответил.
— Я тебя убью, — ответил.
И отключился опять.
— Александр Иванович, — сказал Савельев. — Я не возьму с вас за прием и консультацию, но, пожалуйста, уходите.
— А кто мне поможет? — спросил Выдрин.
— Знаете, есть много специалистов. Обратитесь к ним.
Кажется, он имел в виду не адвокатов.
— Может, я правда с ума сошел?
— Не в моей компетенции ставить подобные диагнозы, — сказал Савельев. — Я ведь не медик.
— Моему коту грозит пожизненное. Они так сказали. А я ничего не могу сделать.
— Надеюсь, все будет хорошо.
— Не будет, — сказал Выдрин и вышел.
Охранник в вестибюле, закатив глаза, скоблился спиной о косяк. Выдрин прошмыгнул мимо него на улицу и вызвал такси.
По дороге позвонила мама:
— Сашенька, ты едешь? Мы уже ждем.
— Я забыл.
— Как это ты мог забыть?
— Но я еду.
— Хорошо.
— Другой адрес, — сказал Выдрин водителю.
— Поменяете через приложение.
Выдрин поменял, и таксист привез его к маме и отчиму. Они уже были поддатые. Мама кинулась Выдрину на шею, больно обхватила костлявыми руками и слюняво поцеловала в ухо. Отчим стоял в стороне и покачивался. Глаза у него были мутные.
— Идем кушать, — сказала мама. — Вовик приготовил голубцы в конвертике.
— Я купил их в «Ермолино», дура старая, — ответил он.
— Купил, приготовил, какая разница?
К голубцам Вовик выставил бутылку водки. Выдрин не собирался рассказывать о своих бедах, но, выпив пару рюмок, расслабился и позволил языку развязаться.
— Разберутся, — махнул вилкой отчим. — Но раз взяли, значит, было за что.
— Он же кот, — сказал Выдрин.
— И что? Это оправдание, что ли? Я в армии собаку пристрелил. А нехуй по полигону бегать.
«Жаль, у собаки автомата не было», — подумал Выдрин.
А потом сказал это вслух.
— Что ты имеешь в виду? — набычился отчим.
— Да это шутка, — сказала мама.
— Адвоката не найти, — сказал Выдрин.
— Зачем коту адвокат? Это же смешно, — продолжала мама. — Сам подумай.
— А кто его защитит?
— Я в девяносто пятом одному адвокату ноги переломал, — сказал отчим.
— Ты что, бандитом был?
— Я был решалой. Понимаешь разницу?
Выдрин выпил еще две рюмки, быстро доел, попрощался и сбежал.
— А ты не забыл про диффенбахию в ноябре? — спросила на прощание мама.