Ворон крутанул головой. Казалось, он ухмыляется над ними, дураками.
— Надо МЧС вызвать. Пусть они его в какой-нибудь птичий питомник отвезут.
— Я б его себе взял, — сказал Серёжа.
— Зачем он тебе? У тебя же собаки.
— Подумаешь, собаки. Будут собаки и ворон. Сачок бы. У тебя нет?
— Откуда?
— Руками его не схватишь. Мигом расклюет.
— Лучше не трогать.
Из подъезда вышел дворник, пожилой вьетнамец, которого местные жители незатейливо звали Толей. Возможно, по созвучию с настоящим именем. Толя был добродушный и работящий, но потихоньку спивался на чужбине. Аверьянов почти не встречал его трезвым.
— Ай, бля! — крикнул Толя. — Птица счастья!
Он раскинул руки, будто сам собирался взлететь, и побежал к ворону. Тот устало взмахнул крыльями и красиво вознесся на крышу дома. Повалившись на лавочку, Толя заплакал.
— Ну и мудак! — сказал Серёжа. — Вот на хера ты влез? Иди подметай, чучело!
— Сам иди подметай, — ответил Толик, морща личико. — Сам чучело!
— Ты посмотри на него!
— Ладно, Серёга, мне пора, — сказал Аверьянов.
Он пересек двор, привычно свернул к автостоянке, но прошагал мимо. Машину пришлось продать в начале весны. Сбережения закончились в конце февраля. А теперь утекли и деньги от продажи «фольксвагена». С работой было туго. Он ведь мало что умел. Только мяч ловить и доставать из сетки ворот, если не получалось поймать. А такое происходило часто.
Неделю назад Аверьянов пришел в районный центр занятости. Его приписали к инспекторше по имени Аделаида Ивановна, пожилой, усталой и очень худой женщине.
— Спортсмен! — сказала она, перебирая документы. — Футболист!
Будто бы с восхищением.
— Бывший, — добавил Аверьянов. — Закончился спорт.
— Что же вам предложить? — задумалась Аделаида Ивановна. — Может, в охрану?
— Не пройду медкомиссию, — сказал он.
Идти работать охранником ему не хотелось. Пока была надежда на какой-то выбор.
— А тренером? — спросила она.
— Что, есть вакансии?
— Таких вакансий не имеется, — сказала Аделаида Ивановна.
— Вот-вот. Я уже пытался.
— А что? Нужны связи?
— Связи, имя, — он пожал плечами.
— Зайдите через три дня. Что-нибудь подберу.
Она записала в карточку время и дату визита. Спустя три дня Аверьянов вернулся, ни на что особо не надеясь.
— Видели, человек сейчас вышел из кабинета? — спросила Аделаида Ивановна. — Бывший пластический хирург. Отрезал пациентке нос. Говорит, случайно. А как это можно сделать случайно? В общем, недавно освободился. И пришел вставать на учет. Хочет что-нибудь в медицинской сфере. Ха! Сунула ему вакансию уборщика в стоматологическую поликлинику.
Она переложила какие-то бумажки и посмотрела на Аверьянова.
— Есть кое-что и для вас. Нужен сотрудник для удаленной работы. Пол не имеет значения. Возраст тоже. Возможно обучение. Компания называется… — Она заглянула в бумажку. — ООО «Метафора».
— А чем они занимаются?
— Гуманитарно-технической деятельностью.
— Что это означает?
Аделаида Ивановна посмотрела на него, и Аверьянов легко прочитал в ее глазах: «Господи, ну чего ты прицепился?»
— А вот вы съездите, Константин Дмитриевич, и сами все узнаете. Так, сегодня у нас пятница? А давайте через недельку и встретимся. Пока созвонитесь, договоритесь, то, се, пятое, десятое. Запишу вас на это же время.
Она протянула ему бумаги.
— Спасибо, — сказал Аверьянов.
— Пожалуйста, Константин Дмитриевич, конечно, пожалуйста. Я очень надеюсь, что и вы им подойдете, и они вам.
— Посмотрим, — пожал он плечами.
— Посмотрите, посмотрите, — сказала она.
Маша предложила пожить на даче родителей.
— Я что, на шее буду у них сидеть? — спросил Аверьянов. — Деньги скоро закончатся.
Он врал. Деньги уже закончились. В командах Первой лиги платили не так уж много. А после травмы, когда стало ясно, что карьере конец, в больницу мигом приехал юрист из клуба. Аверьянов в полубреду подписал соглашение на расторжение контракта без компенсации. Потом часто представлял, как топчет голову этому жулику. В приличном клубе Аверьянову, наверное, дали бы какую-то административную должность. Может, привлекли к тренерской работе. Например, с детишками заниматься. Да только в приличных клубах он никогда не играл.
Как-то раз Аверьянов обзвонил некоторых футбольных знакомых. Не найдется ли для него какой-нибудь должности? Некоторые обещали разузнать и перезвонить. Никто, конечно, не перезвонил. Другие поскорее сворачивали разговор под разными предлогами. Только один честно сказал:
— Кос, без вариантов. У тебя тренерская лицензия есть? Нет. А если бы и была, попробуй еще устройся. Связи есть? Нет.
— А ты? — сказал Аверьянов.
— Я на автомойку устроился. В клубе зарплату полгода не платят.
И это говорил человек, поработавший когда-то в столичной команде из Премьер-лиги. В конце он сказал кое-что еще:
— Да и вратарь ты был хреновый, Костя. Ну серьезно. Пока по башке не получил, никто тебя не знал. Да и потом забыли через два дня.
Он был прав. Аверьянов даже сказал ему «спасибо за честность».
По указанному адресу находилась жилая пятиэтажка. На фасаде висела доска: «Это здание построено в 1904 году по проекту архитектора В. Д. Гусева». От дома веяло старостью и унынием.
Аверьянов несколько раз обошел вокруг, выискивая табличку с названием организации или какой-нибудь указатель. Заглянул во двор. Но ничего дельного не обнаружил. Офисных помещений там не было. Только двери парадных с номерами квартир. Он зашел в арку и достал телефон. Слушать грустную мелодию долго не пришлось.
— Мешков слушает, — ответил радостный голос. — Константин Дмитриевич, вы приехали?
— Да, — сказал Аверьянов. — Но я не могу найти вас.
— В чем же проблема? У вас есть направление, там точный адрес. И код домофона.
— Здесь только квартиры в этом доме.
— Правильно, — сказал Мешков. — Третий этаж, квартира шестнадцать. Наш звонок подписан.
— Погодите, так что, вы в квартире?
— А я о чем вам толкую? Поднимайтесь. Ждем.
Аверьянов заглянул в направление. Действительно:
«… улица, дом 1, кв. 16». Из парадной вышел старик в старомодных широких штанах с подтяжками. Увидев Аверьянова, он неожиданно улыбнулся идеальными вставными зубами, подмигнул и сказал:
— Смог!
«Палку, что ли, кинул?» — подумал Аверьянов.
Старик шел через двор, виляя откляченным задом. Видимо, это был его танец радости. Аверьянов поднялся на третий этаж. Шестнадцатая квартира находилась за тяжелой дверью, обитой одутловатым дерматином. На косяке аккуратным рядком выстроились звонки. Их оказалось ровно десять. Каждый был подписан фамилией жильца. Он отыскал нужный и нажал кнопку. Раздался настолько противный скрежет, что Аверьянов испуганно отдернул руку.
Дверь открыла симпатичная стройная шатенка в черном костюме.
— Здравствуйте, Константин Дмитриевич! — сказала она радостно. — Входите же!
Он переступил порог и оказался в прихожей обычной коммуналки. Пахло тушеной капустой, мокрым бельем, старостью. Из кухни доносились громкие голоса. По коридору прошел толстый, всклокоченный тип с тазиком в руках и свернул в ванную. За последние полвека тут вряд ли что-то сильно изменилось. Аверьянов и сам ребенком немного пожил в коммуналке. А потом пару раз снимал в них комнаты.
— Бумагина, — сказала шатенка и протянула длиннопалую кисть с красным маникюром.
— Очень приятно, — пробормотал Аверьянов, слегка пожав ей руку.
— И мне, и мне! Идемте же.
Пока они шли по скрипучему коридору, он сказал:
— А я думал, тут офис.
Она резковато повернулась. Но радости ничуть не убавилось.
— Офис и есть. Поближе к народу. Нам очень нравится.
И звонко засмеялась.
«Кокаин, что ли?» — подумал Аверьянов.
Он вспомнил бывшего одноклубника, который спускал на порошок все заработки. У него то и дело лилась из носа кровь. И он затыкал ноздри ватой. Ходил с распухшим шнобелем, будто боксер после поединка. Но по полю носился как взбесившийся бык. Правда, без всякой пользы. Всем было плевать. Слишком мелкий и никчемный клуб.
Бумагина остановилась у двери в конце коридора и открыла ее:
— Проходите.
Аверьянов зашел. Комната оказалась большой и светлой. Она совсем не походила на офисное помещение. У стены стоял старый шкаф, с каким-то хламом, наваленным сверху. У другой стены широкая кровать, застеленная старым покрывалом. В углу тумбочка с телевизором. А еще стол, стулья, сундук в изголовье кровати. И запах обжитого жилища.
— Присаживайтесь, — сказала Бумагина.
— Ничего, что я в уличной обуви? — спросил Аверьянов.
— Так я тоже.
Она выставила ножку в симпатичной красной туфельке.
— Сейчас придет Мешков. Он как раз перед вами отлучился. Поговорим.
Аверьянов сел к столу. Бумагина устроилась напротив, положила подбородок на ладонь.
— Мы рады, что вы приехали.
— Рады, рады, очень рады! — раздался бодрый голос.
В комнату вошел лысоватый худой мужчина лет пятидесяти, тоже в черном костюме. Протянул Аверьянову влажную руку для рукопожатия. Сел рядом с Бумагиной и внимательно уставился на Аверьянова. Некоторое время все молчали.
Аверьянов сдался первым:
— Так что, я могу анкету заполнить, если надо.
— Да к чертовой матери анкету! — ответил Мешков, смеясь. — Давайте просто поговорим. Как нормальные живые люди. Поговорим?
— Поговорим? — повторила Бумагина.
— Поговорим, — пожал плечами Аверьянов. — Почему бы не поговорить?
«Лучше бы я сразу в окно выпрыгнул», — думал он позже.
Мешков достал пачку папирос «Богатыри»:
— Угощайтесь.
— Спасибо, пока не хочу, — ответил Аверьянов.
— А водку пьете?
— Вообще я непьющий.
— Непьющий, — повторил Мешков, разминая пальцами папиросу. — Ну а с женщинами у вас порядок?