— До свидания, — ответил Выдрин. — До понедельника.
Когда боль в руке утихла, он встал и вышел на кухню. Лапша распухла, размякла и выглядела так, будто ее уже переварили. Из колонки пел Дэвид Боуи. Выдрин вывалил лапшу в унитаз, а контейнер выбросил в мусорное ведро. Потом достал смартфон и позвонил Лене, своей любовнице.
— Саша, — сказала она. — Что-то случилось? Мы же завтра встречаемся.
— А сегодня можем? — спросил Выдрин.
— Нет, сегодня я с детьми. А завтра их муж заберет на три дня. И я буду свободна. Ты забыл?
Выдрина всегда раздражало, что она называет бывшего мужа просто «муж», не добавляя «бывший». Он постоянно делал замечания. Но сейчас не придал этому значения.
— Я помню, — сказал Выдрин. — Просто подумал… Кое-что случилось.
— Серьезное?
— Странное. Я не знаю, что делать.
— Не трогай! — сказала Лена. — Извини, я не тебе. Глеб мою косметичку утащить хочет. Так что ты говорил?
— Ты можешь приехать? — спросил Выдрин.
— Саш, говорю же, я с детьми.
— А можно я приеду?
— Ну Сашенька, мама вот-вот придет. Не надо, чтобы она тебя видела. Ты же знаешь.
— А она может с детьми остаться?
— Нет. То есть может. Но она спросит, куда я поехала на ночь глядя. Саш, ты чего? Все забыл?
— Помню. Ладно.
— Скажи, что случилось?
— Не знаю, как сказать. В общем, тут сейчас пришли люди из полиции и арестовали Диего, моего кота. Ты его знаешь.
Лена молчала. На заднем плане слышался детский смех. И Выдрин, как всегда, чуть-чуть заревновал.
— Вот, — вздохнул он. — Такие дела. Сунули его в переноску и унесли. И я не знаю, что теперь делать.
Лена продолжала молчать.
— Я растерялся, честно говоря. Они ворвались. Я думал, за мной. Хотя я-то ни в чем не виноват. Но мало ли. А забрали кота. Мне чуть руку не сломали. Может, адвокату позвонить? У тебя есть знакомый адвокат?
— Саш, — сказала Лена. — Ты покурил что-то? Или понюхал?
— Ну приехали! Лен, ты что! Когда я… Ты хоть раз видела?
— Тебе Дима что-то дал?
— При чем тут Дима? Кота забрали! Сунули в сумку и унесли. Какое-то управление «Ч». Я ни разу не слышал о таком.
Выдрин смутился и замолчал.
— Сашенька, ты можешь вызвать кого-нибудь? Врача? Или твоей маме позвонить? Я бы приехала, правда. Но не могу детей оставить. Завтра обязательно приеду. Сейчас тебе нельзя быть одному.
— Да господи ты боже мой! — закричал Выдрин. — Да что же это такое! Почему ты меня не слушаешь? Почему ты мне не веришь?
— Сашенька, успокойся! Я слушаю! И верю!
— Ага, конечно! Я заметил!
Они замолчали. И только дышали друга на друга в телефоны. Он враждебно и обиженно. Она испуганно.
— Ладно, — сказал Выдрин. — Завтра приедешь, сама увидишь. Если приедешь, конечно.
И отключился, не дав ей ответить. Немного подождал. Из колонки пел Моррисси. А Лена не перезвонила.
Выдрину слегка поплохело. Он чуть сам не перезвонил ей. Даже собрался первым делом соврать, что случайно нажал ухом отбой. Но сдержался. Позвонить маме? Он позвонил маме.
— Мама, — сказал Выдрин. — Это я.
— Шурочка, как ты вовремя. В начале ноября мы с Владимиром Романовичем летим на две недели в Грецию. Ты сможешь приходить к нам и поливать его диффенбахию?
— Но это же еще не скоро, — сказал Выдрин.
— Хотелось бы знать заранее.
— Да, смогу.
— Спасибо, мой хороший! Владимир Романович шлет тебе привет.
— Молча?
— Что — молча?
— Я не слышал сейчас, чтобы он мне привет передавал.
— Ах ты такой шутник!
— Да, я такой. И у меня кота арестовали.
— О-хо-хо! А-ха-ха-ха! У-у-ху-ху-ху! Хе-хе-хе! Хихи! Санечка, приходи на той неделе ужинать к нам. Владимир Романович приготовит голубцы в конвертиках.
— Не знаю, смогу ли. Много работы. Надо готовиться к районной выставке. Да, а еще мой ученик повесился. В общем, забот хватит.
— Береги себя, Санечка. Созвонимся.
— Да, мама. Целую тебя.
До того как отключиться, он успел услышать:
— Вовик, тебе от Санечки привет.
— Какое счастье, — ответил Вовик.
Из колонки запела Лана Дель Рей.
— Ланочка, — пробормотал Выдрин и улыбнулся.
Он сходил в «Магнит», купил бутылку «Талки» и быстро напился. Стал бродить по квартире, задевая стены и бормоча ругательства. Потом немного поплакал. Но слез почему-то не было. Лишь глаза слегка зачесались. Умыв лицо, Выдрин лег на кровать, поставил рядом ноутбук и включил концерт The Cure. Музыка не утешала. Он осоловело смотрел на покрытое макияжем одутловатое лицо Роберта Смита, исполнявшего песню «One hundred years».
— Да уж, — пробормотал Выдрин.
И уснул.
Его скинули с кровати грубые мужичьи руки, больно вцепившиеся в волосы и ворот рубашки. Человек с одной сплошной бровью навис над ним и заорал:
— Не шевелиться, падаль!
Выдрин попытался ответить, что не шевелится, но рот будто глиной забили.
— Кот дал показания! — продолжал человек. — Умный оказался. Но мы все равно его повесим. И тебя повесим.
— За что? — с трудом выговорил Выдрин.
Было ощущение, что он пытается говорить под водой. Человек наклонился. У него было лицо сожителя матери, Владимира Романовича.
— За ноги, — сказал он жарким шепотом.
Бровь возбужденно задрожала.
— Голова твоя нальется кровью и лопнет.
— Помогите, — пробормотал Выдрин.
И проснулся.
Кто-то длинно звонил в дверь. За окном светило солнце. Хотя засыпал он в потемках. Ноутбук почему-то показывал порнографию: белый лысый мужик и толстая негритянка сплелись в позе 69. Выдрин слез с кровати и, опираясь о стену, доковылял в прихожую. Смотреть в глазок было страшно. Но он себя пересилил. И тут же открыл дверь. Вбежала Лена, размахивая смартфоном.
— Ты чего трубку не берешь? — закричала она. — Я чуть не чокнулась.
Выдрин попытался обнять ее. Лена отстранилась.
— Я не слышал. Рано уснул. И проспал все на свете.
— Фу, — сказала она. — Иди хоть умойся. И зубы почисти. Перегаром за километр несет.
— Только не уходи, — попросил Выдрин. Убежал в ванную и еще раз крикнул оттуда: — Не уходи, я быстро!
— Да не ухожу я никуда, — отозвалась Лена.
Он тщательно умыл набрякшее лицо. Два раза почистил зубы и язык. И оба раза чуть не сблевал.
Лена ждала на кухне. На конфорке грелась турка с кофе.
— Саш, а ты чего вдруг нажрался? — спросила Лена, когда он вышел.
— Мне было плохо. Кота забрали. Ты не едешь. Маме позвонил, она вообще ничего не слышит.
Выдрин обреченно махнул рукой.
— Ты знаешь, почему я не приехала, — сказала Лена. — Я не могла. А если бы даже смогла. Чего мне ехать? На тебя пьяного смотреть?
— Но я трезвый был! Это я потом уже с горя не рассчитал.
— Ну с какого еще горя? Я приехала. И кот найдется.
— Да как он найдется, когда его арестовали?!
— Саш, перестань чушь молоть!
— Это не чушь. Не веришь, сходи и сама посмотри. Его нет! Арестован!
Лена прикрыла глаза ладонью.
— А еще ученик мой повесился вчера.
— Господи! Ужас какой! Почему?!
— Не знаю. В понедельник выясню.
— У тебя могут быть проблемы из-за этого?
— Понятия не имею. Не должно быть. Честно говоря, когда позвонили, я даже не сразу понял, о ком речь.
Лена налила две чашки кофе.
— Останешься? — спросил Выдрин.
— Ну если не выгонишь, останусь.
— Мне сейчас очень плохо.
— Не переживай, все наладится. Я рядом.
— Спасибо, любимая.
Потом они пили кофе. Лена что-то рассказывала про детей, про бывшего мужа, про маму, про свекровь. Выдрин слушал вполуха.
— Пойдем? — спросил он, когда она выговорилась.
— Сначала я в душ.
Выдрин ушел в комнату. Выключил ноутбук, который продолжал все это время показывать порнографию. Потом застелил кровать чистой простыней. Пришла Лена. На ее ключицах лежали капельки воды.
— Милая, — прошептал Выдрин и потянулся к ней.
Его переполняла нежность и похмельная сентиментальность. Но у него ничего не получилось. С ощущением тщетности он целовал и гладил ее тело. Потом Лена сосала и мяла его вялый член. Выдрин смотрел на ее макушку, но испытывал лишь смущение и растерянность. Вскоре ей надоело. Сев по-турецки, Лена большим и указательным пальцем пыталась снять с языка прилипший волос.
— Сиди так, — сказал Выдрин.
— Ой, Саш, не надо, — ответила она.
Но он достал из ящика стола альбом, карандаш и быстро накидал эскиз — голая Лена сидит по-турецки, правда, руки лежат на коленях. Показал ей.
— Симпатично, — сказала она, посмотрев мельком. Пару лет назад это приводило Лену в восторг. С тех пор Выдрин нарисовал десятки ее портретов. А больше удивить было нечем.
— Чем займемся? — спросила она.
— Идей у меня нет, — сказал Выдрин. — Слушай, наверно, нужно искать адвоката. У тебя нет знакомых?
Лена пожала плечами:
— Вроде нет. А зачем тебе адвокат? Это из-за того мальчика, который повесился? Все-таки, думаешь, будут проблемы?
— Да нет же, адвокат нужен коту. Я так понял, его станут судить.
— Ой, ну все! — Лена слезла с кровати. — Надоело этот бред слушать.
И стала, сопя, одеваться.
— Ты куда? — спросил Выдрин.
— Домой. Чего мне тут делать?
— Но почему ты мне не веришь?! Ты ведь сама видишь, его нет.
— Да, да. Он в тюрьме. Его ФСБ арестовала. Я слышала.
— Ну да, — пробормотал Выдрин. — Правда, не уверен на самом деле, что это ФСБ. Какое-то управление «Ч». Могут быть и менты.
Лена вышла из комнаты. Выдрин натянул штаны и выбежал следом.
— Куда ты?
— Саш, мне не по себе. И страшно.
— Бросаешь меня? — закричал Выдрин.
— Нет. Просто ухожу.
— А мне что делать?
— Успокоиться. Собраться с мыслями. Отдохнуть.
— От чего мне отдыхать?
— Тебе виднее. Что тебя беспокоит?
— Кот.
— Открой, пожалуйста, дверь.
— Ладно, — сказал Выдрин, напрягая живот, чтобы не дрогнул голос. — Хорошо.